Amazon отключила компанию Parler от своих серверов после истечения 24-часового ультиматума. Консервативная социальная сеть в мгновение ока стала недоступна пользователям. Словно кто-то дернул рубильник.
Ранее приложение, ставшее популярным у сторонников Трампа после блокировки американского президента в Twitter, удалили из App Store и Google Play. Там тоже кто-то просто дернул рубильник. Это немного напоминает недавний блэкаут в Пакистане, когда из-за аварии оказалась полностью обесточена 200-миллионная страна. Но тут авария рукотворная.
Если в случае с массовым удалением Twitter-аккаунтов сторонников Трампа логику администраторов соцсети можно было хотя бы как-то прилично объяснить (правила сети и все такое), то в случае с Parler речь шла о чисто тоталитарном механизме, который теперь проецируется не только на общественное мнение и медиа, но и на экономическую систему Соединенных Штатов.
Нельзя сказать, что это что-то новое. Экономические санкции, которые США объявляли и объявляют множеству стран, очень часто (вернее – как правило) политически мотивированы. Но они всегда обосновываются «национальными интересами США», и потому их полная поддержка, хотя бы внутри Америки, никем не подвергается сомнению.
В истории с блокировкой Parler в жертву идеологии приносится «святая святых» – американская свобода предпринимательства. Одна из главных ценностей, на которых построено само американское общество и американский национальный характер. Особое неприятие у американских антикоммунистов всегда вызывало именно государственное подавление частной инициативы в Советском Союзе. Для них это было даже хуже, чем пресловутый ГУЛАГ.
Российские реформаторы с конца 80-х всегда налегали на то, что экономика должна быть вне идеологии, и в пример бывшим советским людям приводили благословенную Америку, где бизнес вне политики, а политика всегда для бизнеса. Но Америка нынче пересматривает ценности. «Правильная» идеология оказалась важнее многих ценностей, которые объявлены неактуальными и устаревшими. А экономическая жизнь, как и устройство общества, должны теперь строиться в строгом соответствии с партийными решениями. Для нас это тоже не очень хорошие новости.
Российские элиты привыкли быть аполитичными. Офшорная экономика была построена на аксиоме, что Запад равнодушен к любой идеологии. Пляски вокруг прав человека, выборов и свободы прессы носят ритуальный характер и серьезных людей по большому счету не интересуют, если только речь не идет о чем-нибудь совершенно людоедском. Запад сегодня очень убедительно доказывает, что это не так. Западное общество оказалось глубоко идеологизированным. Причем настолько, что готово со своими идейными врагами вести войну на уничтожение, не считаясь ни с какими издержками.
Россия 30 лет спокойно следовала в общем фарватере западного мира, особо не уклоняясь от главного курса. Участвовала в глобальном разделении труда, следила за модными технологическими трендами, стараясь не отстать от лидеров. Запад был не то чтобы лоялен к России, но вполне равнодушен, стараясь слишком сильно не увязать в тонкостях постсоветского устройства 1/6 части суши. Трещины по этой модели отношений пошли в 2014-м.
Хотя и тогда они не были катастрофическими. Несмотря на санкции, разлома не произошло. Никто не требовал от России «окончательно определиться» и выбрать сторону либо Добра, либо Зла. Строительство новых газопроводов, сетей мобильной связи или морских портов не предполагало изменения мировоззрения, национального законодательства и образа жизни. Новый оцифрованный мир, как оказалось, этого требует.
Постгуманизм на глазах становится официальной идеологией Запада. С цензурой, с юридическим и силовым подавлением несогласных, с отключением их от критически важных систем социальной инфраструктуры, включая доступ к коммуникациям, финансовой системе, возможности устроиться на работу или арендовать жилье. Это уже сегодня происходит и в Соединенных Штатах, и в Западной Европе. С миллионами сторонников Трампа, с симпатизантами QAnon, ковид-диссидентами, членами правых партий и движений. Огромные массы людей переводятся в категорию маргиналов и ограничиваются в правах.
Это происходит еще и потому, что сегодня для этого появились чисто технические возможности. Огромные централизованные массивы данных, обмен информацией между любыми административными системами в режиме реального времени, тотальный электронный контроль позволяют отслеживать и управлять жизнью сотен миллионов человек.
Если Запад требует сегодня единомыслия от собственных граждан, было бы очень наивно надеяться, что завтра не вспомнят про нас. Обязательно вспомнят. Поэтому происходящее на Западе, помимо всевозможных политических последствий, предполагает необходимость серьезного и спокойного обсуждения нашего цифрового будущего.
А мы готовы к этому будущему? Насколько наш национальный суверенитет будет защищен в условиях этого «прозрачного» глобального мира? И главное – у кого в руках будет та самая кнопка, которая может нас целиком или хотя бы частично выключить? Как компанию Parler или Пакистан? Суверенный интернет, который либеральная общественность шельмовала и высмеивала в течение нескольких лет, оказался жизненно важной инфраструктурой, без обладания которой ни одно государство мира больше не может говорить о своем суверенитете всерьез.
Без построения глубоко эшелонированной защитной системы, которая гарантирует бесперебойную работу интернет-каналов на всей территории России, строить дата-центры, отказываться от бумажного документооборота и полагаться на искусственный интеллект было бы как минимум очень неосмотрительно.
Сегодня речь идет не о том, что американские цифровые платформы отключили аккаунты Трампа или серверы Parler. Речь о том, что помимо Федеральной резервной системы, которая печатает доллары для всего мира и поэтому имеет контрольный пакет в мировой экономической системе, Соединенные Штаты открыто стремятся к технологическому господству нового типа. Цифровому.
Это атомная бомба XXI века, и обладание ею для нашей страны – вопрос выживания и просто безопасности. Как в 1945 году.
