Готовы ли США стать такой страной, как все? ("миссия Обамы" в немецком исполнении...)
Р.Хильдебрандт
НОВОЕ СООТНОШЕНИЕ СИЛ
Отношения господства возникали во все времена сосуществования людей, но в самом завершенном виде кристаллизовались в таких многослойных формах, как гегемонии и империи. Верховенство одних народов над другими преимущественно оправдывалось властью лучших, врученной им (или их самым достойным представителям) самим Господом. Какими бы ни были формы господства по своей первичной природе, они обычно окружались аурой бессмертия. Атрибут «священный» (именно отсюда происходит термин «иерархия» – священный порядок») был призван придать непогрешимость самому совершенному из земных порядков.
История форм господства и присущей им специфической концентрации власти развивалась отнюдь не прямолинейно. Периоды времени, когда преобладали формы господства с ускоренным ростом могущества, чередовались с периодами упадка и ограничения притязаний. В то же время параллельные и инверсные тенденции в эволюции форм господства не способствовали выработке общей линии развития, хотя передовые технологии оставались сквозной константой, влияющей на обретение и удержание власти и на образование новых форм господства.
Хотя в былые времена могущество империй и гегемоний распространялось на весь земной шар, и на их территориях никогда не заходило солнце, внутри них и рядом с ними существовали свободные от господства или незавоеванные пространства, которые использовались конкурентами для укрепления собственной мощи. Когда в 1990 году отзвучало противостояние Востока и Запада, казалось, что в человеческой истории возникло совершенно новое соотношение сил, которое властная элита Соединенных Штатов расценила как удобный предлог для распространения своей ранее ограниченной гегемонии на весь мир.
ПРЕДПОСЫЛКИ «PAX AMERICANA»
Сформировавшееся на североамериканском континенте поликультурное общество оставило «старый мир» с твердым намерением не только объявить войну европейскому колониальному режиму, но и создать некие новые общественные отношения. Они обнаружили обширные и плодородные малонаселенные земли. Покровительство над коренным индейским населением и использование рабочей силы африканских невольников развивало у «белого человека» чувство почти полной безграничности своих возможностей и вместе с тем избавляло от рефлексии – скорее убеждало его в том, что ему подан Божий знак для несения «блага» и «прогресса» отсталым народам и всему американскому континенту. В силу взаимного ослабления тех европейских государств, откуда произошли переселенцы, и благодаря раннему переходу к массовому товарному производству к началу XX века американцам удалось составить успешную конкуренцию с промышленными странами Европы.
Естественно, что вскоре после Первой мировой войны США стали расчетливым инвестором взаимно обескровленных и уже в силу этого экономически отстающих европейских стран. После Второй мировой войны уже замаячила цель в обозримом будущем через два мировых океана покорить европейские и азиатские рынки сбыта и стать доминирующей державой в западной Европе и на побережной Азии. Нарастающее противоборство с экономически более слабым Советским Союзом стимулировало укрепление собственной экономической и военной мощи и постоянную экспансию, чтобы в созвучии с собственной культурной привлекательностью не только укрепить превосходство на побережных регионах Атлантики и тихого океана, но и в конечном счете одержать победу в конфликте Востока и Запада.
ГИПЕРТРОФИЯ ГЕГЕМОНИСТСКОГО СОЗНАНИЯ
После 40-летней двойной гегемонии Советский Союз потерял статус державы-гегемона. Оставшиеся единственной сверхдержавой США взяли на себя все риски вступления в единоличное господство, распространяя свое могущество на территорию как своего бывшего соперника, как и на промежуточные внеблоковые регионы. «Конец истории» по Фрэнсису Фукуяме провозглашал от имени американских элит эпоху постоянного и неограниченного контроля Америки над всем остальным миром, в котором не оставалось больше места для потенциальных конкурентов.
Так, например, спор о различии между империей и гегемонией утратил для американского руководства какой-либо смысл. Интересы Соединенных Штатов стал для них совершенно равнозначны воле мирового сообщества. Такому мировосприятию соответствовала ставка американского руководства на одностороннее поведение в международных отношениях. Тот же образ мысли породил разграничение добровольных «партнеров» от недобровольных, порицание отверженных как изгоев и интерпретацию неподчинения самого разного происхождения зловредными происками «международного терроризма».
В своем гегемонистском мышлении американские администрации уже воспринимали глобализацию рынков, которую сами же и пропагандировали в интересах транснациональных корпораций и финансового капитала, как признак нарастания своего могущества. Их собственная, уже давно запущенная инфраструктура и устаревшая, ставшая неконкурентоспособной промышленность оказались предоставлены сами себе, благо внимание стратегов гегемонии было устремлено вовне. Переоценка свой мировой роли наряду с одновременным внутренним упадком свидетельствовали о все большей дезориентации принимающих решения элит. Они не хотели видеть или игнорировали реальные вызовы.
НАРАСТАЮЩЕЕ ВНУТРЕННЕЕ НАПРЯЖЕНИЕ
В период второго срока правления Джорджа Буша-младшего США впервые в своей истории столкнулись с усилением экономических конкурентов и признаками собственной слабости – как политической, так и экономической слабости.
Эта слабость была предрешена, когда отдельные представители разбогатевшего правящего слоя задумали, а другие пассивно поддержали концентрацию индустриальных и управленческих функций в периферийных государствах с дешевой рабочей силой (так называемых переходных экономиках), что позволяло инвестировать прибыль в многообещающие финансовые инструменты и посредством резкого сокращения налогов при Билле Клинтоне и Буше-младшем значительно повысить как валовой, так и чистый доход.
При этом средний класс Америки получал все более скудную поддержку в виде заработной платы и кредитов, однако в то же время удовлетворялся притоком дешевых товаров из стран переходной экономики, а также иллюзией повышения прибыльности вложений в приобретенную по ипотеке недвижимость. Уже обедневший и малообразованный низший слой общества, в свою очередь, лишился социальной поддержки государства. Перебиваясь случайными заработками, не дающими право на пособие по болезни, низший класс все больше погружался в нищету.
Последствия социального расслоения «золотой знати» на вершине общественной пирамиды, озабоченных своим статусом среднего класса и все более нищающего низшего слоя подорвали социальный мир в американском обществе. Отцы-основатели, впрочем, и не обещали ему социального равенства, а гарантировали счастье и стремление к успеху в качестве базовой ценности, однако беспредельное обогащение высшего класса, включая чиновничество, все больше размывало основополагающий консенсус, некогда достигнутый новыми поселенцами Америки, и обнаруживало в нем явное напряжение, вначале сопровождавшееся симптомом «перерастянутой гегемонии».
«ПЕРЕРАСТЯЖЕНИЕ» АМЕРИКАНСКОЙ ГЕГЕМОНИИ
Пока доминирование Вашингтона в треугольнике США-Япония-Западная Европа оправдывалось необходимостью фланговой поддержки в конфликте Восток-Запад, гегемонистическое положение Америки было неоспоримым. При этом в отношениях с Европой и Японией господствовала видимость добровольно признанной гегемонии, в то время как к Латинской Америке и нефтяным странам Ближнего Востока применялся подход, основанный в чистом виде на позиции силы и интервенции.
В начале девяностых годов, после распада конкурирующего гегемона – СССР (этот распад Вашингтон форсировал, не заботясь о том, что это может разрушить и его собственные гегемонистские амбиции), США поддались искушению, ступив на зыбкую почву глобализации.
К этому времени давление конфликта Восток-Запад утратило актуальность для «треугольника», как и для латиноамериканцев (с которыми обращались как с безземельными крестьянами). Партнеры потребовали равноправных отношений и воспротивились продлению американской гегемонии, которая ранее им навязывалась под видом эффективной экономической и общественной системы. Однако предполагалось, что их экономики должны и далее беспрекословно ориентироваться на американскую модель и на Нью-Йоркскую и Лондонскую валютные биржи.
Противостояние континентальной Европы англо-американскому эталону усилилось в особенности в связи с требованием американцев изменить систему социального государства, на котором основывался социальный мир в западноевропейских странах, в неолиберальном духе. Это сопротивление, как казалось, было сломлено после того, когда американская стратегия распространилась на так называемые переходные экономики – Китай, Индию, Мексику, – и распространившие туда свою деятельность международные концерны по существу стали средством давления на так называемые «индустриальные» государства.
Если бы американские производители и финансисты по легкомыслию решили, что сумеют завоевать китайский рынок товарами американского производства, и в свою очередь, посредством товарообмена насытить американский рынок, они бы вскоре одумались. Однако в действительности не США наложили свою печать на Китай, а напротив, все более могучий поток товаров, произведенных на китайских фабриках, захлестнул американский рынок. Дело было в том, что американские боссы извлекали из передислокации в Китай своих производственных мощностей не только прибыль, но – как отмечалось выше – также возможность удовлетворить потребности американского потребителя на долгие времена, с неопределенно длительными последствиями для национальной индустрии.
Таким образом, целенаправленно приумножая свое богатство, заинтересованные представители самого американского общества подорвали доминирующие позиции США в глобализированном мире. Их частные аппетиты возобладали над доселе непререкаемым общественным консенсусу о приоритете благополучия американской нации. Они таким же образом подорвали единство американского общества, каким феодалы старой Европы состязались с растущей буржуазией, пытаясь добиться богатства и влияния в предпринимательском качестве. Эти феодалы, превратившиеся в буржуа, уничтожили ранее существовавший в благородном сословии консенсус о поддержании общественных устоев феодального общества, ослабили привилегии дворянства и усилили требовавшую равноправия для всего общества буржуазию.
Глобализационные аппетиты США в конечном счете натолкнулись на отказ Китая служить придатком усиленного американо-европейско-японского треугольника. Китай согласился открыть свою экономику для притока инвестиций транснациональных корпораций, однако китайские руководители никогда не выпускали из рук бразды правления и вели себя совсем не так, как российский президент Ельцин. Соединенным Штатам не удалось использовать Китай в качестве вассала гегемонистской власти. Более того, они потеряли свое прежде масштабное влияние на Россию и были в итоге вынуждены признать, что даже заключив с ними договор о ядерном партнерстве, Индия не намерена служить инструментом для сдерживания Китая.
Напротив, Китай, Россия и Индия установили между собой тесные контакты, и к этому общему азиатскому политическому и экономическому партнерству присоединились Япония и Южная Корея. С точки зрения Великобритании, остальные страны Западной Европы также настроены на создание общего евразийского пространства. Впрочем, им еще предстоит убедить в пользе такого партнерства новых восточноевропейских членов ЕС. Эти страны, в особенности Польша и Чехия, считают США своим покровителем. Однако уже сам факт военного невмешательства США в конфликт между Россией и Грузией свидетельствует о том, что они не могут всецело полагаться на Вашингтон.
ФИНАНСОВЫЙ КРИЗИС – ПРЕДВЕСТНИК ПРИСПОСОБЛЕНИЯ США К МНОГОПОЛЯРНОСТИ МИРА
Провал США в обеих военных кампаниях – в Ираке и Афганистане – существенно подорвал авторитет Америки. Еще более значительно упали акции США в глазах мирового общественного мнения ввиду попустительства пыткам в ходе так называемой «антитеррористической войны». Но больше всего нарушилось доверие к США как к державе, заправляющей мировыми финансами, в связи с возникновением и распространением именно из Америки финансового кризиса. Последние остатки этого доверия расхитил бывший руководитель технологической биржи Nasdaq Бернард Мэдофф, только что разоблаченный в крупнейшей мошеннической афере: поверившие ему клиенты разорились на 50 млрд. долларов. Теперь США уже не будут считаться самым надежным местом вложения денег, а после утраты долларом функции ведущей обменной валюты Вашингтону придется компенсировать свой торговый дефицит такими же расходами, как и любой другой стране.
Таким образом, США утратили свое гегемонистическое положение ведущей финансовой державы. Им придется освоиться с ролью рядового участника сообщества крупнейших держав и в силу этого неизбежно осуществить санацию собственной экономики. Переиздание «нового курса» уже включено в планы нового президента Барака Обамы. Однако обновление изношенной инфраструктуры и модернизацию национальной промышленности и сферы услуг, по всей видимости, придется осуществлять за счет резкого сокращения военных расходов. Это означает, что США также утрачивают возможность военного присутствия во всех регионах мира и возможности в той или иной форме вмешиваться во все конфликты. Военная гегемония США, уже ранее значительно сократившаяся, ныне полностью подорвана. США придется последовать пути многих разгромленных ими гегемоний. В большинстве случаев падение этих гегемоний было связано с тем, что правящие элиты противопоставляли себя интересам общества. При этом общественные силы примирялись с этим искаженным порядком или вовремя не осознавали его опасность.
Практически сразу после инаугурации избранного президента Обамы в январе 2009 года предложенные меры внутреннего обновления США натолкнулись на растущее сопротивление в Конгрессе. Конфликт между программой массовой занятости, направленной на создание рабочих мест, и значительным понижением налогов в интересах потребителей разобщает в обеих палатах Конгресса как демократов, так и республиканцев. В том, что давно требуемая реформа здравоохранения получит поддержку большинства в Сенате и Палате представителей, преодолев косное сопротивление, есть большие сомнения. Столь же сложно предвидеть, на какие подводные камни натолкнется сокращение военных заказов, учитывая необходимость уступки представляющихся престижными заказов в пользу конкурирующих стран-союзников. Между тем преодоление экономической рецессии при стремящейся к нулю ставке Федерального резерва и при почти безграничной эмиссии долларовой наличности приведет к резкому обесцениванию американской валюты. Остается неясным, как на это отреагируют держатели американских казначейских обязательств. Одним из вариантов может быть бегство в евровалюту.
Гегемонистское сознание может быть долговечным, как видно по традиционному мышлению российской властной элиты. Однако американскому правящему классу ныне требуется еще более нечеловеческое напряжение, чтобы не только умерить свойственную ему заявку на «leadership» на уровне мышления и поведения, но даже отказаться от нее, вступив в сообщество глобальных держав на равных правах с другими. В свою очередь, стремление европейцев, в особенности так называемых «евроатлантистов», к достижению равноправных отношений с США, наталкивается на окостенелость стратегических институтов США – как, впрочем, и на собственные, не вполне осознанные поведенческие проявления вассалитета.
Перевод с немецкого
Материал впервые опубликован на сайте Solon, германском партнере RPMonitor
RPMonitor
<!--
Вернуться
-->
Рейтинг публикации:
|
