Будущее устройство мира не станет абсолютно новым, оно может быть построено только на основе настоящего. И сделать это быстро не удастся – процесс длительный. Не исключено, что новый порядок будет продуктом игры различных международных сил. Ни Запад, ни поднимающиеся страны не в состоянии добиться результата в одиночку. Не стоит ожидать и единого международного порядка.
Можно выделить три возможных типа будущего устройства: фрагментация, многостороннее сосуществование и структурное соперничество.
Исторически формирование нового международного порядка являлось плодом кардинальных изменений в мире. Чаще всего это происходило в результате послевоенных договорённостей, когда победители, пользуясь доминирующим положением, устанавливали новый закон. Так было после Первой и Второй мировых войн. В мирное время международное устройство формируется путём медленного аккумулирования и постепенной трансформации – уничтожить прежнее и соорудить новое в одночасье невозможно.
Именно такова ситуация сегодня. Мир до сих пор находится на длительной стадии деконструкции. Старый порядок распадается, а новый пока не сформировался.
Пессимисты полагают, что новый порядок и вовсе не возникнет. Такая возможность существует – как теоретически, так и практически. В отличие от международной системы, мировой порядок – это скорее итог созидания, а не естественной эволюции. Мировое сообщество не всегда живёт в формате порядка – бывают периоды «международного беспорядка».
В то же время многие считают, что порядок сохранится. Человечество достигло определённого уровня развития, и оно уже не может позволить себе жить в джунглях либо прекратить попытки поддерживать упорядоченность. Общие идеалы, правила и институты останутся его долгосрочной потребностью и целью.
Однако непонятно, каким станет этот будущий порядок. Неопределённость обусловлена рядом факторов, и одним из важнейших являются отношения Китая, России и США. Мир вступает в новую эру соперничества великих держав, протагонистами которого будут эти три страны. ООН, ВТО, МВФ и другие базовые институты международного порядка, сформированного после Второй мировой, продолжат существовать, но их эффективность также зависит от отношений трёх стран. Можно сказать, что формат и содержание этого трёхстороннего взаимодействия определит формат и содержание будущего мироустройства.
Ни Китай, ни Россия, ни США или группа стран, объединившаяся вокруг кого-то из них не способны построить новый порядок в одиночку. Соединённые Штаты и Запад не в состоянии поддерживать доминирование или восстановить силу либерального международного порядка. Новые государства наращивают международное влияние, но и они тоже не могут доминировать. Будущий порядок станет результатом игры и взаимодействия между традиционными великими державами и новыми государствами.
На самом деле всеобъемлющего международного порядка (и даже признанных всеми правил, норм и систем) никогда не существовало. А в условиях продолжения нынешнего соперничества между Китаем, Россией и США универсальный порядок возникнуть не может, такую перспективу следует вообще исключить. В его отсутствие горизонталь структуры будет напоминать плиты, состоящие из множества частей, а вертикаль окажется более иерархичной на международном, региональном и субрегиональном уровнях.
Если единого, универсального международного порядка не будет, то что будет представлять собой мировая система? Рассмотрим три наиболее вероятных типа: фрагментация, многостороннее сосуществование и структурное соперничество.
Фрагментация
Важная черта нынешнего международного порядка и останется таковой в обозримой перспективе, возможно, и предстоящий международный порядок не будет целостным. Доклад Международного дискуссионного клуба «Валдай» 2019 г. «Время взрослеть, или Оправдание анархии» констатирует фрагментацию международного порядка. Доклад Мюнхенской конференции по безопасности 2019 г. назывался «Большая головоломка: кто будет собирать осколки?». На Западе существует теория G0, или «Группы ноль», согласно которой ни одна страна в мире не обладает возможностями и волей, чтобы разобраться с международной повесткой, а значит, международная структура «стремится к нулю». Но если взглянуть фундаментально, фрагментация – это распад международного порядка. Фрагментация без внутренних взаимосвязей – это уже не международный порядок в подлинном смысле, а скорее анархия. И это обусловлено неспособностью крупных держав достичь компромисса и сформировать относительно централизованную структуру.
Многостороннее сосуществование
Такой международный порядок характеризуется упорядоченным сосуществованием множества фрагментов. Подобная интерпретация получила распространение в академических кругах, особенно в Китае, хотя названия могут быть разными. Стоит отметить, что многие эксперты используют концепции «международного порядка» и «международной системы», не проводя жёсткого разграничения. Это объяснимо. В теории между международной системой и международным порядком существует чёткое различие, но на практике разграничить эти два понятия трудно. Они имеют общую внешнеполитическую онтологию, тесно переплетены, поэтому педантичное разграничение не имеет практического смысла.
Руководство Китая использует обе концепции как взаимодополняющие или заменяющие друг друга. Европейские эксперты пытаются интегрировать международный порядок, международную систему и международное сообщество в одну теоретическую концепцию, которую проще объяснить в международной политике.
Порядок многостороннего сотрудничества – это официальное предложение Китая и России, а многополярный мир – воплощение этой идеи. Оба государства считают необходимым сформировать инклюзивную международную систему и порядок, в которых различные элементы будут интегрированы в символическое сосуществование и мирное объединение с общими правилами, но при сохранении различий.
Китай придерживается концепции общего будущего для человечества. С одной стороны, это идеалистическая концепция. В хаотичном, раздираемом противоречиями мире воплотить её в жизнь – чрезвычайно сложная задача, но с точки зрения ценностей это правильное направление для человечества. С другой стороны, данная абстрактная концепция вполне реалистична, поскольку позволяет преодолеть противоборство социализма и капитализма, различия между Востоком и Западом и противоречия между странами, народами и религиями. Поэтому она обладает потенциалом для всеобщего признания.
Россия не предлагает подобных макроабстрактных концепций, но её представления близки к китайским. Президент Владимир Путин выступает за гибкую систему, где ценности, идеи и традиции смогут сосуществовать, взаимодействовать и обогащать друг друга, сохраняя идентичность и различия. Для Китая и России изменение международного порядка означает повышение статуса развивающихся государств, увеличение их политического и экономического влияния, признание их национальной идеи и образа жизни. Они хотят равного статуса с Западом и не стремятся исключить или заменить его.
Следует отметить и ещё одно обстоятельство. Несмотря на утверждения о том, что либерального международного порядка больше нет, и признаки «беззападности», Запад продолжит существовать, а либеральный международный порядок не исчезнет на нынешнем историческом этапе. Скорее уйдёт в тень его доминирующая позиция, как и доминирующая роль Запада. Однако Запад не откажется полностью от либерального международного порядка, опирающегося на западные ценности и являющегося их воплощением в мировой политике, поскольку альтернативы ему там нет.
Запад останется одним из крупных игроков. Его упадок не означает его маргинализации в международных делах или ухода со сцены. Трансфер международной власти подразумевает, что Запад постепенно будет утрачивать возможности и влияние, ему придётся делиться с другими странами, отказавшись от прежней монополии.
Инклюзивный международный порядок легко построить в теории, но на практике – чрезвычайно трудно. Трансфер международной власти вряд ли будет происходить дружелюбно. Развивающиеся государства, естественно, будут обеими руками за передачу международной власти, а традиционные великие державы не захотят сдавать свои позиции. Это очень противоречивый процесс, примером которого служат отношения Китая, России и Соединённых Штатов. Например, противоречия между многополярным и однополярным миром находят отражение скорее в отношениях между КНР и Россией, с одной стороны, и США – с другой, чем между Китаем, Россией и Западом в целом. В современной международной политике главное препятствие для многополярного мира – Соединённые Штаты, в то время как другие страны Запада, включая Европу и Японию, необязательно являются его противниками. Им будет достаточно легко принять многополярную структуру и участвовать в ней. На фоне углубления разногласий между США и Европой и разобщённости Запада понятие «представитель однополярного мира» всё чаще относится к Америке, а не к Западу в целом.
Чтобы различные идеи, правила и институты могли мирно сосуществовать в пределах одного порядка, нужно взаимное признание рациональности их бытия и проработка структурных рамок совместного бытия. Строго говоря, порядок должен быть признан и соблюдаться всеми, иначе всё теряет смысл. В данном случае речь идёт не о признании точки зрения оппонента, а признании права оппонента на существование, соблюдение порядка касается не столько принятия правил другой стороны, сколько общих договорённостей.
Здесь центр противоречий опять же связан с отношениями Китая, России и Соединённых Штатов. Это основные представители разных идей о международном порядке, а их совместимость – главная проблема. Идеи и политика трёх держав во многом антагонистичные и взаимоисключающие: многополярность и однополярность, невмешательство во внутренние дела и неоинтервенционизм. Россия не признаёт идею «порядка, основанного на правилах», которую продвигают США и Запад. По мнению Москвы, суть этой идеи в том, чтобы заменить всеми признанные нормы международного права собственными стандартами, Запад стремится устанавливать правила и навязывать их мировому сообществу. Конечно, концепциям Китая, России и США очень трудно сосуществовать, их можно совместить только по результатам жёсткой игры путём уступок и поиска консенсуса.
Эту сложную проблему пытались разрешить многие. Одно из предложений позаимствовано у концерта европейских держав XIX века. «Европейский концерт» – самый успешный пример поддержания международного порядка и парадигмы совместного урегулирования проблем безопасности в многополярном мире. Он был сформирован на Венском конгрессе в 1815 г. после победы над Наполеоном, и в течение ста лет после этого (до Первой мировой) войны в Европе были менее частыми и интенсивными, чем в предыдущие два столетия. Успех «европейского концерта» связывают с включением в установленный порядок Франции, потерпевшей поражение. Сравните с политикой в отношении Германии после Первой мировой или в отношении России после холодной войны, хотя Россия не признаёт своё поражение.
Особенно важно, что «европейский концерт» строился на идее сотрудничества, а не баланса сил, и крупные державы постепенно привыкли вести консультации и переговоры в случае конфликта интересов.
Формат концерта крупных держав простой и гибкий, он не является эксклюзивным или идеологическим, а его эффективность выше, чем у всеобъемлющих международных механизмов. Участие в концерте не ограничивается традиционными крупными державами, к нему могут подключаться другие важные международные акторы.
Порядок плюралистичного сосуществования – самый рациональный и реалистичный вариант с учётом происходящих в мире изменений. Но трансформация не произойдёт естественным образом.
Структурное соперничество
Есть и другая опция – мировой порядок структурного соперничества. В отличие от фрагментированного международного порядка, он не хаотичный, а имеет чёткую поддерживающую структуру. Не похож он и на плюралистичное сосуществование, поскольку внутренние отношения больше напоминают конфликт. В узком смысле структурным соперничеством можно назвать поляризацию между Китаем и Соединёнными Штатами, в широком – системное противостояние США и международных сил в лице Китая и России. Порядок структурного соперничества нельзя считать равноценным противостоянию Востока и Запада в период холодной войны. Он не разделит мир так же глубоко, как тогда. А внутренние отношения не станут тесными и последовательными, как в годы холодной войны. Однако в определённой степени структурное соперничество всё же напоминает холодную войну.
На нынешнем этапе линии нового системного противостояния проявляются всё более. Спустя двадцать лет после окончания холодной войны между великими державами вновь возникла атмосфера соперничества. Единого мнения о том, вступили ли Китай, Россия и США в новую холодную войну, нет, но сам вопрос предполагает, что они стоят на пороге. Старая холодная война была неразрывно связана с противостоянием систем. Точно так же связаны новая холодная война и новый структурный антагонизм. Когда возникнет новое структурное соперничество, новая холодная война станет неизбежной.
Америка разделила мир на две части. Как и во времена холодной войны, идеология – главный индикатор и камень преткновения, только теперь это не социализм и капитализм, а так называемые либерализм и авторитаризм. Соединённые Штаты считают, что в мире назревает геополитическое соперничество идей – либерального и авторитарного международных порядков. США считают себя представителем либерального мирового порядка, авторитарный мировой порядок представляют Китай и Россия. Таким образом, Соединённые Штаты дали политическую характеристику новому системному соперничеству – западная демократия против восточного авторитаризма. Возврат идеологии как во внешнюю, так и во внутреннюю политику Америки оказался настолько интенсивным, что глава МИД России Сергей Лавров назвал его «новым маккартизмом».
Считать мировой порядок, который поддерживают Китай и Россия, авторитарным – политический произвол. Пекин и Москва выступают за инклюзивный, открытый и наиболее справедливый международный порядок. Эти идеи вполне соответствуют духу свободы. Страны не навязывают свою волю другим, поэтому их порядок – не авторитарный по своей природе. США же навязывают свою политическую систему и идеологию. В этом смысле американский либеральный международный порядок более авторитарный.
Из-за такой идеологической классификации Китай, Россия и США получают разные ярлыки: Америка становится образцом морали и представителем прогресса, а Китай и Россия олицетворяют движение назад.
В сфере международной безопасности американцы считают Китай и Россию главными вызовами и проводят политику военного сдерживания обеих стран – конфронтация становится очевидной. На европейском направлении войска Соединённых Штатов и НАТО продвинулись до Балтийского, Чёрного и Каспийского морей, наполовину окружив Россию. В Азиатско-Тихоокеанском регионе США окружают Китай с помощью сети альянсов и Индо-Тихоокеанской стратегии. В то же время укрепляется российско-китайское партнёрство в сфере безопасности. В 2019 г. (в мае) Китай и Россия провели совместные морские учения, а стратегические бомбардировщики двух стран (в июле) осуществили первое совместное патрулирование Северо-Восточной Азии. В сентябре Китай участвовал в российских стратегических манёврах «Центр-2019». В октябре президент Владимир Путин заявил, что Россия поможет Китаю создать систему противоракетной обороны. В ноябре Китай, Россия и ЮАР провели совместные военные учения в водах Южно-Африканской Республики. В декабре состоялись учения Китая, России и Ирана в Оманском заливе. Стратегическое сближение Китая и России в военной сфере явно ускоряется.
Стоит отметить, что впервые НАТО назвало Китай «вызовом» в совместном заявлении по итогам Лондонского саммита в декабре 2019 года. В это же время три балтийских государства впервые отозвались о Китае как об угрозе, более серьезной, чем Россия. Премьер-министр Польши, которая давно конфликтует с Россией, призвал к совместным усилиям Брюсселя и Москвы для противодействия китайской угрозе.
Такие заявления не означают, что перечисленные государства ощущают угрозу со стороны Китая. Однако указывают на то, что НАТО и его члены поднимают азиатские вопросы и приглядывают за Азиатско-Тихоокеанским регионом, что в дальнейшем позволит США объединить системы безопасности Европы и АТР.
В АТР особое внимание привлекает механизм квартета США, Японии, Индии и Австралии. Хотя он не стал «маленьким НАТО» на Востоке, как прогнозировали многие, формируется резонанс между Индо-Тихоокеанской стратегией и НАТО.
В сфере экономики, финансов, энергетики и технологий также наблюдается разделение между Соединёнными Штатами, с одной стороны, и Китаем и Россией, с другой. Можно выделить два тренда.
Первый. Связи США с Китаем и Россией в перечисленных сферах ослабевают. Годы санкций ослабили экономические отношения между Соединёнными Штатами и Россией, в результате последняя практически оказалась вытесненной из мировой экономики, где доминируют США. В отношении Китая американцы начали проводить политику разъединения, сокращая экономическое взаимодействие между двумя странами и разрывая промышленные цепочки. Экономические связи перестали быть стабилизирующим фактором в отношениях Вашингтона и Пекина.
Второй. Китай и Россия укрепляют экономические и финансовые отношения. Москва и Пекин постепенно расширяют операции в местных валютах, сокращая зависимость от доллара. Продвигают собственную систему платежей, аналогичную SWIFT, и задействуют платформу БРИКС, чтобы не зависеть от Соединённых Штатов. В сфере энергетики две страны стали стратегическими партнёрами. Построены нефте- и газопроводы из России в КНР, Россия стала крупнейшим поставщиком нефти в Китай, а в ближайшее время может выйти на аналогичные позиции по газу.
Китай и Россия ведут совместные НИОКР в важнейших сферах науки и технологий, включая аэрокосмическую отрасль, атомную энергетику, информационные и коммуникационные технологии, искусственный интеллект, большие данные, новые источники энергии, новые материалы, биотехнологии, современное сельское хозяйство, защиту окружающей среды.
В сфере строительства региональных экономических механизмов границы между Китаем, Россией и США также всё более очевидны. Все три державы продвигают собственные многосторонние региональные экономические механизмы. Китай и Россия пытаются объединить инициативу «Пояс и путь» и Евразийский экономический союз и совместными усилиями развивают Большое евразийское партнёрство. Соединённые Штаты поддерживают Индо-Тихоокеанскую стратегию и другие региональные объединения.
Если новое структурное соперничество возникнет, оно будет эволюционировать, и противоборство КНР и США станет стержневым. Американцы назвали Россию и Китай стратегическими угрозами в Стратегии национальной безопасности (декабрь 2017 г.), но многие тамошние эксперты и политики считают Китай как поднимающуюся супердержаву своим главным и единственным конкурентом, способным бросить вызов гегемонии в мире. О том, что нынешняя американская администрация движется в китайском направлении, свидетельствует выступление госсекретаря Майка Помпео в Библиотеке Ричарда Никсона в июле 2020 года.
Пандемия нового коронавируса, разразившаяся в 2020 г., кардинально повлияла на международную политику. В результате Пекин и Вашингтон вступили в более острое и серьёзное противостояние. Изменения ощутили и в российском экспертном сообществе. Есть мнение, что Россия будет и дальше сближаться с Китаем. Но объективно Москва окажется в положении «обезьяны на горе, которая наблюдает за схваткой тигров», и субъективно она будет рассматривать такой вариант как более благоприятный.
Структурные противоречия существуют и в российско-американских отношениях. Добиться фундаментального их улучшения очень трудно. Но определённая степень разрядки в будущем всё же возможна – соперничество с Россией становится менее значимым для американской дипломатии. Хотя в истеблишменте есть и другие мнения по поводу политики в отношении России, понимание необходимости её пересмотра набирает силу. Доказательством может служить открытое письмо 103 экспертов, бывших дипломатов и официальных лиц. Они выступают за более гибкую линию, которая позволит сочетать сдерживание и разрядку. Вполне возможно, что следующая американская администрация будет реализовывать именно такой курс.
Трудно прогнозировать политические последствия пандемии. Ясно одно: американо-китайское соперничество окажется в центре борьбы великих держав. Некоторые утверждают, что пандемия ускорит упадок либерального мирового порядка, и Китай сможет заполнить вакуум.
