Михаил Леонтьев

Главный редактор еженедельного журнала "Однако". Родился в 1958 г. в Москве. Окончил общеэкономический факультет Московского института народного хозяйства им. Плеханова. Работал в изданиях «Коммерсантъ», «Независимая газета», «Вusinеss МН», «Сегодня», «Профиль», на телеканале «ТВ Центр». С 1999 года – автор и ведущий программы «Однако» на Первом канале (ранее ОРТ).

Вот сколько живу на свете, все время слышу о том, что нефти осталось на 40 лет. Примерно то же самое, очевидно, слышали еще наши отцы и деды.

 Вот сколько живу на свете, все время слышу о том, что нефти осталось на 40 лет. Примерно то же самое, очевидно, слышали еще наши отцы и деды. Наша главная тема посвящена детальному опровержению крайне живучих банальностей «экологистов», всяческих сторонников Римского клуба и «устойчивого развития». Смысл этих банальностей — ограниченность ресурсов, даже наш автор признает «здравый смысл» аргумента: «ископаемые ресурсы в любом случае исчерпаемы». С философской точки зрения, конечно, да. Но, к примеру, предполагаемых запасов только сланцевых углеводородов хватит лет на 1000. А экономическое, да и политическое теоретизирование за пределами этих временных рамок довольно бессмысленно.

На самом деле все аргументы против адептов «ресурсных ограничений» вполне резонны. Но этого одного было бы достаточно для того, чтобы закончить дискуссию в этой плоскости. Речь идет о том, что, может быть, впервые рынок, человечество в целом столкнулось с таким вызовом: базовое сырье — углеводороды — кровь экономики из ресурса принципиально дорогого и конечного превращаются в дешевый и общедоступный. На самом деле с точки зрения базовой составляющей технологического уклада не столь важно, меняется ли сам базовый ресурс или качественно меняется технология его добычи. Это все равно смена уклада, то есть конец старой геоэкономики и геополитики. Грубо говоря, при общедоступной нефти (или газе) «геополитика нефти» не нужна никому.

Тем и отличаются современные неомальтузианско-рикардианские теории циклов развития экономики от классического топорного мальтузианства. Все правильно про ограниченность ресурсов внутри отдельного цикла. И всякий цикл — это выход за рамки ограничений.

Что касается борьбы за стратегические ресурсы, которая всегда и есть смысл большой геополитики, здесь все гораздо интереснее. Излишне повторять, что пленэрный руссоизм римскоклубных гуманистов является прикрытием зверской борьбы. Игры с нулевой суммой, то есть дележа ресурса, который считается неэластичным. Я бы здесь просто воспользовался цитатой из книги наших постоянных авторов Л. Бадалян и В. Криворотова: «Разворачивается меркантилийский момент истории с отчаянной борьбой за ресурсы». В качестве примера — конец Первой мировой и по окончании жесткий передел источников снабжения углем в то время, когда вектор доминирующих технологий уже смещался в сторону нефти. «Это стабильный паттерн истории. Как правило, меркантилистские настроения растут на фоне свершившегося, но пока неосознанного поворота рыночного маятника. Смена технологического вектора, не замеченная игроками, девальвирует плоды их борьбы, нанося невосполнимый ущерб, связанный с ложными целями и утраченными возможностями и ресурсами». Так же и сейчас на закате Pax Americana (что, кстати, означает конец «Pax», но отнюдь не обязательно конец «Americana») мы видим отчаянную борьбу за источники углеводородов и путей их транспортировки, в то время как вектор уже сместился в сторону ситуации, когда и источники, и транспортировка будут вполне общедоступны. Это необходимо понимать, чтобы не нанести себе «невосполнимый ущерб, связанный с ложными целями и утраченными возможностями».

Это, кстати, касается пресловутого ресурсного проклятия. Вот он — конец проклятия: ресурсов до фига и у всех, а проклятия никакого. То есть единственный способ оперативно потратить обесценивающиеся возможности и ресурсы на цели рывка в верно угаданную новую технологическую эпоху. Или остаться Плюшкиными на груде своего обесценивающегося ресурсного барахла.