МИРОВАЯ ПОЛИТИКА: интервью с главным редактором журнала НАЦИОНАЛЬНАЯ ОБОРОНА И.Ю.Коротченко

Гость программы - Игорь Юрьевич Коротченко, член президиума Общественного совета при Министерстве обороны Российской Федерации, главный редактор журнала "Национальная оборона".

Ведущий - Игорь Панарин.

Панарин: Мы рассмотрим военно-политический, геополитические аспекты ситуации вокруг России. Гость нашей программы - главный редактор журнала "Национальная оборона" Игорь Юрьевич Коротченко.

К сожалению, последние события в мировой политике говорят о том, что эскалация напряженности между Россией и блоком НАТО, между Россией и США увеличивается. Одна из ключевых точек непонимания - это ПРО. Наш президент Дмитрий Анатольевич Медведев сказал, что Россией будет принят ряд мер. Первая из них уже реализована - это открытие новой РЛС (радиолокационной станции). Это ситуативное охлаждение или уже некая тенденция?

Коротченко: Я полагаю, что мы должны говорить о тенденции. Практика показывает, что все попытки договориться по ЕвроПРО на условиях обеспечения равной безопасности ни к чему не привели.

Панарин: Практически два года Россия пыталась предложить и проект договора о европейской безопасности, и какие-то взаимные обязательства. Но все они отбрасывались Западом.

Коротченко: Причем надо учитывать, что наш основной переговорщик в этом вопросе - Дмитрий Олегович Рогозин - человек исключительно энергичный и активный. То, что даже с таким переговорщиком и с той массой инициатив, которые мы озвучили, наблюдается совершенно тупиковая ситуация на переговорах по вине прежде всего США и НАТО, говорит о том, что договариваться они не желают.

Панарин: А почему они не хотят договариваться?

Коротченко: Россия хотела бы получить от США и НАТО юридически обязывающий документ, причем необязательно договор. Речь идет о юридически обязывающем документе, который бы гарантировал ненаправленность ЕвроПРО против наших стратегических ядерных сил.

В практическом плане это означает вот что. Для США и НАТО основная цель - обеспечить безопасность Европы. Так и обеспечивайте ее, не угрожая нашим интересам. Что для этого надо сделать? Все очень просто - стартовые позиции противоракет надо отодвинуть от российских границ вглубь Европы на радиус их боевого применения.

Панарин: Это примерно сколько?

Коротченко: Дело в том, что система Aegis и противоракеты SM-3 как основной огневой элемент этой системы непрерывно совершенствуются. Поэтому хотелось бы получить четкие документы от США. В перспективе будет противоракета SM-3 блок 2, а дальше - противоракета SM-6. Бесконечно эта ракета лететь не может. Это противоракета, и есть некий протокол.

Исходя из тенденций развития ракетной техники и тенденций развития системы Aegis, мы предложили, чтобы американцы отодвинули стартовые позиции противоракет вглубь Европы. Тем самым они гарантировано обеспечивают безопасность воздушного и космического пространства над Европой. Причем они могут перехватывать любые цели, включая баллистические, над всей территорией Европы.

Но при этом, поскольку стартовая позиция отодвинута от наших границ, перехватывать наши баллистические ракеты они уже не смогут. Они просто не долетят и упадут по причине того, что топливо будет в противоракетах израсходовано.

Казалось бы, это разумный вариант. Когда нам говорят, что якобы это потребует сложной процедуры согласования всех стран-членов НАТО, что необходимо, чтобы Конгресс голосовал по этому вопросу, - это ерунда. Это решение исключительно Пентагона. Архитектуру ЕвроПРО Конгресс и НАТО не утверждают. Как Пентагон говорит, мол, ставим здесь - так все и происходит.

Панарин: Получается, что Пентагон определяет политику европейских государств?

Коротченко: Мы знаем, кто на самом деле определяет политику в НАТО - это Вашингтон, а уже в вашингтонском обкоме много башен. Но в данном случае, мы говорим о том, зачем возражать против предложения, которое сделал Рогозин на переговорах. Если вы говорите, что ваша ПРО не направлена против России, тогда зачем вы размещаете противоракеты, которые могут перехватывать наши?

Кроме того, стоит вопрос о том, что американцы планируют разместить свои морские компоненты системы Aegis в Баренцевом, в Балтийском и в Черном море.

Панарин: На территории Польши, Болгарии, Румынии?

Коротченко: Спрашивается - зачем? Для того чтобы сбивать иранские ракеты, эту группировку надо разместить в Восточном Средиземноморье или в Персидском заливе. Тогда ничего оттуда не долетит. Они же конфигурируют свою систему таким образом, что берут нас в кольцо. Совершенно очевидно, что эта тенденция будет нарастать. Понимание истинных целей наших западных партнеров приводит российских военных и политическое руководство страны к тому, что истинные цели развертывания ЕвроПРО - отнюдь не те, которые декларируются вслух.

Панарин: В этом аспекте те предложения, стратегия, которую озвучивал наш президент Дмитрий Медведев, и первый шаг - калининградская РЛС - это шаги в верном направлении с точки зрения противодействия?

Коротченко: Во-первых, нам нужен асимметричный ответ. Во-первых, он малозатратный - мы не втягиваемся в гонку вооружений. Во-вторых, он должен быть адекватным. В-третьих, он должен быть функциональным с точки зрения того, что мы сможем это делать. Дмитрий Медведев озвучил абсолютно правильные вещи. Тем более что эти предложения готовились экспертным сообществом, анализировались Генеральным штабом, Министерством обороны и наконец были единогласно утверждены на Совете безопасности РФ.

Панарин: Сейчас наш военно-промышленный комплекс находится в достаточно непростой ситуации. Он способен на качественном уровне реализовать все потенциальные меры противодействия?

Коротченко: Способен. Если мы говорим о развертывании новых радиолокационных станций, системах предупреждения о ракетном нападении аналогичной той, которая развернута у нас в Калининграде, то их выпуск осуществляется серийно. Таким образом, это РЛС высокой заводской готовности, поэтому здесь никаких проблем не возникает.

Панарин: Эта РЛС действительно на порядок превосходит предыдущие варианты, которые были у Советского Союза и у России в 1990-е годы?

Коротченко: Это все равно как сравнить, допустим, советскую электронно-вычислительную машину с ноутбуком.

Панарин: Я имею в виду, действительно ли сохраняются те возможности и функции, которые были у этих гигантских РЛС?

Коротченко: Конечно. Советские РЛС - системы предупреждения о ракетном нападении - это гигантские бетонные сооружения в виде усеченных египетских пирамид, даже, может быть, больше по площади. Например, РЛС "Дон-2Н" в Подмосковье или РЛС, которые возводились, скажем, в Габале. Это циклопические бетонные сооружения. Они функционируют. Все-таки советский ВПК работал не на пустом месте. Просто это техника предыдущего поколения.

Панарин: То есть мы вышли на новый уровень?

Коротченко: Да. Но при этом, исходя из принципа экономической целесообразности, зачем уничтожать и разрушать то, что еще 15-20 лет будет нормально работать? Поэтому наряду со старыми советскими РЛС мы разворачиваем такие, как РЛС в Калининградской области. Она будет прикрывать европейское ракетоопасное направление. Она смотрит вперед на 6 тысяч километров. Любая цель размером с бейсбольный мяч автоматически обнаруживается и берется на сопровождение.

Панарин: А мы можем поразить эту цель, если она будет угрожать российским интересам? Когда она зафиксирована при направлении к нашим границам, есть ли у нас средства, чтобы уничтожить потенциального агрессора?

Коротченко: В настоящее время у нас развернутая система противоракетной обороны Москвы и Центрального промышленного района. Это то, что сегодня у нас функционирует в режиме реального противоракетного щита. Параллельно с этим концерном ПВО "Алмаз-Антей" ведется разработка новой зенитно-ракетной системы С-500. Именно она будет обладать возможностью перехвата и уничтожения баллистических целей, в том числе и в космосе, движущихся со скоростью порядка 7 километров в секунду. То есть это будет уже перехват, прямое кинетическое поражение целей.

Панарин: Когда мы потенциально можем увидеть эти комплексы на боевом дежурстве в Калининградской области?

Коротченко: Во-первых, они необязательно будут в Калининградской области. Они могут быть размещены и сконфигурированы там, где мы будем видеть угрозы для нас. Система С-500 - мобильная, ее можно перебазировать с одного театра военных действий на другой, тем самым поддерживая оптимальный состав группировки противоракетной обороны. Ожидается, что первый экземпляр системы С-500 появится в железе, в металле на испытании уже в 2015 году. Соответственно, мы рассчитываем на успешный цикл испытаний, а дальше она пойдет в серию.

Панарин: То есть примерно к 2016 году можно ожидать, что Россия получит соответствующее оружие? Дмитрий Анатольевич Медведев говорил о комплексах "Искандер". Насколько возможен наш ассиметричный ответ с использованием "Искандеров"?

Коротченко: "Искандеры" производятся серийно, более того, в рамках последних учений были практические пуски.

Панарин: Успешные?

Коротченко: Да, самое главное, что ракета - очень труднопоражаемая. Во-первых, она в достаточно короткое время поражает цель с огромной скоростью, а траектория движения к цели - малопредсказуемая. Там сложная траектория, которую заранее невозможно предугадать.

Панарин: Практически мы можем уничтожить американские комплексы на территории Европы с помощью этих ракет?

Коротченко: В пределах дальности боевого поражения.

Панарин: Какова она сегодня?

Коротченко: 500 километров. У нас есть договор, который мы в свое время подписали. Мы можем иметь оружие до 500 километров. При развертывании комплексов "Искандер" в Калининградской области затрагиваются вся территория Польши и даже чуть-чуть по кромке Чехия. Но в данном случае мы говорим, что мы берем под прицел Польшу.

Панарин: Тем более что на территории Польши и предусмотрено как раз развертывание американской системы.

Коротченко: Комплексы "Искандер" будут размещены на юге страны, конкретно в Краснодарском крае, с тем, чтобы взять под прицел ту РЛС системы ПРО, которая будет строиться в Турции.

Панарин: Мы сможем ее достать?

Коротченко: Да, оттуда мы достаем. Наконец, Медведев сказал о том, что будут приняты и другие решения по возможному в случае военной необходимости поражению информационно-командных центров ЕвроПРО.

Панарин: А где они предполагаются?

Коротченко: Пока наши западные партнеры по переговорам не предоставили нам точную конфигурацию своей системы.

Панарин: Как же так? Мы же просим.

Коротченко: Да, мы просим, но они не предоставляют.

Панарин: Но ведь они сказали, что они, вроде бы, предоставят ее Белоруссии и другим странам?

Коротченко: По крайней мере, у нас есть средние бомбардировщики Ту-22М3, они несут определенного рода ракетное оружие. С помощью этого потенциала мы сможем взять под прицел по необходимости, если до этого дойдет дело…

Панарин: Но скорее всего, это территория или Германии, или Польши?

Коротченко: Нет, мы можем сказать, что это вся Европа. Это если мы говорим о задействовании нестратегического потенциала. Но у нас есть еще и стратегический потенциал. Во-первых, у нас есть дальняя авиация - это стратегические бомбардировщики, которые могут выполнять не только ядерные миссии, но и неядерные. Там есть тоже набор крылатых ракет, которые можно использовать при необходимости.

Панарин: Они могут запустить и с территории России?

Коротченко: Могут. Либо откуда-то из Атлантического океана, либо из Северного Ледовитого океана, поскольку дальность полета достигает от 3,5 до 4 тысяч километров.

Панарин: Но и "Булава", я думаю, в состоянии это сделать?

Коротченко: Разумеется, но это стратегическое оружие. Если мы говорим о стратегическом оружии, предусмотрен комплекс мер по преодолению потенциальной ПРО. В чем это заключается? Во-первых, новые боевые блоки, которые будут обладать возможностью совершать маневр на этапе разведения и тем самым еще более затруднять его уничтожение на конечном участке траектории.

Кроме того, это развитый комплекс всевозможных сложных целей, то есть когда выстраивается боевой порядок, система ПРО не может точно селектировать, где реальный ядерный боевой блок, а где - ложная цель. Соответственно, мы забиваем информационные каналы переизбытком целей, тем самым либо срывая сопровождение, либо делая неэффективным перехват как таковой.

Панарин: Практически мы идем по пути того, что американская система противоракетной обороны не в состоянии будет осуществить перехват наших ракет?

Коротченко: Стопроцентный перехват.

Панарин: Фактически наша задача - сделать "дырявым" их зонтик и гарантировать уничтожение агрессора в принципе, если он на это пойдет?

Коротченко: Сразу подчеркиваю - в ответном ударе. Для нас принципиально важно иметь дееспособную группировку ответного удара в структуре наших ядерных сил. В первую очередь речь идет об РВСН, то есть это новые подвижные грунтовые военные комплексы, такие как "Ярс" - ракета РС-24. Она несет 6 ядерных боевых блоков, она мобильна, ее трудно обнаружить даже с использованием тех разведывательных спутников, которые ведут контроль территории России.

За счет неизвестности текущего местоположения подвижного грунтового комплекса мы создаем неопределенность для американцев в том, откуда последует удар, и они не могут в первом ударе уничтожить все, что у нас есть. Тем самым мы поддерживаем стратегический баланс и страхуем себя от рисков и форс-мажорных обстоятельств.

Панарин: Когда примерно может поступить на вооружение "Ярс"?

Коротченко: Он уже поступил на вооружение. Первая дивизия в Тейково - это Ивановская область. Первый полк уже оснащен, дальше будет плановое оснащение всех остальных полков.

Панарин: Какова дальность этой ракеты?

Коротченко: Межконтинентальная.

Панарин: То есть мы можем достигнуть Нью-Йорка и Вашингтона?

Коротченко: Да. Мы можем достигнуть этих пунктов, стреляя не только через Северный полюс, но и стреляя через обратную траекторию.

Панарин: То есть сегодня Россия имеет определенный потенциал?

Коротченко: Это даже не определенный потенциал. Я бы сказал, это очень серьезный потенциал. Почему они не идут на переговоры? Во-первых, они надеются размыть нашу переговорную позицию. Практика предшествовавших переговоров показывала, что где-то мы уступали.

Вспомним основополагающий акт Россия-НАТО, Совет Россия-НАТО. Каждый из этих документов подписывался в преддверии очередных шагов по расширению НАТО на восток. Чтобы не спровоцировать нас на жесткие ответные меры, нам предлагали всякого рода форматы консультаций. На самом деле все это - бумажки, ни к чему никого не обязывающие.

В 2008 году, когда возникла ситуация вокруг Грузии, Совет Россия-НАТО закрыли на ключ, повесили замок и сказали, мол, вот когда все закончится, тогда мы будем дальше, если сочтем нужным, поддерживать с вами отношения в этом формате". Получается, что этот режим абсолютно неэффективен в рамках диалога.

Сегодня мы не хотим опять наступить на те же грабли. Слава Богу, опыт Горбачева уже есть, когда его хлопали по плечу, называли лучшим немцем года, давали ему чеки. В результате мы пошли на упразднение Варшавского договора, не получив никаких юридически обязывающих гарантий о том, что НАТО не будет расширяться.

Панарин: Они грубо нарушили…

Коротченко: Формально не нарушили.

Панарин: Да, потому что обязательств не было.

Коротченко: Обещать - не значит жениться. Никто жениться не обещал. Точнее, обещали, но не женились. Обещаниям веры нет. Именно поэтому наши переговорщики во главе с Рогозиным четко говорят, дескать, документы на стол. В них должно быть записано, какой будет конфигурация ЕвроПРО. Тем самым мы страхуем себя от неожиданностей.

Панарин: Можно ли сделать общий вывод о том, что курс российского политического руководства, военно-промышленного комплекса, руководства Генерального штаба (кстати, недавно начальник Генштаба заявил о том, что Россия готова применить ядерное оружие для защиты своих национальных интересов) оптимален с точки зрения защиты национальных интересов?

Коротченко: Опыт показывает, что попытки договориться о чем-либо чисто политическими методами бесперспективны. Если ты слаб, если за тобой не стоит реальная военная сила, даже если у тебя много денег и работает экономика, то тебя растопчут тогда, когда сочтут нужным это сделать. Опыт Ливии показывает, как это происходит, впрочем, как и весь предшествующий опыт, начиная с начала 1990-х годов.

За спиной наших дипломатов должна стоять военная мощь. Другое дело, что мы должны тратить деньги рационально, нам не надо впадать в паранойю и готовиться к глобальной войне. Но пока у нас будет военный потенциал, они будут с нами сквозь зубы, но разговаривать.

Давить на нас бесполезно, но они будут пытаться как-то маневрировать. Но тогда не будет прямой военной агрессии и военно-политического шантажа. Если вдруг, не дай Бог, мы утратим такую способность, то России и ее гражданам будет очень плохо. Курс на жесткое ответное военное реагирование, которое провозгласил президент Медведев, я считаю абсолютно правильным и единственно верным шагом в тех условиях, в которых сегодня находится Россия и современный мир.

Панарин: У меня в гостях был Игорь Юрьевич Коротченко - главный редактор журнала "Национальная оборона". Его общий вывод заключается в том, что Россия вынуждена реагировать таким образом на эскалацию напряженности вдоль ее границ. Курс, обозначенный президентом Медведевым, заключающийся в разворачивании РЛС и ряда группировок ракетных войск стратегического назначения, предназначен для того, чтобы Россия была сильным и независимым государством, которое будет влиять на многие процессы в мире.