|
После того, как Эфиопия была полностью поставлена под контроль, дерг, однако, занялся Эритреей. EPLF был вынужден пойти на “стратегическое отступление” – эвакуацию в горы на севере. Там была создана опорная база будущего государства с центром в городе Накфа. Одновременно, EPLF одержала окончательную победу над ELF, подразделения которого были навсегда вытеснены в Судан.
EPLF способствовал созданию на территорию северной Эфиопии Народного Фронта Освобождения Тигре (TPLF). Несмотря на то, что в 75-м это движение рассматривало себя как сепаратистское и направленное на “освобождение” исключительно народностей тигре, к началу 80-х оно превратилось в авангард борьбы с марксистской диктатурой. В отношениях между EPLF и TPLF, несмотря на военную кооперацию, появились проблемы. Главной был тот факт, что идеологи TPLF рассматривали Эритрею как “мультиэтническую территорию”, каждый народ которой имеет право на сецессию. Они также считали “своими” всех эритрейцев, говоривших на тигре.
EPLF подобные идеи отвергал, позиционировал себя в качестве “авангарда антиколониальной борьбы”, настаивал на том, что идея независимого государства тигре бессмысленна, и призывал TPLF “стать частью пан-эфиопской революции”. Кроме того, оба движения имели взаимные территориальные претензии друг к другу.
К середине 80-х, однако, между двумя фронтами сформировалось некое подобие отношений взаимного доверия. К этому времени эфиопский дерг был сильно ослаблен многолетней войной, голодом и внезапным лишением советской поддержки. В 1988 EPLF прорвалась со своих северных баз на восток, захватила портовый город Массава и расколола эфиопские силы в Эритрее надвое. В мае 1991 EPLF взял штурмом Асмару, в то время как Эфиопский Народно-Демократический революционный Фронт (EPRDF( в коалиции с TPLF взял Аддис-Абебу. В 1993 99,8% населения проголосовали на референдуме, проведенном ООН, за независимость.
EPLF был распущен в 1994 году, и на его основе создана единственная существующая в Эритрее политическая партия Народный Фронт Демократии и Справедливости (PFDJ). Само собой разумеется, были обещаны свободные выборы и конституция – обещания , невыполненные до сих пор.
Ментальность осажденной базы, характерная для всей истории EPLF, никуда не делась – и враждебное внешнее окружение только ее поддерживало и укрепляло. Эритрея “втиснута” между Суданом и Эфиопией, и, с точки зрения обеспечения безопасности, ее правителям всегда есть чем себя занять.
Несмотря на то, что эфиопские “союзники” Эритреи признали результаты референдума и независимость, и несмотря на тесные экономические связи между двумя государствами, напряжение на недемаркированной границе, в особенности, на западе, в районе города Бадме, росло. Эфиопия, в результате эритрейской независимости оказалась внутриматериковым государством. Эритрейцы, как было ранее согласовано с эфиопами, в 1997 ввели собственную валюту – накфа. Это породило ожесточенную торговую войну. Эфиопия также была разъярена тем фактом, что эритрейцы берут налоги и взимают пошлины в порту Ассаб. Порт находится на территории Эритреи, но практически весь связанный с ним товаропоток – эфиопский. На это наслаивалась давняя ненависть и подозрения – эритрейцы опасались, что Эфиопия снова их заглотит, эфиопы удивлялись спесивости и недоброжелательности эритрейцев. В мае 1998 началась война.
Она не закончилась победой Эритреи или Эфиопии. Но для Эритреи война стала событием, похоронившим всякие надежды на развитие – политическое или экономическое. Она развила милитаристские и диктаторские тенденции в правительстве до гаргантюанских масштабов и стала настоящей катастрофой. В Эритреи отныне господствует идеология осажденной крепости, идеология которая доминирует над ее внешней политикой и над восприятием элитой внешнего мира. В этом контексте развился национальный психоз с лейтмотивом “враг у ворот” , одной их характеристик которого является непонимание истинных нужд страны и вызовов, стоящих перед ней.
Практически, страной правит центральный комитет EPLF/ PFDJ . Методом правления, естественно, является “демократический централизм”. Принятые центром решения должны однозначно и неукоснительно выполняться через обычные марксистские инструменты власти – армию, местную администрацию, “профессиональные объединения” и департамент политического образования.
В 1993 году была создана Национальная Ассамблея, которой, теоретически, подчиняется правительство. На самом деле, как и при эфиопах, парламент играет церемониальную роль. При этом страной, по признанию самого Исайаса, правит секретная Эритрейская Народно-Революционная Партия, о существовании которой не знали даже большинство функционеров EPLF, пока лидер не поведал об этой тайне на третьем (и последнем) конгрессе EPLF в 1994. Исайас заявил, что секретная партия была распущена в 1989. Независимо от того, существует она или нет признания Исайаса много говорят о господствующем в EPLF менталитете. Этот же конгресс распустил EPLF и создал PFDJ, провозгласив его лидером и главой государства Исайаса.
Обещанная многопартийность, конституция и демократия не реализовались – по версии режима, “из-за войны”. В начале 2001 группа ведущих деятелей, в том числе, основателей EPLF опубликовала так называемое “письмо пятнадцати” в котором подвергла резкой критике единоличный стиль руководства Исайаса. Он выждал некоторое время и нанес ответный удар через неделю после 9/11, когда внимание всего мира было сосредоточено на “Аль-Каиде” и Америке. Диссиденты, среди них бывший министр обороны и министр иностранных дел были арестованы и брошены в тюрьму. Никому из них не было предъявлено официального обвинения. К настоящему времени они либо мертвы, либо находятся в тюрьмах. Вместе с видными диссидентами были арестованы поддерживавшие их журналисты и функционеры. Исайас гордо продекламировал: “Когда мне бросают вызов, я становлюсь более упрямым, и еще более и более негибким”.
Репрессии 2001 стали символом окончательного окостенения системы, в рамках которой сильный лидер олицетворяют не только революцию, но и саму нацию, и не терпит никакой оппозиции.
Ключевые посты в всех отраслях жизни занимают бывшие боевики EPLF. Исключением является только банковский и финансовый сектор. Подобная ситуация создает пропасть между ветеранами и всеми остальными – для них путь наверх закрыт, и понятие “социальная мобильность” отсутствует. Система гражданской администрации фактически не существует, а заменяющая ее полувоенная бюрократия наполнена необученными индиивдами, труды которых очень скверно вознаграждаются. Люди, когда-то основавшие EPLF фактически отстранены от власти и им позволено лишь получать государственную зарплату. Реально страной управляют выдвиженцы президента, которые в первые десятилетия войны никак себя не проявили.
Подобная система неизбежно выталкивает на первый план Исайаса, культ личности которого начал развиваться еще до того, как он стал генеральным секретарем. И друзья, и враги признают его необычайную ловкость и сноровку, когда дело заходит о том, чтобы перехитрить оппонента. Даже взоры оппозиции прикованы к нему, и каждый ее шаг – не более , чем реакция на его интриги.
Аскетичный и немногословный, в 90-х Исайас пользовался огромной популярностью и был предметом национального поклонения. Он старательно культивировал образ целеустремленного, по-монашески ограничивающего себя лидера. Исайас и его люди часто использовали тактику намеренной клеветы на возможных конкурентов, объявляя их морально и материально коррумпированными.
Времена поклонения, однако, давно прошли. Эритрейцы, в лучшем случае, сжав зубы могут согласиться с тем, что Исайас – единственный лидер, который в состоянии “сохранить” Эритрею. Другие же обвиняют его в том, что из-за его исключительного упрямства и несговорчивости страна попросту разрушена. Беженцы говорят, что Исайас более не возлюбленный лидер вооруженной борьбы нации, но психологически неустойчивый автократ с серьезной алкогольной проблемой.
Исайас, действительно – точка вращения, вокруг которого крутится эриртейская вселенная. Он – единственный источник власти, повышения и понижения в должности (вплоть до низших эшелонов), определения формы и состава правительства. До тех пор, пока армия сохраняет свою лояльность, альтернативы ему нет. Но тот стоит обратить внимание на два важных момента. Во-первых, неприкосновенной базы власти, даже в крайнем эритрейском случае не существует. Сила Исайаса в том, что он, как и другие современные отцы народов (Ассад-старший и Каддафи) умеет сохранять баланс между различными полюсами того, что с некоторой натяжкой можно назвать эритрейским обществом. Он вынужден продолжать свой эксперимент по микроменеджменту армии, партии и правительства, сталкивая лбами различные конкурирующие группировки. Во-вторых, даже несмотря на то, что пока ему сопутствовал удивительный успех, такая ситуация не сохранится вечно. Поэтому необходимо более подробно рассмотреть ту политическую культуру, продуктом полувекового развития которой является президент.
Источник: postskriptum.me.
Рейтинг публикации:
|
