Президент Трамп давно стремится к сближению с Москвой. Теперь у него есть для этого новая мотивация, которая к тому же пользуется поддержкой обеих политических партий: сдерживание Китая.
Отношения между Соединенными Штатами и Россией, которые находятся в состоянии «глубокой заморозки» с 2014 года, после вмешательства Кремля в украинский конфликт и аннексии Крыма, возможно, демонстрируют некоторые признаки оттепели. И это отчасти обусловлено все более враждебным отношением администрации Трампа к другой конкурирующей сверхдержаве, Китаю.
Наиболее достойный внимания признак возможной перезагрузки появился на прошлой неделе, когда Соединенные Штаты договорились о встрече с российскими представителями в Вене в конце нынешнего месяца для переговоров о дальнейшей судьбе договора об ограничении стратегических наступательных вооружений СНВ-III, подписанного десять лет назад.
Безусловно, эта встреча важно сама по себе. Договор СНВ-III, или «New START», как его принято называть в США, стал результатом переговоров между администрацией Обамы и тогдашнего российского президента Медведева, и его срок действия истекает в начале следующего года. Президент Трамп уже вывел Соединенные Штаты из ряда международных соглашений о контроле над вооружениями. Если договор СНВ-III не будет пролонгирован, мир впервые за почти полвека останется без каких-либо формальных ограничений в сфере стратегических вооружений.
Тот факт, что встреча в Вене состоится, вовсе не гарантирует, что соглашение будет достигнуто. Во-первых, любая сделка по контролю над вооружениями связана со сложными техническими вопросами. Белый дом при президенте Трампе посвятил структурированному дипломатическому взаимодействию гораздо меньше внимания и подготовительной работы, чем предыдущие администрации Соединенных Штатов.
Политические и стратегические соображения с обеих сторон также способны замедлить прогресс в переговорах. Вполне возможно, что Россия не сочтет заслуживающей усилий предварительную договоренность в связи с приближающимися президентскими выборами в Соединенных Штатах. Администрация Трампа, со своей стороны, утверждает, что СНВ-III и другие соглашения о контроле над вооружениями не имеют особого смысла, если они не включают в себя Китай.
Однако, на фоне всех разнонаправленных и неоднозначных сигналов, решение о начале переговоров по поводу пролонгации договора все же свидетельствует о том, что в Вашингтоне также не хотят допустить, чтобы последние ограничения в области контроля над вооружениями просто исчезли.
Это решение – не единственный признак того, что президент Трамп заинтересован в возобновлении отношений с Россией в той или иной форме, в то время как его тон в отношении Китая становится все более враждебным в связи с пандемией Covid-19.
Кстати, в прошлом месяце Белый дом организовал отправку аппаратов искусственной вентиляции легких в Россию, чтобы помочь ей в борьбе с заболеванием. Примечательно, что это произошло через месяц после того, как в Нью-Йорке приземлился российский военно-транспортный самолет АН-124 с медикаментами и медицинским оборудованием. Эта доставка помощи была специально организована двумя российскими компаниями, на которые распространяются экономические санкции, введенные США после аннексии Крыма в 2014 году.
Кроме того, президент Трамп заявил в этом месяце, что планирует пригласить российского президента Владимира Путина на следующую встречу группы семи экономически развитых демократий G-7, которая должна состояться в Соединенных Штатах. Следует напомнить, что Россия была исключена из «большой восьмерки» после вмешательства в украинский конфликт.
Как и в случае с переговорами по дальнейшей судьбе СНВ-III, само по себе приглашение еще не означает, что можно говорить о каком-то потеплении отношений или даже движении в этом направлении. Кроме того, здесь также могут возникнуть препятствия, как практического, так и политического характера: европейские члены G-7 не столь заинтересованы в сближении с Россией, особенно если оно направлено против Китая. Многие члены американского Конгресса по обе стороны политического спектра также скептически относятся к такой перспективе.
Они не забыли о вмешательстве России в президентские выборы 2016 года, которое президент Трамп всеми силами опровергал или преуменьшал, но этот факт был подтвержден не только спецслужбами США, но и двухпартийным большинством в комитете Сената по разведке. Это одна из причин, почему президенту так и не удалось осуществить свое давнее желание вступить в диалог с российским лидером и получить шанс на «новый старт» в отношениях с Москвой.
И снова, как и в случае с договором СНВ-III, основной смысл заявления президента по поводу приглашение Путина на встречу «большой семерки» очень важен. Оно лишний раз подчеркивает актуальность растущей напряженности в отношениях между Вашингтоном и Пекином.
Президент Трамп не просто упомянул о включении президента Путина в список приглашенных гостей. Он подверг жесткой критике нынешнюю структуру группы G-7, объединяющей США, Великобританию, Канаду, Германию, Италию и Японию, назвав ее устаревшей. А еще он предположил пригласить на встречу лидеров трех демократических государств, географически близких к Китаю: Австралии, Индии и Южной Кореи.
Независимо от того, какой отпор он получит от нынешних членов G-7 в связи с формальным расширением группы, более масштабная стратегическая и политическая цель Трампа, которая заключается в том, чтобы привлечь гораздо больше внимания к растущей мощи Китая, может быть достигнута. Кроме того, ее актуальность может сохраниться даже в том случае, если администрация Трампа покинет Белый дом в нынешнем году.
Предшественник Трампа на президентском посту Барак Обама начал дипломатический и военный «разворот к Азии» именно для того, чтобы противодействовать растущему международному влиянию и глобальным амбициям Пекина. А с момента вспышки коронавируса Covid-19, информацию о которой китайские чиновники держали в секрете из политических соображений, отношение к Пекину стало гораздо более враждебным, причем как среди республиканцев, так и среди демократов в Конгрессе США.
Хотя готовность обоих флангов американского политического спектра смириться с необходимостью ослабления санкций или потеплением отношений с Россией гораздо меньше, фактор Китая со временем может изменить их позицию.
В дипломатической истории сверхдержав есть прецедент, который можно назвать зеркальным отражением затеянной Трампом геополитической перекалибровки: неожиданный визит президента Ричарда Никсона в Пекин в 1972 году. Этот шаг, который привел к установлению дипломатических отношений между США и Китаем после десятилетий политики непризнания коммунистического режима Пекина, отчасти был призван укрепить дипломатические позиции Америки против ее главного соперника, Советского Союза.
Сумеет ли президент Трамп на шахматной доске международной стратегии осуществить этот зеркальный вариант гамбита Никсона?
