Это символ нового Китая, который производит больше денег, чем способен переварить. Деньги пожирают его изнутри, и это главный фактор риска для Поднебесной
В прошлый раз (см. «Новую», № 94) я рассказала о том, как живут рядовые производители китайского экономического чуда в южных провинциях страны. Оказалось, что люди там выполняют ту же функцию, что у нас нефть, — богом данного ресурса, который надо эксплуатировать, пока есть возможность.
На севере страны, в Пекине, я встретила богатых людей, которые как раз и не стесняются пускать в расход тот самый стратегический ресурс, правда, при этом и начинают мыслить уже другими категориями. Их действительно заботят растущие проблемы родины — от экологии до демографии.
Как «Житань»?
В Китае Алексей сделал более успешную карьеру, чем в России, где дослужился только до руководителя одного из почтовых отделений Москвы. Теперь он директор гонконгской корпорации с полутора тысячами работников. Начинал он с челночного бизнеса, как и большинство российско-китайских бизнесменов, и его жизнь уже двадцать лет как поделена на две родины. В России у него жена и трое детей, а в Пекине — работа.
«Здесь мне легче дышится, работается, несмотря на то что в последние годы китайское правительство ужесточило правила игры, — рассказывает Алексей. — Сложно становится получить китайский рабочий паспорт, а для того, чтобы устроить на работу одного русского, надо принять еще двух китайцев».
Русский район Пекина сосредоточен в районе улицы Ябаолу. Вокруг туристов кружат велорикши, которые того и гляди задавят друг друга в ходе атаки на клиентов. Вдоль улицы — высотные бизнес-центры: это оптовые рынки и сервисные организации. На первых этажах — множество ресторанов с русскоязычными вывесками: «Ресторан Россия у Лены», «Новая Россия», «Эльдорадо». Самый старый из них — и далеко не дешевый — «Элефант».
Большинство ресторанов в русском районе держат таты (азербайджанские евреи), которые ничем не отличаются от тех, что в Москве контролируют рынок «Садовод» или ТЦ «Европейский», а родом все они — с легендарного Черкизовского; как и в России, деловые, модные и все в золоте.
Главное здание на Ябаолу — торговый центр «Житань». Огромный, похожий на ГУМ. Тут, впрочем, его так обычно и называют. Только бренды внутри не европейские, а китайские. Притом из элитной линейки. Покупаешь что-нибудь — идешь в ресторан бесплатно.
— Раньше в «ГУМе» разыгрывали машины, раз в неделю, — вспоминает Алексей. — Наша сотрудница выиграла «Смарт», но ее хотели обмануть. Пришлось подключить наши связи среди чиновников, чтобы она смогла получить выигрыш.
«Житань» открыли летом 2008 года, прямо под кризис. Он очень дорогой, рассчитан на туристов и почти всегда — пустой.
Сколько юаней в ветровке?
Китаянка Света (в общении с русскими они предпочитают русские имена даже на родине) назначила встречу именно в «Житане», где у нее есть бутик. Свете, директору компании «ЖДЛ-леди», 44 года, выглядит свежо и стильно, кожа — белая, хоть сейчас на кастинг фильма про вампиров.
«Наша компания уже 20 лет работает на рынке Ябаолу. За это время рынок стал намного красивее, а бизнес — гораздо хуже, — сообщает Света. — Тогда были палатки, очень бедные и в один ряд, а дела шли хорошо. А сейчас в торговом центре пусто — потому что кризис».
Света училась в Пекинском университете на учителя русского языка и литературы. Образование помогло найти свое место в жизни. Многие сегодняшние русско-китайские бизнесмены в прошлом были переводчиками на рынке. «Мы поставляем вещи по всему миру: в Россию, Италию, Францию и Финляндию, — продолжает Света. — У нашей компании есть специальные люди, которые из года в год по нескольку раз ездят по этим странам и изучают вкусы потребителя».
«ЖДЛ-леди» производит вещи качеством «выше среднего», они еще называются «идейными». Но это обстоятельство ограничивает спрос, поэтому приходится, как говорят сами китайцы, «опережать прогресс».
В этом году себестоимость продукции продолжает расти. Подорожали хлопок, мех и руки китайских рабочих. «Десять лет назад мы шили одну ветровку за 19 юаней (86 рублей), в прошлом — за 50 юаней (227 рублей), — вспоминает Света. — В продажу такая ветровка шла за 120 юаней, у конкурентов в это время оптовая цена была 70—80 юаней, у покупателей волосы дыбом вставали. Зато сейчас 120 юаней — это уже очень дешево. Нормальная цена ветровки теперь — 165 юаней (750 рублей)».
Все это важно не только для отдельно взятой китайской фирмы, но и для покупателей по всему миру начиная с России. Вообще, в торговых отношениях между нашими странами за последнее время многое поменялось. Хотя бы потому, что ответом на китайскую инфляцию стал наш Таможенный союз.
О том, как сейчас выстроены эти отношения, как поставлен бизнес карго, мне подробно рассказал китаец Вася. Его компания занимается поставкой товаров в Россию, и, как правило, это осуществляется через финский Котку, потому что дальневосточная таможня стала очень «дорогой».
«Крупный клиент измельчал, а мелкий вообще исчез. И все это за последние два года, — жалуется Вася. — Раньше на Ябаолу вечером все рестораны были забиты, а сейчас — полно свободных мест. Многие русские уехали строить свой бизнес на юг Китая, в провинцию Чжэцзян, в Гуанчжоу и Кантон. Сейчас там активно развивается рынок в городе Иу, и большой товаропоток пойдет через китайский город Урумчи, на границе с Киргизией. Оттуда — в Казахстан».
Казахстан, наряду с Белоруссией и Россией, — как раз член Таможенного союза, но взятки там, судя по всему, меньше. Это и позволяет оптимизировать затраты.
«На российской таможне существуют негласные законы, по которым твоя вещь, например, зимняя куртка, не может стоить дешевле определенной суммы, — говорит мой русский агент в Китае Алексей. — Например, синтетика не может стоить дешевле 22 долларов за одно изделие. Скажем, куртка у тебя заявлена по минимуму, 22 доллара, к ним ты прибавляешь таможенную пошлину 5 евро (или примерно 8 долларов), в итоге получается 30 долларов, с которых платится таможенный НДС 18%. В реальности себестоимость такой куртки выше 22 долларов, но кто покажет эти цифры, когда можно провести все по минимальной цене. Выгоднее всего везти сырье, например, ткани или синтепон».
«Можно было открыть фабрику в России, но это очень трудно, — рассуждает Вася. — Я видел, как мои клиенты вписывали в список расходов в своих тетрадях чиновников — ежемесячно. Это ваш российский рэкет, берут деньги, но ни за что не отвечают, не дают гарантий». Поэтому выгодно ввозить сырье в Казахстан или Киргизию, где за деньги можно организовать китайский цех и поставлять в Россию уже как товар казахстанского производства, беспошлинно.
В Казахстане риски общения с таможней часто берут на себя люди «рыночного короля» Тельмана Исмаилова, который заложил свои интересы и в крупнейший местный оптовый рынок. Так в Россию приходит китайский товар с казахстанским лейблом.
Золотая молодежь
Китайцу Виктору на вид лет 35. Молодой, красивый, высокий, нельзя не обратить внимания на его необычные для Китая вьющиеся волосы. Он, как и Света, начинал в девяностых переводчиком на рынке Ябаолу, имел точки и на Черкизовском. А сейчас — только владелец фабрики в пригороде Пекина. Он постоянно учится, много работает и крайне критично настроен по отношению к молодежи центральных городов Китая: «Последние 30 лет семья имеет право только на одного ребенка. И теперь нам не хватает рабочей силы. Работоспособное поколение состарилось, а на смену им пришла молодежь, избалованная и воспитанная на американских фильмах. Они не хотят жить в деревне, не хотят работать на фабрике. Они мечтают стать офисным планктоном, белыми воротничками. Заработать быстрые деньги — и всё».
Действительно, такое ощущение, что последние 20 лет китайцы старались развиваться, работали день и ночь, а теперь, если в семье есть деньги, ребенок будет скорее озабочен тем, как их потратить. Дети бедных рабочих уезжают в город в поисках лучшей жизни, а дети богатых китайцев эту жизнь прожигают. Кстати, количество китайцев-миллионеров (юаневых) около 150 миллионов человек — больше, чем население России.
Тема отцов и детей, видимо, сильно задевает китайских бизнесменов. «Только сейчас наше государство заметило, что мы стали страной стариков, у нас мало молодежи, — говорит Света, — это стало настоящей проблемой».
В последнее время качество продукции многих китайских фабрик заметно упало из-за большой текучести кадров. В 2008 году, во время кризиса, многие фабрики временно закрылись и распустили рабочих, а потом набрать квалифицированную рабсилу просто не смогли. «Раньше в каждом поселке под Пекином были фабрики, а сейчас они закрываются, — рассуждает Виктор. — Потому что в Пекине есть возможность заработать больше. Работоспособные фабрики находятся в глухих деревнях в 300 километрах от столицы, где людям, кроме как сельским хозяйством, больше нечем заниматься, и поэтому для них найти работу с зарплатой три тысячи юаней в месяц означает быть очень счастливым человеком. Я думаю, легкая промышленность для Китая — это уже вчерашний день. Сейчас самое модное и перспективное направление — компьютеры, айти-технологии. Там можно получить сразу 10 000 юаней в месяц».
Китай покупает мир
Чем меньше количество желающих работать, тем выше себестоимость и цена китайских товаров по всему миру. «Но наше правительство стало контролировать рост цен. Члены политбюро вызвали для переговоров всех владельцев фабрик и запретили поднимать цены на продукцию: ткани, уголь, масло и т.д. Поэтому сейчас мы должны выкручиваться, как можем, сами. По мнению многих бизнесменов, такое решение правительства связано с общей ситуацией в мире. Думаю, когда Америка начнет стимулировать свою экономику, то ситуация изменится», — продолжает Виктор.
В итоге богатые китайцы стали вытаскивать свой капитал из производственного бизнеса и вкладывать в так называемые быстрые деньги: недвижимость, машины и золото. «Конечно, в Китае есть инфляция, и немаленькая. За последние 5 лет дико выросли цены на недвижимость. Раньше в Пекине в центре можно было купить квартиру за 5 тысяч юаней за метр, а сейчас уже — за 50 тысяч», — рассказывает Алексей.
Китайское правительство борется со спекуляциями на недвижимости. Семья, прописанная в Пекине, может иметь максимум две квартиры, независимо от метража. Если человек женат, то он может купить квартиру, если нет, то не имеет права — должен жить с родителями или снимать жилье. Если ты приезжий, то только после пяти лет жизни в городе и официальной уплаты налогов можешь купить квартиру. Одну.
Рост цен на недвижимость остановился, и китайцы стали вкладывать деньги во что-то другое, например, на аукционах скупили весь мех-чернобурку в мире и наварились на последовавшем скачке цен. Это и есть быстрые деньги: не надо думать об экологии, модельном ряде, зарплатах.
«Китайцы очень любят золото, и многие его покупают. В итоге золото резко выросло в цене, примерно на тридцать процентов только за последнее время», —говорит Виктор. Еще китайцы обожают нефрит, любят вещи ручной работы — машины в данном случае не исключение. Китайцы больше всех в мире покупают автомобили класса «лакшери», несмотря на то что им приходится платить большие пошлины за ввоз.
Не так давно в Пекине вышел новый лимит на автомобили. На каждого члена семьи — по одной штуке. Если у тебя уже есть машина, вторую тебе просто не продадут. Приезжий человек не может купить, если не соответствует условиям, примерно таким же, как и в случае с покупкой квартиры. В месяц можно продавать всего двадцать тысяч машин. Сейчас покупателей много, поэтому была придумана специальная лотерея. Ты должен подать заявку, и в конце каждого месяца разыгрываются автомобили, если тебе повезет, ты получаешь право на покупку. В Шанхае другая система: для приобретения машины надо участвовать в тендере и покупать разрешение, которое может стоить 20 000 юаней, а может — 50 000. «Некоторые пытаются обмануть и купить машину в другом городе, зарегистрировать ее, например, в Харбине, — говорит Виктор. — На этот счет есть другие правила. В час пик, с семи до девяти утра и с пяти до восьми вечера, запрещено ездить по улицам Пекина с иногородними номерами. Кроме того, играют роль две последние цифры на номере, например, если «1» и «6» — запрещено ездить в пятницу, а «2» и «7» — по понедельникам».
Правительство заинтересовано в том, чтобы китайцы вкладывали деньги в свою страну. Например, в последнее время стал развиваться курорт Хайнань-Санья — местный Сочи, только без Олимпиады. Инвесторам предлагают суперльготы: в первый год ты не платишь налоги, во второй — только половину. Еще под это могут дать и выгодный кредит.
Пустыня
Правительственные преференции курортному бизнесу — только часть большой экологической программы. Она ложится бременем на плечи местного бизнеса, еще не оправившегося от кризиса.
На севере Китая большая проблема с водой, там умудрились осушить даже подземные реки. В итоге всё большая часть страны превращается в настоящую пустыню, пески Внутренней Монголии уверенно захватывают территорию и приближаются к Пекину. Чтобы сдержать пустыню, высаживают деревья в рамках проекта «Зеленая стена» (длина — 4,5 тысячи км, ширина — более 100 км), но уже сегодня песок пришел на 1,237 млн га земли.
Теперь Пекин достаточно часто навещают песчаные бури, особенно утром. Выходишь на улицу и чувствуешь, как рот у тебя наполняется пылью.
И надо сказать, что экологические проблемы всерьез волнуют не только правительство, но и авангард среднего класса.
«У нас сейчас самый пик экологической реформы, — рассказывает Виктор. — Раньше люди не думали об экологии, только о своей выгоде. Когда появляется возможность заработать любым способом, мозги у многих отключаются, чем будет дышать твой ребенок — никого не волнует. Никто не смотрел на растущее число раковых больных и людей с различными кожными заболеваниями, но потом наше правительство стало понимать, что так больше продолжаться не может. Они решились на принятие экологического законодательства. Если у фабрики нет соответствующего оборудования, то нельзя работать вообще».
…На рынке Ябаолу мне предложили купить нефритовую фигурку дракона. Продавщица пояснила мне, что он помогает разбогатеть, потому что очень жадный, питается только деньгами, у него нет ануса. Оно и логично — всё себе, ничего вовне.
Таковы современный Китай и китайцы. Правительство, конечно, пытается ограничить граждан, объясняя им, куда и в каких количествах следует вкладывать накопленное, но природу не обманешь. Кто победит в стране, только вышедшей из нищеты: анклавы постиндустриальной экономики или развивающееся общество потребления — наверное, главный вопрос.
Юлия (Мартовалиева) Полухина
06.09.2011
Источник: Новая Газета.
Рейтинг публикации:
|
