Выборы в Турции и напряженные отношения с США
Партия справедливости и развития (ПСР) Турции одержала победу на парламентских выборах 12 июня, что означает, что она остается у власти на третий срок. Голоса избирателей, которые разделились между несколькими партиями, позволили ПСР остаться самой популярной политической партией, хотя почти половина избирателей проголосовали за другие партии, в основном за оппозиционную и в значительной степени антиклерикальную Народно-республиканскую партию (НРП). Более важно то, что ПСР не удалось заполучить основное большинство голосов, что не дает ей право единолично изменять Конституцию Турции. Это был один из главных вопросов этих выборов, с помощью которых ПСР надеялась получить большинство голосов, а другие пытались заблокировать этот шаг. Неудача ПСР в попытке получить большинство голосов оставляет статус-кво по сути невредимым. Хотя ПСР остается самой влиятельной партией в Турции, способной формировать правительство без партнеров по коалиции, она не может переписать Конституцию без согласования с противниками.
Один из способов рассмотреть этот вопрос заключается в том, что Турция продолжает функционировать в рамках устойчивых стандартов, которые существуют вот уже почти десять лет. ПСР является правящей партией. Оппозиция разрознена по идеологическим взглядам, которые дают не столь уже популярной ПСР диспропорциональную власть. Партия может устанавливать политику в рамках Конституции, но не более. В этом смысле политическая система Турции выработала продолжительную реальность. Немногие страны могут «похвастаться» такой продолжительностью руководства. Очевидно, поскольку Турция является демократической страной, обычно накаляются страсти и взаимные обвинения, начиная от военных переворотов и заканчивая попытками ввести религиозную диктатуру. Возможно, есть генералы, подумывающие о переворотах, и члены ПСР, подумывающие о религиозной диктатуре, однако политический процесс идет настолько эффективно, что такие вещи трудно представить. В Турции, как и в каждой демократической стране, необходимо четко отличать слова от реальности.
Меняющаяся политика Турции
И все-таки ПСР поставила Турцию на новые рельсы, как во внутренней, так и во внешней политике. Курс внутренней политики страны очевиден. В то время, как НРП энергично пыталась сдержать религию в частной сфере, ПСР стремилась признать исламскую культуру Турции и интегрировать ее в некоторой степени в политическую структуру.
Из всего этого последовало два результата. Внутри страны, имея силу для создания новой политической восприимчивости, ПСР не имела силы для создания новых институтов, основанных на исламских принципах. Тем не менее, сторонники атеизма, получившие свою легитимность от основателя современной Турции Кемаль Ататюрка, посчитали, что его наследие и их светские права – частью которых являются права женщин не носить платки – оказались под угрозой. Следовательно, тон широкого обсуждения постоянно менялся. Действительно, присутствует постоянное ощущение кризиса в Турции, поскольку худшие опасения атеистов сталкиваются с амбициями ПСР. И снова мы расцениваем эти амбиции как скромные - не потому, что мы знаем внутренние намерения лидеров ПСР, а просто потому, что у них нет достаточной власти, чтобы идти вперед независимо от намерений.
Взлет ПСР и ее повестки дня приводят к чему-то большему, чем просто внутренние последствия. С 2001 года США ведет войну с радикальными исламистами, и страх перед радикальным исламизмом распространяется на Европу и другие страны. Во многих отношениях Турция является самой процветающей и самой влиятельной в военном аспекте из всех мусульманских стран. Мнения о том, что политический курс ПСР является радикально исламистским и что Турция движется в сторону радикального исламизма, порождают тревогу и враждебность в международной системе.
В то время, как мысль о радикально-исламистской Турции является пугающей, и многие находят удовольствие, говоря о том, что Турция была «проиграна» радикальному исламизму и её следует изгнать из общества, действительность намного сложнее. Во-первых, очень трудно изгнать страну, которая имеет самую большую армию в Европе, крупную экономику, уровень которой в прошлом году достиг 8,9%, и более того, страну, которая обладает некоторым стратегическим недвижимым имуществом в мире. Если бы худшие опасения с точки зрения Запада оправдались, изолировать Турцию было бы сложно, а начать войну против Турции и справиться с последствиями «исламистской Турции» было бы еще сложнее. Если бы Турция на самом деле была захвачена радикальными исламистами – во что я лично не верю – это была бы геополитическая катастрофа в первую очередь для США и их союзников в регионе. И поскольку вторжение в Турцию – не вариант, единственным выбором стал бы компромисс. Интересно отметить, что те, кто больше всего хочет сбросить Турцию со счетов, также выступают против компромисса. Неясно, против чего они выступают, поскольку их требования являются чрезмерными, и в большей степени они порождаются по риторическим, а не по геополитическим причинам. Страх существует, как, возможно существует и сама угроза, однако очевидных решений нет.
Геополитическое положение Турции
Таким образом, я думаю, что было бы полезно рассмотреть Турцию в более широком геополитическом контексте. Страна расположена на одном из самых важных водных путей в мире - на Босфоре, который соединяет Черное море и Средиземноморье. Это уже само по себе помешало желанию Ататюрка сделать Турцию внутренне направленной страной, не играющей в игры великих держав. Учитывая то, что она является частью Кавказа, разделяет границу с Ираном, граничит с арабским миром и является частью Европы, Турция неизбежно становится частью планов других стран. К примеру, во время Второй мировой войны обе державы хотели, чтобы Турция была на их стороне - в частности, немцы, которые хотели использовать давление Турции на нефтяные месторождения Баку.
После Второй мировой войны «холодная война» направила Турцию навстречу США. Давление на Кавказе и желание СССР взять под контроль Босфор, являвшийся давней желанной целью русских, предоставили Турции общее дело с США. Американцы не хотели, чтобы СССР имел свободный доступ к Средиземноморью, а турки не хотели потерять Босфор или оказаться во власти СССР.
С американской точки зрения тесные американо-турецкие отношения стали нормальным явлением. Однако конец «холодной войны» переопределил многие отношения, и во многих случаях ни одна из сторон не знала о переопределении достаточно долго. Американо-турецкий альянс был основан на факте существования общего врага, а именно СССР. При отсутствии врага основа альянса исчезла, но в 1990 гг. ни на одну из сторон не было оказано давления с требованием пересмотреть свои позиции. Таким образом, альянс оставался нетронутым просто потому, что было легче поддерживать его, чем пересматривать существующее положение.
Этот вопрос был отодвинут на задний план после 2011 года, когда перед США возник новый враг - радикальный исламизм. На этом этапе турки оказались лицом к лицу с фундаментальным вопросом о том, до какой степени они будут участвовать в американской войне с терроризмом, и до какой степени они могут отстраниться от войны. После 2001 года альянс прекратил свое существование без каких-либо издержек.
Переломный момент наступил в начале 2003 года с вторжением Америки в Ирак, которое последовало после победы ПСР на парламентских выборах в 2002 году. США хотели отправить дивизию в северный Ирак с юга Турции, а турки заблокировали этот шаг. Это стало решающим переломным моментом за счет двух факторов. Во-первых, впервые со времен «холодной войны» турки дистанцировали себя от американского кризиса, и в этом случае всё происходило по соседству с Турцией. Во-вторых, данное решение было принято правительством, которое Америка подозревала в симпатии к исламистам. Турки не порвали отношения с США, в конечном счете, позволив США проводить свои военно-воздушные операции с территории Турции и принимая участие в программах по оказанию помощи в Афганистане.
Однако для США решение по Ираку стало решающим моментом, когда Америка осознала, что она не может больше считать поддержку Турции как само собой разумеющейся. Турки, с другой стороны, решили, что США принимают меры, которые не в интересах Турции. Отношения не были разорваны, но они стали напряженными.
Турция испытывала такое же отчуждение со стороны Европы. Со средневековых времен Турция считала себя европейской страной, и в настоящее время она стремится стать членом Европейского Союза. Такую политику поддерживает правящая партия ПСР. Сначала аргументом Европы против членства Турции стала недостаточно развитая экономика страны. Однако за последние 10 лет в Турции отмечался быстрый экономический рост, в том числе после мирового финансового кризиса в 2008 году. Действительно, показатель экономического роста Турции намного опередил показатели роста большинства европейских стран. Теперь этот аргумент не имеет силы.
И всё же ЕС продолжает блокировать членство Турции. Причина проста: иммиграция. В 1960 и 1970 гг. произошла массовая иммиграция турков в Западную Европу. В Германии и Франции назрела значительная социальная напряженность в результате иммиграции мусульман, а позволив Турции вступить в ЕС, Европа, по сути, открывает границы. Сейчас можно представить сильный аргумент о том, что членство в ЕС станет для Турции катастрофой в экономическом плане, однако для Турции отказ от принятия – это почти отклонение и неприятие. Отказ Европы принять Турцию в ЕС в силу иммиграционной проблемы отчуждает Турцию от европейцев, а ПСР в результате этого будет сложнее противостоять обвинениям о том, что она «поворачивается спиной к Западу».
Таким образом, турки, не пожелав участвовать в войне в Ираке, создали разрыв с США, а отказ Европы от принятия в ЕС Турции создал разрыв с Европой. С турецкой точки зрения, американское вторжение в Ирак было плохо продуманным решением, а позиция Европы является расисткой. В этом смысле они были отстранены от Запада.
Турция и исламский мир
Однако здесь сыграли свою роль и две другие силы. Во-первых, исламский мир изменил свои очертания и форму. От того, чтобы быть всецело светским государством в политической перспективе, не случайно под влиянием Ататюрка, исламский мир начал двигаться в более религиозном направлении до тех пор, пока основная тенденция перестала быть светской, и начинала становиться исламской в различной степени. Было неизбежно, что Турция испытает на себе напряженность и давление остального мусульманского мира. Вопрос заключался не в том, изменится ли Турция, а в том, до какой степени это произойдет.
Другой силой стала геополитика. Две главные войны в мусульманском мире под руководством США шли не так, как хотелось, и хотя главная задача была достигнута – против США больше не было предпринято терактов – усилия по поддержанию или созданию неисламских режимов в регионе оказались безуспешными. Теперь США выводят свои войска из региона, оставляя за собой нестабильность и сильную, уверенную в себе Турцию.
В конце концов, экономическая и военная сила Турции должна была превратить страну в главную региональную державу. По умолчанию, после ухода Америки, Турция стала главной региональной державой по нескольким пунктам. Во-первых, тот факт, что Турцию возглавляет правительство под руководством ПСР и страна заняла лидирующую позицию в регионе, причиняет США очень большое неудобство. Во-вторых - и это весьма примечательно - Турция по сравнению с другими странами региона двигается умеренно во внутреннем фронте, и своему растущему влиянию Турция «обязана» провалу Америки, а не своим планам и целям. Когда в 2010 году турецкая флотилия с гуманитарной помощью приплыла в сектор Газа и была задержана израильтянами, мнение Турции заключалось в том, что это был самый незначительный шаг, который могла сделать Турция в качестве ведущего мусульманского государства. Израильтяне считали, что Турция просто поддерживает радикальных исламистов.
Здесь вопрос заключается не в недопонимании и недоразумении. К примеру, основа отношений Турции и Израиля больше обуславливается враждебностью к просоветским арабским правительствам, нежели чем-либо еще. Таких правительств уже нет, а светские основы Турции изменились. То же самое можно сказать о США и Европе. Никто из них не хочет, чтобы Турция изменилась, но учитывая конец «холодной войны» и усиление исламистских сил, такой переход неизбежен. То, что произошло к настоящему времени, похоже, может вызвать относительно умеренное обсуждение о том, в какой степени этот переход произошел в других странах. Еще важнее то, что больше нет основания для создания альянсов, и ни одна из сторон не может найти нового основания, устойчивой опоры. На примере Великобритании и США в конце XIX века восходящие державы заставляют представителей старой гвардии ощущать себя неловко. Они могут сотрудничать в экономической сфере и избегать военной конфронтации, но они никогда не будут чувствовать себя хорошо. Развивающая держава подозревает, что великая держава пытается «задушить» её. Великая держава подозревает, что восходящая держава пытается изменить порядок вещей. В действительности, оба эти предположения обычно верны.
Турция ни в коем случае не проявляет себя как зрелая держава. То, как она отреагировала на события в Сирии и других странах – по сути, это была в основном риторика – демонстрирует, что ей еще надо занять позицию для оказания влияния, не говоря об управлении, во время событий на внешних границах. Но Турция находится только в начале игры. Сейчас мы находимся на том этапе, когда старое основание потеряло свою силу, а новое еще трудно «придумать». Результаты выборов указывают на то, что процесс продолжается без планов по радикализации или замедления. У стран, имевших сильные связи с Турцией, больше их нет, и они недоумевают, почему. Турция не понимает, почему её боятся и почему в отношении побуждений её правительства выдвигаются самые зловещие предположения, как внутри страны, так и в других странах. Все это не должно удивлять. Такова история.
Джордж Фридман
«Stratfor», 14 июня 2011 года
Перевод – «Zpress.kg»
Источник: «Zpress.kg».
Рейтинг публикации:
|
