Когда-то давным-давно, в самом начале нулевых я говорил своему знакомому, финансисту/экономисту (по образованию) и даже немножечко банкиру (по профессии), что в ближайшие годы западный мир ожидает кризис, по сравнению с которым распад СССР покажется детской игрой на лужайке. Знакомый со мной не соглашался, тем более что наша дискуссия носила не прикладной (финансово-экономический), а мировоззренческий характер.
В частности, неизбежностью глубочайшего кризиса западной модели развития (не путать с общим кризисом капитализма, который пока не наблюдается) я мотивировал своё крайне скептическое отношение к перспективам реализации международного выбора Украины, курс которой на НАТО и ЕС был оформлен задолго до Ющенко. Для нас обоих не было секретом, что присоединение к западной цивилизации украинские власти рассматривают как доступ к неограниченному внешнему финансированию (в рамках ЕСовских программ выравнивания). Но для этого было необходимо, чтобы сам ЕС процветал. А для процветания ЕС критически важно было сохранение динамического развития всей западной системы во главе с США. Поскольку же я сделал вывод о неизбежности кризиса этой системы, следующий вывод напрашивался сам собой. В лучшем для себя случае Украина успеет запрыгнуть в последний вагон уходящего европейского поезда, но окажется, что это багажный вагон — в нём не кормят, удобств нет, в общем, помогать никто не будет. В худшем же случае Киев на пути в ЕС как раз успеет поссориться со всеми своими экономическими партнёрами, угробит собственную экономику, и тут-то выяснится, что великого Запада со всеми его атрибутами, включая ЕС, больше не существует, интегрироваться некуда и спасать Украину и её владельцев некому.
Мой знакомый, будучи по взглядам совершенно прозападным либералом (при этом, кстати, один из порядочнейших и приятнейших в личном общении людей, которых я знал, не рвущийся к власти и богатству и пекущийся о народе), не мог себе даже в страшном сне представить, что западная система куда-то исчезнет, тем более, что окажется недееспособной. Будучи высокопрофессиональным финансистом, он перечислял доступные Западу финансовые инструменты обеспечения роста и доказывал, что это вечный двигатель.
Он выглядел очень убедительно. Тем более он был профессионалом в основной теме нашей дискуссии, но убедить меня ему не удалось (как, впрочем, и мне его). Я остался при своём мнении потому, что привык рассматривать любое явление, структуру, общество, как систему (война как система; государство как система; цивилизация как система). У любой системы есть предел её компетенции (её возможностей). Даже бесконечная вселенная имеет границу, за которой начинается нечто иное — иная система. Более того, любые системы конечны во времени и пространстве. Для большинства из них момент наивысшего развития является одновременно и началом кризиса, зачастую скоротечного.
Для того чтобы определить, что система прошла высшую точку развития и погружается в кризис, надо понимать к чему она стремится (цель системы) и какие механизмы достижения этой цели доступны и задействованы. Западная система, действовавшая с начала 80-х годов, имела своей целью максимальную мобилизацию глобального ресурса для достижения победы над СССР. После достижения победы над СССР максимальная мобилизация глобального ресурса стала самоцелью — система начала работать в интересах узкого круга выгодополучателей. Механизм, использовавшийся системой, был прост, и заключался в освоении всё новых рынков за счёт кредитных денег.
В упрощённом виде работала следующая модель. ФРС под продажу иностранным правительствам государственных ценных бумаг США печатает новые доллары (тогда речь ещё шла не о триллионах, а о десятках миллиардов). Эти доллары через банки и кредиты промышленности вкладываются в освоение американским (и европейским, получавшим свою долю как союзник) капиталом новых рынков. Доход от эксплуатации новых рынков позволяет покрыть кредит и получить прибыль. Дальше начинается следующий этап.
Совершенно правильно отмечается, что к моменту распада СССР Запад стоял на грани суперкризиса, поскольку все доступные ему рынки были уже освоены. Система начинала пробуксовывать. Если свободных рынков для освоения нет, деньги идут на биржу, надувают там финансовые пузыри, которые, собственно, и являются признаками надвигающегося кризиса. Как только очередной пузырь лопается, начинается очередной кризис. Если взрываются все пузыри сразу, система вступает в суперкризис, выхода из которого нет.
Но в 80-е годы выход у Запада всё же был. Он заключался в возможности интеграции СССР в западную модель и освоения подконтрольных ему рынков. Запад сумел добиться распада СССР и получил доступ к необходимому ресурсу. Но этот ресурс также был конечен и в течение 90-х годов исчерпался. Больше на планете не было свободных рынков, не входивших в глобальную систему. Поэтому уже в конце 90-х — начале нулевых Запад вступил в очевидный кризис.
Выбор был, но он был между плохим и худшим. Можно было признать исчерпанность возможностей системы. И, пока она ещё достаточно прочна, начать создавать новую, основанную на иных принципах, постепенно перекачивая в неё ресурсы гибнущей. Можно было заняться каннибализмом в рамках системы – перераспределением в свою пользу уже распределённых рынков. В последнем случае теоретически самое сильное государство системы (США) должно было перераспределять ресурс в свою пользу, постепенно сбрасывая в яму кризиса остальные страны. В идеале США должны были оказаться последним островком стабильности в глубоко кризисном мире и получить лучшие стартовые условия при начале создания новой системы. Немудрено, что Вашингтон выбрал именно последний вариант.
Американские элиты в своей самоуверенности не учли одну простую, но существенную вещь — никогда, ни в войне, ни в политике, ни в жизни планы не реализуются в том виде, в каком были созданы. С самого первого дня своего воплощения они сталкиваются с неожиданными явлениями (которые просто невозможно было предусмотреть): с сопротивлением оппонентов (которое неожиданно оказывается серьёзнее, чем ожидалось), с саботажем союзников (у которых свои интересы) и т. д. Планы обязательно корректируются по ходу развития событий, бывает, что и до собственной противоположности. В результате, например, Первой мировой войны проиграли обе развязавшие её коалиции (каждая из которых имела свои планы), а победили США, которые просто воспользовались благоприятной ситуацией и вступили в войну, когда результат был уже определён.
Для реализации своего плана поедания системы изнутри (назовём его «планом Клинтонов-Обамы», «планом демократов» или «планом глобалистов») США было необходимо изменить некоторые правила игры в рамках системы. Правила построения современного глобального мира были прописаны Вашингтоном ещё в средине XIX века. Тогда опоздавшая к колониальному разделу мира Америка провозгласила «политику открытых дверей» или «свободы торговли».
Внешне всё выглядело справедливо и привлекательно. США настаивали на равенстве всех наций в глобальной торговле. Напомню, что в то время метрополии имели эксклюзивные права на торговлю с собственными колониями. Американцы же настаивали на том, что только конкурентные преимущества должны решать, чей именно товар будет востребован на конкретном рынке.
Данное правило полностью устраивало США, пока они были «мастерской мира» и были способны не только производить весь спектр промышленных товаров, но и продавать их по конкурентным ценам. Однако в процессе глобализации промышленное производство постепенно покинуло территорию США, уйдя в другие юрисдикции. Это было не страшно, пока США обладали глобальной финансовой гегемонией, достигнутой по итогам Второй мировой войны (доллар был единственной мировой резервной валютой и валютой глобальной торговли). В условиях господства доллара можно было сколько угодно рассказывать о «новой экономике», базирующейся на высоких технологиях и сфере услуг, о «новом экономическом укладе», не требующем собственного промышленного производства для процветания. До поры до времени факты подтверждали теорию.
Но с исчерпанием свободных рынков исчерпалась и возможность неограниченной эмиссии долларов под потребности освоения этих рынков. Правило «свободной торговли» начало работать против США. Вынужденная импортировать всё большее количество товаров (которые ранее экспортировала) Америка столкнулась с нарастающим дефицитом внешней торговли, а также растущим по экспоненте бюджетным дефицитом. Для реализации политики системного каннибализма США необходимо было покончить с «политикой открытых дверей», чтобы высвободить ресурсы для проведения новой глобальной политики.
На протяжении столетия все международные структуры: политические (ООН, ОБСЕ и прочие), финансовые (МВФ, ЕБРР и другие), экономические (ВТО), судебные (разного рода международные суды) и т. д. создавались (по крайней мере в теории) для обслуживания мира «свободной торговли». Конечно, ограничения этого принципа часто встречались и раньше. Но они рассматривались как исключения (ограничения на торговлю с СССР мотивировались идеологическими противоречиями двух противостоявших друг другу систем). Само же правило никто под сомнение не ставил.
С начала нулевых годов США двинулись по двум параллельным линиям. Они попытались установить своё доминирование в международных организациях, с одной стороны. А с другой, начали дискредитацию и демонтаж тех организаций, которые поставить под контроль не удалось. С точки зрения системы, американские действия напоминали попытку с целью облегчения веса танка (для повышения его манёвренности) лишить его брони, вооружения, а затем и мотора. Всё это можно сделать, но танк после этого перестаёт быть танком и не становится гоночным болидом, превращаясь в груду никому не нужных деталей.
Любая система является механизмом тонкой настройки. При изменении одного параметра должны меняться и все остальные, причём происходит это независимо от воли меняющего. В результате, пытаясь подкорректировать систему под свои новые потребности, США уничтожили базовые основы своей гегемонии. Она держалась не только и не столько на военном, экономическом и финансовом превосходстве Вашингтона, сколько на согласии всего мира с предложенными правилами и взаимными обязательствами. По мере демонтажа базовых основ системы в интересах США росло количество недовольных, росло сопротивление (в последние годы американским планам всё активнее сопротивляются даже их ближайшие союзники по НАТО), неспособные к открытому сопротивлению начинали тихий саботаж. Выяснилось, что контроль США над миром исчезает быстрее, чем создаются условия для поедания более слабых частей системы.
В этот момент не случайно появился Трамп. Это мог быть кто-то другой, но партия, выражающая интересы национального американского производителя, оперирующая лозунгом «сделать Америку вновь великой» не могла не появиться.
Если вынести за скобки борьбу промышленного и финансового капитала США за сокращающийся ресурс, разница в их видении внешней политики заключается в том, что по плану Клинтонов-Обамы глобалистская система должна была формально сохраняться до тех пор, пока США не сожрут последнего союзника. Никто не должен был мешать гегемону поедать систему изнутри. Трамписты же, констатируя провал глобалистского плана, требуют формализовать отказ от «политики открытых дверей», «свободы торговли» и всех регулирующих эту систему институтов, перейдя к эгоистичной протекционистской политике. Фактически Трамп пытается выскочить из полуразрушенной глобальной системы раньше, чем это сделают другие. Его план предполагает получить преимущество не за счёт того, что Америка останется последним оплотом умирающей системы, а за счёт сброса системы на баланс остального мира. Пока Россия, Китай, ЕС и другие будут пытаться каким-то образом сохранить старые правила, затрачивая на это огромные ресурсы, США должны получить преимущество в игре без правил.
Это авантюрная игра. Без огромных издержек Америка уже не в состоянии выйти из текущего кризиса. Более того, она уже не обладает необходимым превосходством, для того чтобы перераспределять в свою пользу глобальный ресурс для смягчения кризисных явлений на своей собственной территории. Ставка делается на то, что, пытаясь сохранить разрушающуюся систему, потенциальные конкуренты США (все вместе, а не кто-то один) надорвутся, закачивая дефицитные ресурсы в чёрную дыру кризиса, где эти ресурсы будут исчезать без пользы. На этом фоне между ними должны возникать противоречия, которые Вашингтон готов стимулировать и даже провоцировать. США сейчас похожи на Гитлера в конце апреля 1945 года, надеющегося на столкновение союзников между собой (которое никогда не произойдёт) и ждущего армию Венка (которая никогда не придёт).
США пытаются в новых условиях повторить ситуацию двух мировых войн. Вашингтону необходимо выйти из борьбы, спровоцировав жёсткое противостояние остальных глобальных игроков между собой. Даже без горячей войны, торгово-экономический и финансовый конфликт между основными оппонентами США должен ослабить их всех. Если же США окажутся за скобками этого конфликта, они попытаются, как сто лет назад, зарабатывать на дозированном сотрудничестве со всеми его сторонами, выбирая время для активного вмешательства на стороне истощённого победителя, чтобы вернуть себе лидирующие позиции уже в «прекрасном новом мире».
Сегодняшние американские бунты — не борьба расово угнетённых против угнетателей и не социальный конфликт. Это противостояние американского финансового капитала, пытающегося в рамках концепции Клинтонов-Обамы остаться последним осколком умирающей системы, с американским промышленным капиталом, который пытается запрыгнуть в первую шлюпку, покидающую тонущий корабль, пока остальные ещё борются за то, чтобы он остался на плаву. Жестокость и масштабность этих бунтов — показатель того, насколько глубоки противоречия и невозможен компромисс между двумя группировками расколотой американской элиты. Фактически обе группировки вступили в первый этап горячей гражданской войны, рассчитывая выиграть «малой кровью». Они демонстрируют друг другу готовность к неконституционному решению внутриполитического конфликта, пытаясь вынудить оппонента капитулировать без серьёзной борьбы под страхом разрушения США.
Опасность этой ситуации для всего мира заключается не только и не столько в том, что США сидят на огромном ядерном арсенале, который завтра может оказаться непонятно в чьих руках и непонятно как может быть использован. Гораздо опаснее то, что действующая глобальная система действительно пронизала весь мир. Её бенефициары есть в любом государстве и в любой международной организации. Большинство из них настолько срослись с системой, от продления её существования настолько зависит их личное благополучие, они настолько неотделимы от неё идеологически, что не мыслят существование своё и человечества вне рамок этой системы.
Как показывает пример США, бенефициары умирающей системы готовы на любой уровень конфронтации, ради сохранения своих позиций. В момент системного кризиса цивилизация имеет повышенную хрупкость во всех без исключения своих точках. Поводом для взрыва непримиримого противостояния и для срыва в хаос может стать что угодно. При этом глобалистские элиты по всему миру ориентированы на США как на центр системы и могут быть в любой момент задействованы с целью хаотизации глобального пространства американскими глобалистами (даже в интересах американкой внутриполитической борьбы).
Главное же, что независимо от того, какая сторона победит во внутриамериканском конфликте, для остального мира мало что изменится. Консолидированная на любой основе власть США будет стремиться к хаотизации и конфликтизации всего мира, чтобы получить время и пространство для манёвра ради восстановления своих глобальных позиций.
Чем более долгой, упорной и кровопролитной будет гражданская война в США, тем больше шансов у остального мира уцелеть и совершить мирный переход от системы к системе. Фактически современный мир заинтересован в том, чтобы опрокинуть в США ситуацию двух мировых войн. Теперь не Вашингтон должен наслаждаться покоем, пока мир воюет, а мир должен выиграть время для собственной реорганизации, пока американцы будут вести внутреннюю войну.
К сожалению пока ни одна из национальных элит не заявила о подобной цели. Тем более нет единства мира за пределами США в понимании того, насколько необходима сегодня общая политика в отношении Америки, уже противопоставившей себя всему остальному миру, и начав заодно гражданскую войну на своей территории. Если мы не локализуем американский конфликт в Америке, они распространят его на весь мир. Тогда мы столкнёмся с первой глобальной гражданской войной, в которой глобалисты будут воевать против консерваторов, как в мире в целом, так и в каждой стране в отдельности.
Глобальная гражданская война — худший вариант Третьей мировой войны. Поэтому ей нельзя дать выйти из её американского логова на оперативный простор.
Ростислав Ищенко
Рейтинг публикации:
|
