С начала коронавирусного кризиса одна из основных тем обсуждения его влияния на европейском уровне была сосредоточена на вопросах распределения экономических рисков, как это видно из консультаций по еврооблигациям — «коронабондам». Учитывая, что пандемия охватила одни страны ЕС более интенсивно, чем другие, существовало опасение, что кризис может усугубить и расширить уже существующие расхождения между Севером и Югом более чем через десять лет после экономического кризиса 2008−2009 годов. Заявление Европейской комиссии о плане восстановления на 750 миллиардов евро в некоторой степени развеяло эти опасения. Однако в дополнение ко всем дискуссиям о солидарности есть одна серьезная проблема, которая остается вне обсуждаемой повестки. А говорить о ней важно.
Появление коронавируса также ознаменовало возвращение на передний план «большого правительства» — в том смысле, что правительства стали играть гораздо более активную роль в экономике, главным образом посредством поддержки деятельности предприятий, работников, безработных и критических секторов (типа здравоохранения). Во многих странах кризис вернул на общественное обсуждение такие проекты, как, например, введение единого базового дохода.
Небольшие и крупные изменения, подобные этим, подчеркивают возможность появления новой политической экономики в Европе. Но они также подчеркивают ключевой вопрос: совместим ли союз в его нынешней форме с такого рода изменениями?
Как показывает одна из наших новых исследовательских работ с коллегами из Chatham House, сегодняшний ЕС является результатом развития периода экономической либерализации, который начался в 1970-х годах. Это постепенно привело к созданию правил, главным образом в отношении законодательства о конкуренции и режима государственной помощи, которые ограничивали способы вмешательства государств-членов на рынке. Эта динамика продолжалась и усиливалась после окончания Холодной войны с созданием евро. Фискальные правила еврозоны, которые были значительно расширены Маастрихтским договором, установили узкие пределы государственного долга и дефицита, которые привели к хорошо известной политике жесткой экономии во время кризиса евро.
Однако в разгар текущих изменений эта узкая структура может создать проблемы для Европы. В своих усилиях по перезапуску экономики государства-члены, желающие осуществить переход к более централизованной политической экономии, могут вступить в конфликт с ЕС в различных критических областях, таких как фискальная или промышленная политика, а также в контексте интервенций на рынке труда. После кризиса такие страны, как Италия, столкнутся со значительными трудностями в соблюдении европейских фискальных правил. Другие страны, которые хотят поддержать компании, которым пришлось сократить или временно приостановить свою деятельность из-за коронавируса, столкнутся с правилами конкуренции ЕС.
Теоретически, европейским ответом на эту новую реальность, вероятно, будет соглашение о радикальной реформе ЕС, особенно если в список стран, желающих вступить в конфликт с Брюсселем, войдут некоторые государства-члены с крупнейшими финансовыми возможностями, например, Германия или те, кто меньше пострадал от кризиса. В этом сценарии можно представить себе совершенно другой ЕС после коронавируса — с рядом новых правил, которые предоставили бы правительствам гораздо больше возможностей для реализации политики бюджетной экспансии, расширенных программ государственных инвестиций и структуры государственной помощи.
Проблема, конечно, заключается в том, что это кажется чрезвычайно трудным, учитывая расстояния, которые продолжают разделять государства-члены по многим из этих вопросов. Расстояния, которые могут еще больше увеличиться в результате асимметричного воздействия коронавируса на континент. Опасность заключается в том, что теперь Евросоюз может оказаться в неофициальном статусе-кво, без консенсуса по поводу следующего шага, что по сути лишит его возможности скоординированным образом перейти к более широкой политической экономике, ориентированной на государство.
Как всегда, все зависит от настроений государств-членов. Тем не менее коронавирусный кризис предоставляет Европе уникальную возможность оценить эффективность и жизнеспособность многих аспектов ее экономической модели. И в обсуждении, которое уже началось, стоит помнить, что реальный ответ находится не в вопросе о том, должен ли ЕС быть больше или меньше, а в том, каким должен быть сам принцип европейского «Союза».
