Эпоха либеральной гегемонии Америки – не что иное, как феномен, ставший непосредственным отсветом холодной войны. Бизнес-подход, применяемый Трампом к внешней политике страны, был нормой на протяжении большей части истории США. Так что «шлейф Трампа» может сохраниться на долгие годы после того, как сам он покинет президентский пост.
Президент Дональд Трамп пришёл к власти на волне собственных обещаний пересмотреть внешнюю политику США. С наскоку он начал презирать своих союзников, выводить Соединённые Штаты из международных соглашений и грозить высокими тарифами как соперникам, так и друзьям. Многие эксперты сейчас оценивают ущерб, который политика Трампа «Америка прежде всего» нанесла так называемому либеральному международному порядку – то есть тому набору институтов и норм, которые управляли мировой политикой с конца Второй мировой войны. Они надеются, что как только Трамп покинет Овальный кабинет, США восстановят свою роль лидера свободного мира.
Однако рассчитывать на это не стоит. Эпоха либеральной гегемонии Америки – не что иное, как феномен, ставший непосредственным отсветом холодной войны. Если вспомнить, то бизнес-подход, применяемый Трампом к внешней политике страны, являлся нормой на протяжении большей части истории США. А это значит, «шлейф Трампа» может сохраниться на долгие годы после того, как сам он покинет президентский пост.
К 2040 г. Соединенные Штаты станут единственной страной в мире, которая, располагая крупным растущим рынком, будет обладать бюджетной способностью обеспечить себе глобальное военное присутствие. Одновременно с этим новые технологии сократят зависимость США от иностранной рабочей силы и ресурсов, а также поспособствуют переоснащению вооружённых сил новыми инструментами сдерживания территориальной экспансии своих мощных соперников. И если Соединённые Штаты не растратят эти преимущества впустую, они сохранят свой статус ведущей экономической и военной державы.
Однако оставаться самым могущественным государством в мире вовсе не означает одновременное сохранение статуса гаранта либерального международного порядка. Как ни парадоксально, но те же самые тренды, что призваны укрепить экономическое и военное могущество, могут помешать Америке успешно исполнять эту роль, и, таким образом, сделают путь развития, продвигаемый Трампом, ещё более привлекательным в глазах общества. Со времён окончания Второй мировой войны США позиционировали себя в качестве главного защитника идеи демократического развития капиталистических государств, а также главного охранителя международной системы, основанной на правилах и вдохновлённой ценностями либерализма. Десяткам стран Вашингтон оказал военную защиту, открыл безопасные судоходные пути, а также предоставил доступ к доллару и своему огромному рынку. В ответ США получили как минимум политическую лояльность, а как максимум – либерализированные экономики и правительства этих государств.
Но в ближайшие десятилетия быстрое старение населения и рост автоматизации производства ослабят веру в демократию и капитализм и в целом пустят трещину по той реальности, что известна нам как «свободный мир». Бремя ответственности за заботу о старшем поколении и тех, кто потерял работу, обострит конкуренцию за ресурсы и рынки. Важно и то, что эти два глобальных тренда обнажат недостатки международных институтов, на которые опираются правительства, решая общие проблемы, а Америка почувствует себя менее зависимой от иностранных партнёров, чем когда-либо. В ответ на это Соединённые Штаты могут мутировать в супердержаву-изгоя.
Отчуждённость Америки
Внешнеполитический курс Трампа, ставший известным миру под ярким лозунгом «Америка прежде всего», имеет глубокие корни в американской истории. До 1945 г. Соединённые Штаты определяли свои интересы довольно узко, понимая в качестве таковых главным образом деньги и физическую безопасность, и реализовывали их достаточно агрессивно, мало заботясь о последствиях для остального мира. Поддерживая либеральные ценности, такие как независимость и личная свобода, США, тем не менее, применяли их избирательно, причём как внутри страны, так и за её пределами. Они не заключали союзов, кроме того, что был заключён с Францией во время Войны за независимость. Их тарифы были одними из самых высоких в мире. Они избегали участия в международных институтах, хотя точно не являлись изоляционистской державой; на самом деле необузданная территориальная экспансия Соединённых Штатов вызывала зависть у самого Адольфа Гитлера. Но, несмотря на всё это, Америке всё-таки была свойственна некоторая отчуждённость.
Страна могла позволить себе реализовывать свои цели в одиночку, поскольку в отличие от других могущественных держав была самодостаточна. К 1880-м гг. США являлись самой богатой страной в мире, крупнейшим потребительским рынком, ведущим производителем и крупной энергетической державой, государством, обладающим огромными природными ресурсами и не обременённым какими-либо серьёзными угрозами. С учётом того, как много внимания уделялось преобразованиям внутри страны, Соединённые Штаты были мало заинтересованы в создании альянсов за рубежом.
Всё изменилось во время холодной войны, когда советские военные оккупировали обширные территории Евразии, а коммунизм привлёк сотни миллионов последователей по всему миру. К началу 1950-х гг. Москва обладала вдвое большей военной мощью, чем вся континентальная Западная Европа, а коммунисты владели 35 процентами мировых промышленных ресурсов. Америке нужны были сильные партнёры для сдерживания этих угроз, поэтому она финансировала альянсы, предоставляя десяткам стран гарантии безопасности и лёгкий доступ к американским рынкам.
Но когда холодная война осталась позади, понимание смысла глобального лидерства у США начало стремительно размываться, в результате страна стала со всё большим опасением относиться к связыванию себя какими-либо зарубежными обязательствами. В последующие десятилетия американские президенты часто вступали в должность, давая избирателям обещание сосредоточиться на проблемах внутри страны, а не за её пределами. И хотя такие заявления звучали, в постбиполярную эпоху мы увидели, что Вашингтон инициировал многочисленные военные интервенции (на Балканах, в Афганистане, Ираке, Ливии), продолжалось дальнейшее расширение возглавляемого США либерального порядка, свидетельством чего стало вступление Китая во ВТО, одновременно Европейский союз укреплялся, НАТО расширялась, а мировая экономика всё больше зависела от американских институтов.
Эта тенденция является одной из причин, почему многие представители американской элиты, которые приветствовали распространение либеральной гегемонии США, были шокированы избранием Трампа с его идейной платформой «Америка прежде всего».
Опросы показывают, что более 60% американцев хотят, чтобы Соединённые Штаты просто занимались собственным развитием. Когда исследователи спрашивают американцев, какими должны быть приоритеты США во внешней политике, немногие респонденты упоминают продвижение демократии, свободной торговли и прав человека – то есть основные пункты либеральной повестки. Вместо этого они указывают на предотвращение террористических атак, защиту рабочих мест и сокращение нелегальной иммиграции. Примерно половина опрошенных говорит, что не поддерживает отправку американских войск для защиты союзников, подвергающихся нападению, и почти 80% выступает за использование высоких тарифов для предотвращения потери рабочих мест из-за торговли. Так что нет сомнений, что подход Трампа не является отклонением; он закономерно вливается в идейное течение, которое в свою очередь всегда проходило через американскую политическую культуру.
Стареющий мир
В ближайшие годы поддержка американцами либерального порядка может ещё больше сократиться благодаря всё тем же демографическим и технологическим изменениям, которые укрепят экономическое и военное лидерство США и сделают страну менее зависимой от других.
Население большинства стран стареет, причём очень быстрыми темпами. К 2070 г. средний возраст населения Земли увеличится вдвое по сравнению с периодом столетней давности, с 20 до 40 лет, а доля людей в возрасте 65 лет и старше в мировом населении увеличится почти в четыре раза, с 5 до 19 процентов. На протяжении тысячелетий молодёжь значительно превосходила по численности пожилых людей. Но в 2018 году впервые в истории число людей старше 64 лет превысило число тех, кому ещё не исполнилось 6 лет.
Соединённые Штаты скоро станут единственной страной с крупным, растущим рынком. Среди двадцати крупнейших экономик мира только Австралия, Канада и США в течение следующих пятидесяти лет будут иметь растущее население в возрасте от 20 до 49 лет. Другие крупные экономики будут страдать в среднем от 16-процентного снижения в этой критически важной возрастной группе, причём большая часть демографического спада будет сосредоточена среди самых мощных экономических игроков в мире. Китай, например, потеряет 225 миллионов молодых рабочих и потребителей в возрасте от 20 до 49 лет, что составляет колоссальные 36 процентов от численности этой его возрастной группы сегодня. Население Японии в возрасте от 20 до 49 лет сократится на 42 процента, России – на 23 процента, Германии – на 17 процентов, Индии – будет расти до 2040 г., а затем быстро сократится. Тем временем молодое население Соединённых Штатов увеличится на 10 процентов. Американский рынок уже сейчас так же велик, как и рынок следующих за США пяти стран вместе взятых. Америка меньше зависит от внешней торговли и инвестиций, чем любая другая страна. По мере того, как другие крупные экономики будут сокращаться, Соединённые Штаты начнут играть ещё более важную роль в росте мировой экономики и ещё меньше зависеть от международной торговли.
К 2050 г. расходы России на пенсии и медицинское обслуживание пожилых людей увеличатся, достигнув 50 процентов ВВП страны, а Китая – увеличатся почти втрое, тогда как в США такие расходы увеличатся только на 35 процентов. Россия и Китай вскоре столкнутся с жёстким выбором – закупать оружие для своих военных или трости для своего растущего пожилого населения, и история говорит нам, что приоритет, вероятнее всего, будет отдан последнему, потому что внутренние социальные волнения им точно не нужны. Даже если Россия и Китай не сократят свои военные расходы, они будут добиваться модернизации вооружённых сил из-за быстрого старения своих войск. Расходы на военный персонал уже потребляют 46% российского военного бюджета (по сравнению с 25% американского) и, вероятно, превысят 50% в этом десятилетии, поскольку целая волна пожилых военнослужащих уходит в отставку и нуждается в пенсии. Расходы Китая на персонал официально названы в размере 31% от его военного бюджета, но независимые оценки предполагают, что они потребляют почти половину оборонных расходов Китая и в ближайшие годы будут расти.
Преимущество автоматизации
Быстрое старение населения во всём мире ускорит приближение экономического и военного превосходства Соединённых Штатов над своими мощными соперниками и будет сопровождаться ещё одной благоприятной тенденцией – ростом механизации производства. Машины становятся экспоненциально быстрее, меньше и дешевле. Ещё важнее то, что они развивают способность адаптироваться к новой информации – процесс, который иногда называют «машинным обучением», разновидностью искусственного интеллекта. В результате новые машины сочетают в себе вычислительные возможности компьютеров, грубую силу промышленных механизмов и некоторую долю интуиции, способность анализировать обстановку и проявлять сообразительность, которые ранее были привилегией человека. Благодаря этим инновациям почти половина рабочих мест в современной экономике может быть автоматизирована к 2030-м годам.
Как и глобальное старение, широкое внедрение умных машин сократит экономическую зависимость Соединённых Штатов от других стран. США уже пользуются значительным лидерством в отраслях, определяющих тенденцию автоматизации. Например, в Америке сосредоточено почти в пять раз больше компаний и экспертов по искусственному интеллекту, чем в Китае, который занимает второе место, а её доля на мировых рынках программного и аппаратного обеспечения для искусственного интеллекта в несколько раз больше, чем доля Китая. Американские компании способны усиливать технологическое лидерство, используя передовую автоматизацию, чтобы заменить растянувшиеся глобальные цепочки поставок вертикально интегрированными типами производств в Соединённых Штатах. Индустрия услуг последует этому же примеру, поскольку искусственный интеллект возьмёт на себя больший объём задач. Так, колл-центры уже переезжают из зарубежных стран в США. На протяжении десятилетий американцы гонялись за дешёвой рабочей силой и ресурсами за рубежом. Эти дни, похоже, сочтены, поскольку автоматизация позволяет больше полагаться на себя.
Появление умных машин также поможет Вашингтону сдерживать военные амбиции соперников. Вместо того, чтобы ждать, когда разразится кризис, Соединённые Штаты смогут разместить военные беспилотники и ракетные пусковые установки в зонах потенциальных конфликтов. Эти беспилотники и ракеты будут действовать как высокотехнологичные минные поля, способные уничтожить вражеские силы вторжения. Важно и то, что такие беспилотники трудно разрушаются и дёшево стоят. По цене одного авианосца, например, Соединенные Штаты могли бы купить 6500 беспилотных летательных аппаратов-невидимок XQ-58A или 8500 барражирующих крылатых ракет. Развёртывая такое вооружение, Соединённые Штаты смогут воспользоваться этой фундаментальной технологической асимметрией в военных целях: соперникам США, таким как Китай и Россия, для реализации своих региональных гегемонистских амбиций необходимо захватить и контролировать нужную территорию (Тайвань, Прибалтику), Соединённым Штатам же достаточно будет лишить их этого контроля, – задача, с которой блестяще справится система умных беспилотников и ракет.
Проседающий либеральный порядок
Старение и автоматизация, вероятно, сделают Соединённые Штаты сильнее, но они вряд ли поддержат проседающий либеральный порядок, во главе которого находилась и, несмотря ни на что, продолжает находиться Америка. В либеральных демократиях всего мира общественная поддержка этого порядка долгое время зиждилась на росте доходов рабочего класса, который, в свою очередь, в значительной степени являлся результатом роста численности населения и усовершенствования технологий по созданию рабочих мест. Послевоенный бэби-бум обеспечил экономике множество молодых работников и потребителей, а конвейер дал им стабильные рабочие места. Но сегодня население во всем демократическом мире стареет и сокращается, а машины безжалостно уничтожают эти рабочие места. Базовая социальная договорённость – «упорно трудись, поддерживай либеральную систему и будь уверен, что растущий экономический прилив поднимет все лодки» – потерпела крах. А образовавшийся вакуум заполняется национализмом и ксенофобией.
Перспективы более мрачные, чем многие думают. В течение следующих тридцати лет трудоспособное население демократических союзников Соединённых Штатов сократится в среднем на 12 процентов, что сделает устойчивый экономический рост практически невозможным. В то же время число представителей старшего поколения этих стран увеличится в среднем на 57 процентов, а средние государственные расходы на пенсии и здравоохранение, рассчитываемые как доля ВВП страны, удвоятся. Причём заимствовать средства для выхода из возникшего финансового хаоса эти государства не смогут, потому что ещё до того, как пандемия COVID-19 обрушила их бюджеты, они уже имели долги, равные в среднем 270 процентам ВВП. Вместо этого им придётся урезать пенсии, сокращать социальные расходы, предназначенные для молодых, повышать налоги или наращивать иммиграцию – всё это, вероятно, вызовет соответствующую политическую реакцию.
Быстрая автоматизация углубит экономические потрясения. История показывает, что технологические революции приводят к процветанию в долгосрочной перспективе, но на более коротком отрезке времени они вынуждают многих работать на низкооплачиваемых работах или вовсе страдать от безработицы – и такая «краткосрочная» перспектива может длиться несколько поколений. В течение первых семидесяти лет промышленной революции в Великобритании, с 1770 по 1840 г., средняя заработная плата оставалась на одном уровне, а уровень жизни снижался, даже при том, что рост производительности одного рабочего составлял почти 50 процентов. Выгоды от массовой механизации были монополизированы магнатами, чьи нормы прибыли удвоились. Сегодня во всём развитом мире машины снова уничтожают рабочие места быстрее, чем уволенные работники могут переучиться на новые специальности, заработная плата работников низкой и средней квалификации стагнирует, а миллионы людей – особенно мужчины без высшего образования – выпадают как звенья из цепи трудовой силы. Многие экономисты ожидают, что эти тенденции сохранятся в течение нескольких десятилетий, поскольку технологии, заменяющие рабочую силу, которые в настоящее время разрабатываются, такие как самоуправляемые автомобили, роботизированные магазины, склады и кухни, уже широко используются.
Вялый экономический рост, огромные долги, отсутствие роста заработной платы, хроническая безработица и резкое неравенство неизбежно порождают и подпитывают национализм и экстремизм. В 1930-е гг. экономические трудности заставили многих людей отказаться от демократии и международного сотрудничества и повернуться в сторону фашистских или коммунистических идей. Сегодня ультранационалисты доминируют во всем демократическом мире – и не только в молодых демократиях Восточной Европы. В Германии, например, правая националистическая партия «Альтернатива для Германии» в настоящее время занимает третье место по количеству мест в парламенте, а множащиеся случаи проникновения неонацистов в Вооружённые силы и полицию вызывают опасения. Задача Соединённых Штатов – возглавить либеральный мировой порядок – будет осложняться по мере того, как националисты будут набирать силу, повышая тарифы, закрывая границы и отказываясь от участия в международных институтах.
Сверхдержава-изгой
Столкнувшись с мечущимися из стороны в сторону союзниками, а также расколотым и погружённым в апатию обществом, Соединённые Штаты могут отклониться от своего курса в качестве лидера большой коалиции и начать действовать как сверхдержава-изгой. А именно: экономический и военный колосс, лишённый моральных обязательств, не изоляционистский, но и не интернационалистский по природе, агрессивный, хорошо вооружённый и ориентированный исключительно на себя. На самом деле Америка, похоже, уже сейчас движется в этом направлении. За время, что Трамп находится у власти, некоторые гарантии безопасности, традиционно предоставляемые США, начали выглядеть как рэкет под предлогом защиты, а сам президент открыто размышляет о том, что союзники должны оплачивать расходы по размещению американских войск на их территории и доплачивать бонус в размере 50 процентов. Администрация Трампа, вместо того чтобы проводить экономическое сотрудничество с третьими странами через Всемирную торговую организацию, принимает меры по осуществлению торговых сделок, используя односторонние тарифы. В существенной степени Трамп также совершил отход от цели продвижения демократии и девальвировал значимость дипломатии, утюжа Государственный департамент и делегируя всё большую ответственность Пентагону. Вооружённые силы также меняются. Всё чаще они оказываются направлены на наказание, а не на защиту. Администрация Трампа сократила штат американского военного персонала постоянной дислокации на территориях союзников, заменила его мобильными экспедиционными подразделениями, которые могут перемещаться по обе стороны океана, уничтожать цели, а затем без промедления возвращаться обратно за горизонт.
Многие критики Трампа осуждают эти изменения, называя их не только неразумными, но и как бы антиамериканскими по своей сути. Тем не менее сегодня подход Трампа привлекает многих американцев и, кажется, вполне отвечает их видению роли Соединённых Штатов в мире.
США могли бы сохранять союзников, но заставлять их платить за защиту больше. Могли бы заключать торговые соглашения, но только с теми странами, которые принимают американские нормативные стандарты. Могли бы участвовать в международных институтах, но в случае несоблюдения своих интересов угрожать покинуть их. Могли бы продвигать демократию и права человека, но главным образом для дестабилизации своих геополитических противников.
Кроме того, Соединённые Штаты имеют право вообще отказаться от идеи поддержания мирового порядка. Вместо того, чтобы пытаться поддержать более слабые страны, следуя международным правилам и опираясь на соответствующие институты, США могут использовать все инструменты своего принудительного арсенала (тарифы, санкции, визовые ограничения, кибершпионаж и удары беспилотников), чтобы максимизировать выгоды от взаимодействия как с союзниками, так и с противниками. Прочного партнёрства, основанного на общих ценностях, больше не останется – будут только сделки. Американские лидеры станут судить о других странах не по их готовности оказать помощь в решении глобальных проблем или по тому, являются они демократиями или автократиями, а только по тому, насколько они способны создавать для американцев рабочие места или противостоять стоящим перед США угрозам. Большинство стран, если их оценивать по этим критериям, не вошли бы в зону интересов Америки.
Американская торговля может постепенно переместиться в Западное полушарие и особенно в Северную Америку, на которую уже приходится треть всей американской торговли и треть мирового ВВП. В то время как другие регионы сталкиваются с трудностями, связанными со старением населения и ростом автоматизации, Северная Америка является единственной частью мира, обладающей всеми необходимыми компонентами для устойчивого экономического роста: огромным и растущим рынком богатых потребителей, изобилием сырья, сочетанием высококвалифицированной и дешевой рабочей силы, наличием передовых технологий и мирного развития отношений между региональными игроками.
Стратегические союзы США при этом всё еще могут существовать на бумаге, но большинство из них будут фиктивны. Вашингтон сохранит только две группы постоянных партнёров. В первую группу войдут Австралия, Канада, Япония и Великобритания. Расположение этих стран, покрывающее весь мир, имеет стратегическую важность, а их военные и разведывательные службы уже интегрированы с американскими. Кроме того, все они, кроме Японии, могут похвастаться растущим населением трудоспособного возраста, в отличие от большинства других союзников, и, таким образом, имеют потенциальную налоговую базу для участия в американских миссиях. Вторая группа союзников включит балтийские государства, арабские монархии Персидского залива и Тайвань, – страны, которые имеют общие границы с противниками США или находятся в непосредственной близости от них. Соединённые Штаты будут продолжать вооружать этих партнёров, но в их планы больше не будет входить их защита. Вместо этого Вашингтон смог использовать бы их в качестве буферов для сдерживания китайской, иранской и российской экспансии без прямого вмешательства.
За рамками этих партнёрств все альянсы и отношения Вашингтона, включая НАТО и его связи с давними союзниками, такими как Южная Корея, будут являться предметом переговоров. США больше не станут добиваться участия стран в многосторонних альянсах. Вместо этого сами эти государства должны будут вступать с Соединёнными Штатами в двусторонние переговоры, прося защиты и доступ к их рынкам. А странам, которым нечего предложить Америке, придётся или искать себе новых партнёров или заботиться о себе самостоятельно.
Но что произойдёт с миром, если Соединённые Штаты полностью примут такое видение «Америки прежде всего»? Некоторые аналитики рисуют поистине катастрофические картины. Роберт Каган предвидит возвращение к деспотизму, протекционизму и конфликтам 1930-х гг., – тогда Китай и Россия обретут роли имперской Японии и нацистской Германии. Питер Зейхан предсказывает разворачивание ожесточённой борьбы интересов в области безопасности и ресурсов, когда Россия вторгается на территории своих соседей, а Восточная Азия погружается в войну за морские территории.
Благодаря американоцентричному мировому порядку на протяжении десятилетий большинству стран не приходилось бороться за доступ на рынки, охранять свою инфраструктуру поставок или даже как-то серьёзно защищать границы. Военно-морской флот США сохранил международные водные пути открытыми, американский рынок обеспечил надёжный потребительский спрос и капитал для десятков стран, а гарантии безопасности, предоставленные Америкой, охватили почти семьдесят стран. Такие гарантии пошли на пользу всем: не только союзникам и партнёрам Вашингтона, но и его противникам. Эти обязательства Соединённых Штатов сделали возможным нейтрализацию Германии и Японии, главных региональных соперников России и Китая соответственно. Москва и Пекин, в свою очередь, могли сосредоточиться на налаживании связей с остальным миром, а не на борьбе со своими историческими врагами. Без покровительства и защиты США обоим государствам пришлось бы вернуться к делу обеспечения своей безопасности и своих экономических линий жизнеобеспечения.
Такой мир стал бы свидетелем возвращения меркантилистского поведения великих держав и новых форм империализма. Могущественные страны вновь попытались бы уменьшить свою экономическую незащищённость путём создания исключительных экономических зон, где их компании могли бы пользоваться дешёвым и безопасным доступом к сырью и крупным потребительским рынкам. Сегодня Китай уже начинает делать это с помощью своей инициативы «Пояс и путь», сети инфраструктурных проектов по всему миру; своей политики «Сделано в Китае – 2025», направленной на стимулирование внутреннего производства и потребления; и своих попыток создать закрытый, жёстко контролируемый интернет.
Если Соединённые Штаты последуют этому примеру, другие государства окажутся перед необходимостью присоединиться либо к американскому, либо к китайскому блоку или же создать свои собственные. Франция может попытаться восстановить власть над своими бывшими африканскими колониями. Россия – активизировать усилия по объединению бывших советских республик в региональный торговый союз. Германии всё чаще должна будет выводить фокус своего внимания за пределы сокращающегося населения Европы в поисках рынков для экспорта – ей также придётся развивать и военный потенциал, чтобы обеспечить эти новые обширные рынки и линии поставок.
По мере обострения конкуренции великих держав за экономические блага система глобального управления будет разрушаться. ООН в результате начала какого-либо геополитического конфликта может оказаться парализованной, как это было во времена холодной войны. НАТО после перехода США к расчётливой политике жёсткого отбора союзников может распасться. А разрушение системы американского «зонтика безопасности» над Европой будет означать конец и самого Европейского союза, который уже страдает от глубоких разногласий. Те немногие соглашения в области контроля над вооружениями, которые по сей день остаются в силе, могут быть преданы забвению по мере роста милитаризации государств. Усилия по борьбе с транснациональными проблемами – такими, как изменение климата, финансовые кризисы или пандемии – будут имитировать хаотичную реакцию мира на пандемию COVID-19, когда страны принялись накапливать запасы, Всемирная организация здравоохранения слала воспроизводить ложные данные, предоставленные Китайским правительством, а Соединённые Штаты полностью погрузились в себя.
Возникший в результате беспорядок поставил бы под угрозу существование некоторых государств. За период с 1945 г. количество стран в мире утроилось – с 46 до почти 200. Большинство из новых государств, однако, слабы и испытывают дефицит источников энергии, ресурсов, продовольствия, внутренних рынков, передовых технологий, военной мощи или безопасности границ. Согласно исследованиям политолога Арджуна Чоудхури, две трети всех стран мира сегодня не могут обеспечить своих граждан базовыми благами без международной помощи. Проще говоря, большинство государств планеты критически зависят от послевоенного порядка, который предоставил им исторически беспрецедентный доступ к международной помощи, рынкам, судоходству и защите. Без такой поддержки некоторые страны потерпели бы крах или были бы завоеваны. Нестабильные, зависящие от внешней помощи государства – Афганистан, Гаити и Либерия – лишь некоторые из наиболее очевидных примеров стран группы повышенного риска. Менее очевидные из них – развитые, но зависящие от торговли страны – Саудовская Аравия, Сингапур и Южная Корея, чьи экономические системы будут вынуждены бороться за функционирование в мире закрытых рынков и милитаризованных морских путей.
Путь вперёд
Но не будем забывать, что ни один из этих мрачных сценариев всё же не является неизбежным. А в долгосрочной перспективе тренды на старение населения и автоматизацию могут привести мир к самому мирному и процветающему состоянию, в котором он когда-либо находился. В конечном счёте, более молодые поколения, как правило, менее воинственны, чем их предшественники, и технологические революции обычно повышают производительность труда и освобождают рабочий класс от пут тяжёлой работы.
Но спокойным и тихим путь к этому более зрелому и более автоматизированному миру точно не будет. Чтобы удержать нынешний либеральный порядок, Соединённым Штатам нужно широко взглянуть на собственные интересы. Им стоит подчинить своё стремление к национальному богатству и мощи общей цели поддержания международного порядка. Они также должны перераспределять богатство внутри страны, чтобы сохранять политическую поддержку своего либерального лидерства за рубежом.
По мере того, как мир будет всё глубже входить в эпоху демографических и технологических потрясений, следовать по этому пути будет всё труднее. В результате остаётся мало оснований для надежды на то, что Соединённые Штаты будут бескорыстно защищать своих партнёров, патрулировать морские пути или продвигать демократию и свободную торговлю, не требуя ничего взамен.
Это не аномалия, порождённая администрацией Трампа, а скорее наоборот – глубоко укоренившаяся тенденция, которая угрожает возрождением старого подхода к американской внешней политике – подхода, господствовавшего в течение самых мрачных десятилетий прошлого века.
Самые светлые надежды на будущее либерального мирового порядка состоят в том, что следующие американские администрации найдут способы направить растущие националистические импульсы в русло интернационализма. Иногда зарубежные либеральные кампании, инициируемые Соединёнными Штатами, проводились ими по эгоистическим соображениям. США, например, выступали против европейского колониализма в том числе для того, чтобы открыть рынки для американских производителей, но наряду с этим они также взращивали и защищали сообщество капиталистических демократий, чтобы сокрушить коммунизм и установить своё глобальное господство. Эти кампании получили общественную поддержку, потому что они связывали либеральные идеалы Америки с её жизненно важными интересами. Подобный подход может сработать и сегодня.
Американцы, возможно, не хотят сражаться и умирать, защищая своих дальних союзников, но действительно хотят помешать авторитарным державам, Китаю и России, стать региональными гегемонами. Таким образом, Соединённые Штаты могли бы заменить некоторые из своих наиболее уязвимых баз на союзных территориях разветвлёнными сетями ракетных пусковых установок и беспилотников, тем самым сдерживая китайскую и российскую экспансию и одновременно сокращая число американских граждан на линии соприкосновения.
Американцы также готовы твердо выступить за защиту американских рабочих и предприятий. Хотя общественность США выступает против заключения торговых сделок, стимулирующих аутсорсинг, существует сильная поддержка соглашений, которые создают равные условия для американских компаний. Поэтому Соединённые Штаты могли бы использовать своё огромное экономическое влияние, чтобы заставить торговых партнёров принять американские стандарты в области труда, окружающей среды и защиты интеллектуальной собственности.
И хотя американцы без особого энтузиазма относятся к идее продвижения демократии за рубежом, они готовы сотрудничать с союзниками, чтобы защитить свои институты от иностранного вмешательства.
Также американцы могли бы создать коалицию демократий для координации коллективных санкций против иностранных держав, которые вмешиваются в демократические выборы. Такая коалиция могла бы превратиться в либеральный блок, исключающий государства, которые не уважают принципы открытой торговли, свободы слова и свободы судоходства.
По сравнению с классической концепцией американского лидерства в рамках либерального миропорядка, эта – более националистическая версия роли США – может показаться блёклой и не вдохновляющей. Но это было бы более реалистично и в конечном счёте – более эффективно для поддержания свободного мира в период беспрецедентных демографических и технологических изменений.
Перевод: Елизавета Демченко
Опубликовано в журнале Foreign Affairs №6 за 2020 год. © Council on foreign relations, Inc.
