Китай сыграет решающую роль в том, что станет лидером в регионе.
В Центральной Азии формируется новая динамика в сфере региональной интеграции. Узбекистан бросает вызов позиции Казахстана как влиятельного игрока в регионе, и экономический выбор Китая вполне может стать решающим фактором в определении исхода борьбы за региональное лидерство.
На первый взгляд такой сдвиг кажется нелогичным, учитывая, что ВВП Казахстана в три раза больше узбекского. У Казахстана также больше выходов на международные рынки. Прочные дипломатические отношения Нур-Султана с Китаем и Россией, казалось бы, должны гарантировать позицию Казахстана в качестве основного двигателя региональной интеграции. Тем не менее, реальность такова, что путь к стабильности и процветанию в Центральной Азии все больше пролегает через Ташкент.
Изменение динамики обусловлено трезвой переоценкой Китаем своей инициативы «Один пояс, один путь» – амбициозного плана по изменению контуров мировой торговли. Пекин изменил свою стратегию по реализации данной инициативы, больше сосредоточившись на развитии торговых связей в Азии и уделяя меньше внимания строительству амбициозных трансконтинентальных торговых коридоров. В этой связи Китай ищет благоприятные направления для прямых иностранных инвесторов, ищущих возможности организовать совместное производство в местах с дешевой рабочей силой.
На этом фоне ключевым преимуществом Узбекистана является человеческий капитал: с населением в 33,5 миллиона человек страна является самой густонаселенной в этом малонаселенном регионе на западном фланге Китая. Общий коэффициент рождаемости (СКР) в Узбекистане был одним из самых высоких в СССР, и продолжал оставаться выше уровня воспроизводства в течение «лихих» 1990-х годов. В результате в Узбекистане ежегодно наблюдаются крупные волны притока молодежи на рынок труда.
Восстановление СКР в Казахстане с 2000 годов вскоре создаст ситуацию, аналогичную той, что уже сложилась в Узбекистане. Эта демографическая тенденция естественным образом мотивирует власти обеих стран уделять приоритетное внимание созданию рабочих мест.
Китайских инвесторов привлекает в Узбекистане то, что зарплаты в сфере производства там ниже, чем в КНР. Хотя среди населения этой центральноазиатской страны растет скептицизм по поводу китайских инвестиций, но, согласно недавнему опросу, проведенному проектом «Барометр Центральной Азии», 75 процентов респондентов как минимум относительно уверены, что китайские инвестиции создадут рабочие места. Между тем в Казахстане, согласно опросу той же организации, этот показатель составляет всего 24 процента.
Подобный разрыв может частично объясняться тем, что в прошлом узбекское правительство ограничивало приобретение представителями КНР земли и привлечение иностранной рабочей силы для работы на совместных предприятиях. Тем временем в Казахстане в последние годы вспыхивали протесты против передачи земли в аренду китайцам и наплыва китайских рабочих.
Еще один фактор, лежащий в основе меняющейся динамики – это экономическая гибкость. В нынешних экономических условиях Узбекистан находится в гораздо более выгодном положении, чем Казахстан, для налаживания партнерства с китайскими фирмами-производителями.
Уже с 2006 года Казахстан классифицировался как продвинутая развивающаяся страна со средними уровнями доходов, но, несмотря на то, что его ВВП на душу населения примерно равен китайскому, казахстанская экспортная корзина менее разнообразна. Несмотря на усилия по диверсификации, объемы промышленного производства в Казахстане стагнируют. Становится все более очевидным, что Казахстан сталкивается с «ловушкой среднего дохода»: повышение уровня зарплат, питаемое сырьевой рентой, в сочетании с высокими транспортными расходами ограничивают конкурентоспособность экспорта. Оптимальный для Казахстана выход из ловушки – это сделать ставку на экспорт услуг путем инвестирования в высшее образование и исследования, а также на специализацию производства.
Очевидным недостатком этой стратегии является то, что она ограничит возможности для совместного размещения производства с Китаем. В краткосрочной перспективе Казахстан нужен Китаю как партнер в сфере координации логистики коридора «Азия-Европа». В более долгосрочной перспективе страны могли бы сотрудничать в области НИОКР и образовательного обмена. Но Китай будет менее склонен к формированию партнерств в сфере производства, основанных на сравнительных экономических преимуществах.
Узбекистану тоже нужно диверсифицировать экономику и повысить свою экспортную конкурентоспособность. Но, учитывая, что номинальный ВВП страны на душу населения находится на уровне менее 2000 долларов, узбекская экономика сейчас находится в более выгодном положении для достижения экономического роста за счет ориентированного на экспорт производства – «китайской модели».
Пока в XXI веке основным экспортным товаром Узбекистана, помимо сырьевых товаров, была продукция автопрома. Но эта стратегия оказалась проблематичной. В то время как в 2012 году экспорт автомобилей достигал 14 процентов от общего объема узбекского экспорта, к 2018 году неудачи совместных предприятий с GM и другими партнерами, и менее благоприятные торговые условия с Россией, привели к сокращению доли автомобилей в экспорте до менее 1 процента. Расширение партнерских отношений с Китаем могло бы возродить этот угасающий сектор.
Узбекская модель
Растущее влияние Узбекистана в регионе является результатом значительных изменений в политике Ташкента за последние пять лет, после того, как склеротическая диктатура Ислама Каримова сменилась правлением президента Шавката Мирзиёева. Внутри страны Мирзиёев предпринял шаги по развитию торговли, в том числе отменив валютный контроль и сделав экономику более открытой. На внешнеполитической арене он заложил основу для активизации интеграции с соседними государствами, стараясь урегулировать вопросы о спорных участках границы, либерализовать торговлю и решить транснациональные проблемы. В частности, Узбекистан налаживает сотрудничество с соседями по вопросу о создании в Центральной Азии устойчивой системы рационального водопользования.
С 2016 года Мирзиёев стремится ускорить рост частного сектора за счет приватизации и расширения возможностей для развития малого бизнеса. Государственный фонд поддержки предпринимательской деятельности РУ уделяет первоочередное внимание микрокредитованию, направленному на стимулирование предпринимательства среди молодежи и женщин. Он также подчеркивает необходимость повышения общего уровня участия женщин в трудовой деятельности. В реализации этих инициатив правительство полагается на скромный первоначальный грант от Всемирного банка в размере 2 миллионов долларов.
Но данные инициативы пока находятся на ранних стадиях реализации, и пока неясно, не сведет ли их на нет сопротивление со стороны «старой гвардии» бюрократов на региональном и местном уровнях. Но в случае успеха они могут стать примером для соседних государств, особенно Кыргызстана, Таджикистана и, в конечном итоге, Афганистана. Узбекистан, возможно, больше всех других государств региона заинтересован в содействии процветанию за пределами своих границ; это ему выгодно с точки зрения развития как торговых рынков, так и совместной инфраструктуры.
Еще одним фактором, лежащим в основе меняющейся динамики в регионе, является деятельность руководства стран ЦА (хотя этот фактор и хуже поддается количественной оценке). После отставки президента Нурсултана Назарбаева почти два года назад Казахстан занял несколько менее напористую позицию с точки зрения лидерства в регионе. В последнее время власти, похоже, преуменьшают важность региональных экономических связей, и больше фокусируются на развитии двусторонних отношений с Россией и Китаем, используя выгодное положение Казахстана в связи с прохождением через его территорию трансконтинентальных грузовых коридоров. При этом Нур-Султан упускает из виду тот факт, что более тесное региональное экономическое сотрудничество является предпосылкой для привлечения больших объемов иностранных инвестиций.
Ясно, что оптимальным двигателем региональной координации мог бы стать тандем Казахстана и Узбекистана, и в этом отношении Узбекистан также перехватил инициативу. Мирзиёев инициировал первую встречу глав государств этого беспокойного региона, которая прошла в Казахстане в марте 2018 года. Оба эти государства активно координируют развитие автомобильной промышленности в Центральной Азии и проявляют большой интерес к хронической нестабильности в Кыргызстане.
Бросая вызов главенству Казахстана, официальные лица в Ташкенте в том числе опираются и на узбекские диаспоры, включая экономических мигрантов в Казахстане и России, эксклавы по всей Центральной Азии и почти 2 миллиона этнических узбеков в Афганистане. Эти группы узбекского населения создают один из уникальных векторов евразийской интеграции. Мирзиёев сейчас многозначительно называет Афганистан «неотъемлемой частью Центральной Азии».
Проблемы Ташкента со связью с миром
В будущем Ташкент должен будет осторожно разыграть свои карты, чтобы сохранить свой поступательный импульс, особенно в том, что касается крупных инвестиций в транспорт и инфраструктуру.
Главным транспортным приоритетом Узбекистана является проект по созданию железнодорожного коридора из Ферганской долины через Кыргызстан в китайскую провинцию Синьцзян. Более долгосрочная цель – соединить свою производственную базу с каким-нибудь южным портом – Гвадаром в Пакистане или Чабахаром в Иране – при помощи железнодорожного коридора через Афганистан. Подобный проект также повысил бы и экспортную конкурентоспособность Казахстана.
Сейчас высокие транспортные расходы в регионе и различные препоны на границах подрывают потенциальные сравнительные преимущества Узбекистана как экспортера производственной продукции. Узбекистан попытался улучшить ситуацию, упростив процесс пограничного контроля и сбора необходимых документов, но это не решает всех проблем.
Ташкенту предстоит не просто решить свои проблемы с каналами выхода на внешние рынки, но он также должен сделать все так, чтобы это было оправдано с финансовой точки зрения и способствовало как можно более широкому развитию региональной торговли. Ошибка может свести на нет прогресс последних пяти лет. Узбекистан остается бедной страной, не обладающей финансовыми резервами для обслуживания крупных кредитов, потраченных на инициативы, которые не приносят прибыли.
В конечном итоге решающим фактором может стать то, куда Китай решит направить свои инвестиции. Пекин, несомненно, видит потенциальные преимущества Узбекистана, включая дешевую рабочую силу, динамизм экономики и потенциал страны с точки зрения политического лидерства в регионе. Но станут ли китайские лидеры приоритизировать инвестиции в выгодные Узбекистану транзитные маршруты – это уже другой вопрос.
Источник информации: https://russian.eurasianet.org/
