|
Российское экспертное сообщество очень впечатлительно, сильно политизировано и максимально идеологизировано. Стоило Турции заявить о намерении построить железную дорогу, которая соединит её территорию с Азербайджаном через Нахичевань, как многие вспомнили о концепции Великого Турана и забеспокоились о близящемся турецком захвате Средней Азии
О том, насколько реален Великий Туран и при чём здесь Турция, надо писать отдельный материал. Пока же просто напомню, что не так давно те же люди, которые сейчас ожидают «турецкое вторжение» в Среднюю Азию, утверждали, что регион «уже захвачен». Правда, вначале в качестве «захватчиков» они указывали на американцев, а затем на китайцев.
Логично было бы задать вопрос: о чём беспокоятся «народные витии», если, по их словам, Средняя Азия давно Россией потеряна, и теперь Турция будет выбивать оттуда то ли американцев, то ли китайцев, то ли и тех, и других одновременно? Но вера в «турецкую сверхдержавность» настолько глубока, что параллельно с агрессией Турции против Китая и США в Средней Азии туркофобы ждут и агрессии Турции против России в Крыму. Впрочем, и захват Турцией Крыма, и захват ею же Средней Азии некоторые «эксперты» обещают с начала 90-х годов, даже не давая себе труда объяснить, как это будет осуществлено.
Означает ли абсурдность ожидания «Великого восточного похода» Турции, что России не о чем беспокоиться применительно к новой роли, которую примеряет на свою страну амбициозный Эрдоган? Нет, не означает. Просто опасность лежит отнюдь не в военной сфере. Но от этого она не становится меньше. Впрочем, есть и позитивная новость: опасность турецкие амбиции представляют не только для России и даже не столько для России. Так что не исключено, что Москва сможет и в этом случае загрести жар чужими руками, а сама даже золой не испачкаться.
Если вы хотите понять, чего добивается государство и какие действия будут для него приоритетны в ближайшее время, оцените его экономическое состояние, способы заработка и перспективы получения максимальных экономических бонусов при минимальных политических вложениях.
Турция двадцать лет назад начинала с того, что планировала стать крупным логистическим центром по транзиту газа в Южную Европу. Параллельно турки рассчитывали, что транзит покроет расходы Турции на необходимый ей самой газ. Эта концепция реализовалась с горкой. Помимо того, что Турция смогла замкнуть на свою территорию все действующие и перспективные газопроводы, способные поставлять в Европу голубое топливо из Ирана, Азербайджана и Средней Азии, безумная позиция украинского руководства, вынудившая Россию строить обходные газопроводы, привела к тому, что большая часть российского газового транзита в Южную Европу и на Балканы также пойдёт через Турцию. Анкара смогла стать крупнейшим газовым транзитным хабом, по своему значению для Балкан и Южной Европы примерно таким же, как планирует (ещё только планирует) Германия стать для Северной и Центральной Европы.
Но на этом турецкие амбиции не завершились. Это оказалось только началом. Следующий этап — Эрдоган решил проделать с нефтью тот же фокус, что и с газом. Правда, здесь Иран, Россия и Средняя Азия мало чем могли ему помочь. Российская нефть продолжала (и продолжает) течь по трубам через Украину и Белоруссию. Иран был под санкциями, а то, что удавалось продавать вопреки им, вывозил танкерами. Средняя Азия не рассматривается Европой в качестве перспективного поставщика сколько-нибудь существенных объёмов нефти.
Попытка стать нефтяным хабом привела Эрдогана в Сирию и Ливию. Турция пыталась перехватить кратчайшие пути доставки в Европу танкерной нефти, а заодно и установить прямой контроль над существенной частью нефтепромыслов, чтобы стать важным игроком на рынке не только как транзитер, но и в качестве самостоятельного продавца.
В целом установление контроля над регионом Ближнего Востока и Северной Африки оказалось для Турции неподъёмным делом. Это неудивительно, на Ближнем Востоке надорвались такие гиганты, как Британская империя, США и СССР. У них что-то получалось только в те краткие мгновения, когда они действовали в регионе совместно. Именно поэтому Россия, несмотря на все противоречия, пытается даже в Сирии работать не против Ирана и Турции, а совместно с ними. США же, которые, как обычно, ни с кем не хотели считаться, уже выброшены и из Сирии, и из Ливии.
В Сирии Турция ещё способна задержаться, если сможет договориться с Асадом (восстановить с ним отношения), а также удовлетворится символической культурно-религиозной поддержкой местных туркоманов. Это не то, что было нужно Эрдогану, но какой-никакой утешительный приз + возможность более эффективно контролировать курдские движения, находящиеся за пределами Турции (в Сирии и Ираке). В Ливии пока идёт тяжёлая борьба, которую Эрдоган уже не выиграет (против него Франция и Египет, а это для Турции слишком много), но может и не проиграть.
Понятно, что установить контроль над заметным количеством нефтепромыслов (чтобы оказывать существенное влияние на рынок) Эрдоган уже не сможет. Но планы на нефтяной транзитный хаб пока не только не похоронены полностью, они дополнились намерением стать в принципе главным логистическим хабом для Южной Европы и Балкан, а также конкурентом Германии по обеспечению коммуникаций Центральной Европы.
Ливийский компромисс с Египтом (если он будет достигнут), как и сирийский с Россией, позволяют Турции играть активную роль в контроле транспортных путей, ведущих из Азии в Европу не только через Персидский залив и Иранское нагорье, но и через Красное море. Участие в контроле Ливии дополняет этот барьер. То есть Анкара реально может стать одним из ключевых участников транзитной торговли «Азия — Европа».
Но Эрдоган не хочет быть «одним из». Он желает эксклюзива. Концепция «неоосманизма» заключается не столько в идее возрождения территориальных владений Блистательной Порты и даже не в религиозном доминировании в исламском мире. В этом отношении Эрдогану никогда не переплюнуть саудитов и прочие монархии Залива, всё-таки ислам — арабская религия, а не турецкая. Иран имеет свой кусок доминирования только за счёт того, что он окормляет шиитов, в то время как монархии Залива суннитские (как и Турция). Концепция неоосманизма в своём реальном, приземлённом, прагматическом виде заключается в том, чтобы занять место Османской империи в европейской торговле.
Напомню, что, контролируя территории от Крыма до Баб-эль-Мандебского пролива и от Каспия до Гибралтара, Турция полностью контролировала кратчайшие пути торговли с Индией в частности и с Юго-Восточной Азией в целом. Железных дорог тогда не было, доставлять товары через Сибирь было слишком долго и дорого, Северный морской путь не существовал даже в проекте, по нему только полярные исследователи туда-сюда шастали, причём многие с летальным исходом. Все остальные торговые пути, кроме самых длинных (вокруг Африки, через Индийский и Атлантический океаны или вокруг Южной Америки, через Тихий и Атлантический океаны), контролировала Турция. Попытки найти «Северный проход» в омывающих Канаду морях успехом не увенчались. Искавшие погибли.
Если мы посмотрим на сферу эрдогановской активности сегодня, то увидим, что она в точности накладывается на карту Османской империи времён Сулеймана Великолепного. В дополнение к своим Закавказской, Ливийской и Сирийской авантюрам Эрдоган пытается выстроить второй барьер в Средиземном море. Ему необходимо компенсировать отсутствие однозначного доминирования Турции в Сирии и Ливии. С этой целью он договорился с подконтрольным ему ливийским правительством Триполи о разделе эксклюзивных экономических зон таким образом, чтобы они полностью перекрывали акваторию.
Большинство обращает внимание на нефтегазоносный шельф Кипра, за который сражаются Турция и Греция, но забывают, что Эрдоган недвусмысленно давал понять, что у газо- и нефтепроводов с Ближнего Востока в Европу, которые планируется проложить по дну моря, также возникнут проблемы, если Турция не будет участником данных проектов.
Для полного замыкания Южной Европы Турции не хватает контроля над Балканами. Я не случайно обратил внимание на то, что в период Сулеймана Великолепного не существовало возможности пользоваться Северным морским путём и сухопутным транзитом через Сибирь. Сегодня Османский барьер легко обходится с Севера. Чтобы этот обход стал максимально длинным (через Балтику и Германию), Турции необходим контроль над Балканами и Эгеидой.
Восстановление военно-морского господства Турции в Восточном Средиземноморье позволит поставить вопрос о пересмотре действующих сегодня договоров о порядке пользования проливами Босфор и Дарданеллы. Контроль над Балканами практически отрежет Южную Европу от России. Логистический барьер замкнётся.
Формально эти турецкие планы против России не направлены. Москва сохранит позицию важнейшего сухопутного транзитера в Северную и Центральную Европу, а также возможность использования Северного морского пути. Это, однако, ставит южную торговлю России, а также интересы её военно-морской логистики в зависимость от доброй воли Анкары, которая сегодня есть, а завтра её может не быть.
Россия никуда не уйдёт из Сирии. Для укрепления контроля над морским путём через Красное море Москва создаст базу в Судане, а Китай в Джибути. С этой же целью Иран активно поддерживает йеменских хуситов, а ОАЭ фактически аннексировали Сокотру. Однако все эти усилия разных государств защитить свои интересы на главной магистрали глобальной морской торговли будут в значительной степени нивелированы, если на самом пороге Европы — на Балканах и в Восточном Средиземноморье — Турции удастся выстроить логистический барьер.
Стоит ли России беспокоиться? В принципе стоит, но без паники. Паникуют французы, для которых средиземноморская торговля всегда была приоритетом. Даже французские военные флоты всегда строились с прицелом на господство в Средиземном море. Когда-то Франция успешно договаривалась с Турцией о взаимодействии. Но это было время, когда и Парижу, и Стамбулу угрожали амбиции контролировавших Священную Римскую империю и Испанию (заодно с Южной Италией) Габсбургов. Сегодня Франция сама рвётся к доминированию в ЕС, в том числе и на Балканах, и её интересы в Средиземноморье вступают в непримиримое противоречие с интересами Турции.
Поэтому Франция поддержала антитурецкие силы в Ливии. Поэтому французский сенат внезапно вынес на рассмотрение вопрос о признании независимости Нагорного Карабаха, непризнанного даже Арменией. Французов в данной истории волнует не Азербайджан, а Турция. Поэтому Франция заявила о своей поддержке Греции в возможной войне против Турции за кипрский шельф и границы эксклюзивных экономических зон (Париж буквально толкает Афины к силовому разрешению конфликта).
На силовое разрешение согласен и Эрдоган. Характерно, что Турция согласилась с Францией по вопросу о бесперспективности НАТО (хоть Эрдоган и раскритиковал Макрона за высказывание по поводу «смерти мозга» альянса). Именно НАТО был главным фактором, предотвращающим греко-турецкий вооружённый конфликт. И вот заинтересованные в таком конфликте страны разрушают блок одновременно с Запада и с Востока.
Как видим, пока что Турция имеет большие проблемы на европейском направлении. Она не только не готова к конфронтации с Россией. Она заинтересована в прочном тыле на российском направлении. Россия же заинтересована в том, чтобы неоосманские амбиции Эрдогана никогда не реализовались. Потому что если все его желания будут удовлетворены, именно Россия станет для Турции главным конкурентом в контроле над азиатско-европейской торговлей. Со всеми вытекающими последствиями, вплоть до возможной военной конфронтации с кратно усилившейся Турцией и её вынужденными южноевропейскими союзниками.
Поэтому на сегодня Москва, во-первых, совсем не против, чтобы острый политический кризис в Восточном Средиземноморье продолжался вечно, не переходя в военную стадию. Он ослабляет всех участников, так как требует огромных ресурсных вложений, которые испаряются без отдачи, поскольку условия для окупаемости вложений может создать лишь победа одной из сторон. При этом обе слабеющие враждующие стороны заинтересованы в лояльном (хотя бы нейтральном) отношении России к кризису и вынуждены периодически идти на уступки в существенных для Москвы вопросах, чтобы её лояльность сохранить.
Во-вторых, поскольку военное разрешение кризиса рано или поздно представляется неизбежным, Россия заинтересована в том, чтобы враждебные лагеря вступили в войну максимально экономически ослабленными, чтобы не могли вести боевые действия долго. Далее, когда станет понятно, что чистая победа одной из сторон в конфликте невозможна, а издержки превышают всё, что они могут себе позволить, Россия заинтересована выступить посредником и ввести на спорные территории (Эгеида, Кипр, проливы) своих миротворцев (много не надо, просто обозначить присутствие)
Если такой вариант пройдёт, то все участники кризиса будут тратить ресурсы для того, чтобы дестабилизировать ситуацию, а стабилизировать её без всяких ресурсных затрат и в своих интересах будет Россия. В случае окончательной победы Байдена на выборах и получения им относительной свободы рук во внешней политике (что не факт) США могут вмешаться в данный конфликт. Но конфронтовать они будут с Турцией (которой понадобится опереться на российскую поддержку, а за это надо будет платить). Кроме того, урегулировать конфликт Вашингтон не сможет, только зря потратится, ограничив себя в возможности активной игры на других глобальных театрах.
Ростислав Ищенко
Источник: cont.ws.
Рейтинг публикации:
|
