Цитата дня. Лев Толстой. "Война и Миръ". О природе мировых событий. Сергей Филатов

Наполеон Буонапарте - Император Франции.
Картина из музея Fontainebleau and Chartres. Фрагмент



Как говорил один из персонажей кинокомедии "Берегись автомобиля!", роль которого исполнил незабываемый Евгений Евстигнеев: "А не замахнуться ли нам на классиков?"     
Действительно, а не вспомнить ли нам сейчас - в обстановке разгорающихся процессов переформатирования мира, например, строки из романа Льва Николаевича Толстого "Война и мир", посвященные его размышлениям о сути происходивших в ту пору в Европе также эпохальных событий - от свержения французской монархии Бурбонов в 1789 году до завершения Наполеоновской эпохи после разгрома Буонапарте под Ватерлоо 18 июня 1815 года?     
В школе мы все с разной степенью прилежания знакомились с текстом великого романа "Война и Миръ". Именно так "Миръ" во времена Толстого следовало писать слово, которое с годами - после реформы русского языка начала ХХ века - из "Миръ" трансформировалось в "Мир", и читатели стали воспринимать его с новым смыслом, как "мир = не война". А, ведь "миръ" = "общество", как понимали это слово 150 лет назад.     







     

Тем не менее, оставим подобные изыскания лингвистам, и вспомним, что во втором томе романа Лев Николаевич, склонный к размышлениям, в том числе, историческим и философским, выразил свою оценку указанного выше периода истории на рубеже XVIII-го и XIX-го веков весьма нетривиальным образом. Обратите внимание, насколько парадоксальны его мысли и насколько интересно воспринимать их в нынешней исторической, переломной ситуации (курсив мой):       
«…Вместо людей, одаренных божественной властью и непосредственно руководимых волею божества, новая история поставила или героев, одаренных необыкновенными, нечеловеческими способностями, или просто людей самых разнообразных свойств, от монархов до журналистов, руководящих массами. Вместо прежних, угодных божеству, целей народов: иудейского, греческого, римского, которые древним представлялись целями движения человечества, новая история поставила свои цели — блага французского, германского, английского и, в самом своем высшем отвлечении, цели блага цивилизации всего человечества, под которым разумеются обыкновенно народы, занимающие маленький северо-западный уголок большого материка. (Это так Толстой насмешливо и непочтительно, но точно называет Европу – С.Ф.).
Новая история, отвечая на эти вопросы, говорит: вы хотите знать, что значит это движение, отчего оно произошло и какая сила произвела эти события? Слушайте:
«…В конце 18-го столетия в Париже собралось десятка два людей, которые стали говорить о том, что все люди равны и свободны. От этого во всей Франции люди стали резать и топить друг друга. Люди эти убили короля и еще многих. В это же время во Франции был гениальный человек — Наполеон. Он везде всех побеждал, то есть убивал много людей, потому что он был очень гениален. И он поехал убивать для чего-то африканцев, и так хорошо их убивал и был такой хитрый и умный, что, приехав во Францию, велел всем себе повиноваться. И все повиновались ему. Сделавшись императором, он опять пошел убивать народ в Италии, Австрии и Пруссии. И там много убил.   
В России же был император Александр, который решился восстановить порядок в Европе и потому воевал с Наполеоном. Но в 7-м (1807-м) году он вдруг подружился с ним, а в 11-м (1811-м) опять поссорился, и опять они стали убивать много народа. И Наполеон привел шестьсот тысяч человек в Россию и завоевал Москву; а потом он вдруг убежал из Москвы, и тогда император Александр… соединил Европу для ополчения против нарушителя ее спокойствия. Все союзники Наполеона сделались вдруг его врагами; и это ополчение пошло против собравшего новые силы Наполеона. Союзники победили Наполеона, вступили в Париж, заставили Наполеона отречься от престола и сослали его на остров Эльбу, не лишая его сана императора и оказывая ему всякое уважение, несмотря на то, что пять лет тому назад и год после этого все его считали разбойником вне закона. А царствовать стал Людовик XVIII, над которым до тех пор и французы и союзники только смеялись. 
Наполеон же, проливая слезы перед старой гвардией, отрекся от престола и поехал в изгнание. Потом искусные государственные люди и дипломаты (в особенности Талейран, успевший сесть прежде другого на известное кресло и тем увеличивший границы Франции) разговаривали в Вене и этим разговором делали народы счастливыми или несчастливыми. Вдруг дипломаты и монархи чуть было не поссорились; они уже готовы были опять велеть своим войскам убивать друг друга; но в это время Наполеон с батальоном приехал во Францию, и французы, ненавидевшие его, тотчас же все ему покорились.     
Но союзные монархи за это рассердились и пошли опять воевать с французами. И гениального Наполеона победили и повезли на остров Елены, вдруг признав его разбойником. И там изгнанник, разлученный с милыми сердцу и с любимой им Францией, умирал на скале медленной смертью и передал свои великие деяния потомству. А в Европе произошла реакция, и все государи стали опять обижать свои народы».   
Напрасно подумали бы, что это есть насмешка, карикатура исторических описаний. Напротив, это есть самое мягкое выражение тех противоречивых и не отвечающих на вопросы ответов, которые дает вся история, от составителей мемуаров и историй отдельных государств до общих историй и нового рода истории культуры того времени.     
Странность и комизм этих ответов вытекают из того, что новая история подобна глухому человеку, отвечающему на вопросы, которых никто ему не делает.     
Если цель истории есть описание движения человечества и народов, то первый вопрос, без ответа на который все остальное непонятно, — следующий: какая сила движет народами?.. Если вместо божественной власти стала другая сила, то надо объяснить, в чем состоит эта новая сила, ибо именно в этой-то силе и заключается весь интерес истории…
Частные историки биографические и историки отдельных народов понимают эту силу как власть».   

Итак, 150 лет назад Лев Николаевич Толстой выразил свое понимание движущей силы Истории, как сила Власти.     
Можно ли сегодня повторить его оценку в отношении происходящих прямо за окном событий 2020 года?     
Неужели мы опять вернемся к знаменитой формуле Гегеля, которую цитирует К. Маркс в своем сочинении «18-е брюмера Луи Бонапарта» так: «Гегель замечает где-то, что все великие всемирно-исторические события и личности повторяются дважды: первый раз как трагедия, а второй — как фарс»?     
Судя по уровню политической сознательности и подготовленности большинства западных лидеров, к этому всё и придет.   
Владимир Путин знает, с какими гигантами мысли приходится иметь дело, когда сказал несколько лет назад: «После смерти Махатмы Ганди поговорить не с кем».     




Фото gettyimages