Процесс объединения нескольких региональных центров сейчас испытывается на прочность нахождением в тупике, куда его загнали идеи «регионализма» навязываемые европейскими державами. Создание общего средиземноморско-среднеазиатского пространства, служащего связью Европы, Азии и Африки, может обеспечить необходимые элементы для евразийской интеграции.
Во время смены однополярной системы на новую, многополярную, наблюдается серьёзное геополитическое напряжение, прорывающееся в зонах представляющих высокую стратегическую ценность. Во всём этом, с 1го марта 2003 года, страны средиземноморского бассейна и Средней Азии, настоящие стержни Евро-афро-азиатской структуры, имеют частную заинтересованность в проведении анализа геополитической ситуации и отношений между США, крупнейшими евразийскими государствами и странами Северной Африки. Следует напомнить, что именно в этот день Турция, государство-мост из Европы в Азию, решила отказать в поддержке американской военной кампании в Ираке. Этот факт, далеко не рядовой пункт американо-турецких переговоров, как могло показаться на первый взгляд (конечно это было так, из за двух конфликтующих вопросов:
сохранение верности своему североамериканскому союзнику и опасения Анкары о возможном создании Курдистана, которое по тогдашнему плану о разделении Ирака на три государства привело бы к обострению нерешённого «курдского вопроса»), тем не менее, начался откат 50 летнего направления турецкой внешней политики (50 лет назад Турция вступила в НАТО, подписав договор 18 февраля 1952 года; прим. mixednews). С того момента, увеличивая темпы сближения с Россией (во многом из-за неприятия Турции в ЕС), а так же используя новые политики добрососедства, Турция старается выйти из под влияния США, что делает её ненадёжной базой для проникновения США в Евразию. Теперь, помимо очевидных препятствий в лице Сирии и Ирана, стратегам в Пентагоне и Вашингтоне придётся учитывать и новую, нелояльную Турцию.
Изменения в турецкой внешней политике совпали с более обширным и серьёзным изменением евразийского сценария, в котором появились столь значимые детали как возврат России на континентальный и глобальный уровень, мощное геоэкономическое и финансовое развитие Китая и Индии и ослабление военной мощи США в Ираке и Афганистане.
Начиная с падения берлинской стены и распада Советского Союза, наблюдалось неудержимое движение «Нужной нации» к центру евразийского континента, которое развивалось по следующим сценариям:
- вариант первый, действуем через континентальную Европу, через организацию «цветных революций», включаем бывшие советские государства в свою сферу влияния, по определению Рамсфелда «Новую Европу», оказываем давление на Россию, которая со временем окончательно ослабнет;
- вариант второй, долгий путь по расширению средиземноморского влияния на новые республики в Средней Азии с целью разделения евро-афро-азиатского региона на две части и создание постоянной геополитической раны в самом сердце Евразии;
Эти планы были заморожены после того как США крепко увязли в Афганистане.
Последние попытки цветных революций и агитации на Кавказе и в Средней Азии провалились, во многом благодаря Москве и объединённой евразийской политике Китая и России, благодаря которым были созданы ШОС (Шанхайская организация сотрудничества), Евразийское экономическое сообщество и подписаны договоры о дружественных отношениях и взаимодействии в военной сфере. На исходе первого десятилетия нового тысячелетия, США приходится править свои Евразийские стратегии.
Обычная процедура атлантического доминирования
Предположение, что США в своей внешней политике руководствуются геополитической парадигмой, суть которой противостояние США и Евразии, и концепцией «национальной угрозы», позволяет аналитикам находить уязвимые места в различных государствах, выбранных целями атлантических государств. Такие аспекты обычно состоят из эндогенных противоречий из-за межнациональных разногласий, социального неравенства, нехватки религиозного и культурного единства и геополитических трений. Готовые решения содержат различные действия, зависящие от роли США и их союзников в «восстановлении несостоявшихся государств» (все действия направлены на распространение «западных ценностей» демократии и свободного предпринимательства, без учёта местных культурных особенностей и традиций), вплоть до военного вмешательства. Чаще всего это оправдывается защитой интересов США и поддержанием, так называемого, мирового порядка или, в особых случаях, Запад может объявить давно признанное государство, как преступное, народу которого требуется немедленное спасение для защиты прав человека.
Принимая в расчёт, что с геополитической точки зрения США это типичная морская сила, которая ведёт диалог с другими нациями и геополитическими сущностями с позиции «острова», США считают средиземноморский бассейн и Среднюю Азию зонами повышенной нестабильности. 2 территории находят в сформулированной Збигневым Бжезинским «арке нестабильности». Арка нестабильности или кризис образований, как было замечено, это дальнейшее развития геостратегической концепции римланда (границы моря с сушей) разработанной Николасом Спайкменом. В контексте биполярного мира контроль над римландом означал контроль над всем евразийским пространством для сдерживания основного противника США – Советского Союза, ради исключительной выгоды «Североамериканского острова».
В контексте нового однополярного миропорядка, определённая зоной геополитических интересов США территория Великого Ближнего Востока, протягивается широким поясом от Марокко через всю Среднюю Азию. По мнению Вашингтона этот пояс, должен быть «умиротворён», потому что являет собой дугу кризиса, с конфликтами по причине нехватки однородности, как было упомянуто выше. Подобные взгляды, распространённые исследованием Самюэля Хантингтона и анализом Збигнева Бжезинского, полностью объясняют методы США по проникновению в центр Евразийского континента и как следствие давление на территорию России, чтобы получить мировое господство. Тем не менее, возникли некоторые неожиданности.
Восстановление России, евразийская политика Путина в Средней Азии, новые договоры между Москвой и Пекином, а так же появление новой Турции (факторы которые напоминают об относительной современной самостоятельности государств Латинской Америки, очерчивающие многополюсную систему), повлияли на определении новой зоны интересов США – Великий Ближнем Восток. Такая эволюция взглядов, символически, была официально озвучена во время ливано-израильской войны 2006 года. Занимавшая в то время должность Госсекретаря Кондолиза Райс заявила: «Я более не заинтересована в переговорах для возвращения Ливана и Израиля к статус-кво. Я думаю это было бы ошибочно. То, что мы видим, это в некотором смысле, усиливающиеся родовые схватки нового Ближнего Востока и независимо от того, что мы делаем, мы должны убедиться, что мы движемся вперёд к новому Ближнему Востоку, а не возвращающемуся к старому». Новое определение было более чем прагматическим; по сути, оно было сделано чтобы вновь подтвердить стратегическое сотрудничество с Тель-Авивом и намерение – ослабить ближневосточные и близлежащие области. Спустя несколько дней после заявления Кондолизы Райс, израильским премьер-министром Олмертом было интерпретировано, как “Новый Порядок” на «Ближнем Востоке». Похожая программа была сформулирована Бжезинским в определении роли среднеазиатского региона, использование которого предполагалось при помощи дестабилизации ситуации в регионе на базе эндогенных трений.
Целью ставилось усложнить возможный союз между Россией и Китаем.
В промежутке между 2006 годом и вплоть до начала операции «Рассвет Одиссея» против Ливии в 2011, США, несмотря на начатую в 2009 новым хозяином Белого дома риторику, фактически продолжили стратегию по милитаризации всего отрезка между Средиземным морем и Средней Азией. В частности в 2008 США начали использовать свою военную машину в Африке.
Африканская группировка США вовлечённая на сегодняшний день в ливийский кризис, намерена закрепить американское присутствие в Африке для контроля и быстрого вторжения на африканский континент, а также направленна на создание «новых» Ближнего Востока и Средней Азии.
Вкратце, стратегия США заключается в милитаризации дуги Средиземноморье-Средняя Азия. Вот основные цели:
a) Вбить клин между южной Европой и северной Африкой;
б) Усилить контроль Вашингтона над северной Африкой и Ближним Востоком (включая использование базы Bondsteel в Косово), с особым вниманием к Турции, Сирии и Ирану;
в) Разбить евразийское пространство на две части;
г) Увеличить так называемую арку кризиса в Средней Азии.
Расставляя первичные и вторичные приоритеты, Вашингтон в основном сконцентрировался на Италии и Турции. Два средиземноморских государства, по разным причинам (для Италии во многом благодаря энергетической и промышленной политике, более явная геополитическая причина для Анкары, стремящейся стать лидером в регионе и соперничающей в этом с Израилем) выстроили свою внешнюю политику таким образом, чтобы в будущем, благодаря окрепшим отношениям с Россией, обладать необходимыми рычагами для выхода из под влияния США. Очевидные попытки Рима и Анкары увеличить степень собственной независимости на международной арене столкнулись с основными геополитическими интересами Вашингтона и Лондона, и даже более «региональным» Средиземноморским союзом Саркози.
Полицентричность в регионалистских и евразийских перспективах
Практика стран Запада, во главе с США, направлена, как сказано ранее, на насаждение кризисов в Евразии и в средиземноморском регионе, а не на их урегулирование. Более того, подобные действия нацелены на сохранение собственной гегемонии путём милитаризации международных отношений и вовлечение локальных акторов (актор – участник международных отношений; прим. mixednews). Кроме того, этот вид геополитической “дорожной карты” нацелен на идентификацию других будущих вероятных целей (Иран, Сирия, Турция), необходимых США для создания плацдармов в Евразии, даёт повод для размышлений относительно «здоровья» США и структурирования многополюсной системы.
При более детальном анализе становится понятно, что агрессия против Ливии со стороны США, Великобритании и Франции, это не частный случай, а симптом испытываемых Вашингтоном трудностей при работе дипломатическими методами и отсутствия чувства ответственности, которым должны обладать глобальные акторы. Об этом свидетельствует возрастающая жадность в политике США, типичная для ослабевающей власти. Американский политический учёный и экономист Дэвид P. Коллео, критик “монополярного безумия”, изучающий ослабление США, отметил ещё в 1987, что обычно, ослабевающие власти, вместо того, чтобы регулировать и адаптировать самих себя, стремится укрепить своё безоговорочное господство путём агрессивной экспансии своего влияния. Лука Лауриола в своей работе «Scacco matto all’America e Israele. Fine dell’ultimo Impero (Шах и мат для США и Израиля. Конец последней империи), разумно полагает , что евразийские державы Россия, Китай и Индия справятся с заграничной державой (то есть США), которая сейчас «потерянная и обезумевшая», чтобы не вызвать реакций, которые могли привести к планетарным катастрофам.
Относительно структурирования многополюсной системы, должно быть отмечено, что оно продвигается медленно, не столько из-за недавних американских действий в Северной Африке, а скорее из-за “регионалистского” отношения, принятого евразийскими акторами (Турция, Россия и Китай), оценивающими Средиземноморье и Среднюю Азию как функцию собственных национальных интересов. Они не в состоянии осознать геостратегическое значение, которое эти области выполняют в большем сценарии конфликта между обширными (американскими) и евразийскими геополитическими интересами. Повторное открытие единственного крупного средиземноморского-среднеазиатского региона, выдвигает на первый план роль «стержня», которую он имеет в евро-афро-азиатском подрегионе, может позволить действующим силам преодолеть тупик “регионализма”, в который его загнал переход от монополярности к многополярности.
http://www.globalresearch.ca/index.php?context=va&aid=24747
Источник: mixednews.ru.
Рейтинг публикации:
|
