Хорошо всем известное стремление Британии держать Россию подальше от Средиземноморья является общеизвестным фактом внешней политики. Со времени окончания холодной войны та же политика вернулась, хотя и под другими, теперь уже американскими цветами. В этой статьи исследуются некоторые ключевые события этой истории, и затем попытка сделать заключение о том, что, вне зависимости от того как разворачиваются общие отношения, мало что изменилось со времени убийства первого пророссийского лидера Греции, графа Каподистрия.
Как мы уже видели, убийство первого лидера Греции стало первым ударом по греко-российским отношениям, ознаменовавшим собой период нестабильности и иностранного вмешательства, главным образом со стороны Франции и Британии. И все же современное греческое государство не появилось бы в нынешнем своем виде, если бы не Россия: в англо-русском протоколе от 4 апреля 1826 года говорилось, что Британия станет посредником в том, чтобы сделать Грецию автономным вассалом Османской империи, но если это окажется невозможным, две державы могут вмешаться совместно или по отдельности. Россия вмешалась, и Британия была вынуждена принять позицию, «если не можешь победить, присоединись». Таким образом, британо-российско-французский флот потопил оттомано-египетскую флотилию при Наварино, после чего Россия в ходе короткой войны одержала победу над османами. Таким образом, Греция смогла получить свою, хотя и с оговорками, независимость в качестве протектората «великих держав». Затем британская дипломатия добилась того, чтобы Греция не могла поддержать Россию в Крымской войне — она просто заблокировала важный транспортный узел, греческий город Пирей. Но во время революции в России Греция совершила большую стратегическую ошибку, вступив в войну с большевиками, после чего Москва поддержала Мустафу Кемаля. Хотя во время немецкого вторжения в Россию технически Греция и Советский Союз были на одной стороне (т.е. правительство Греции в изгнании), гражданская война в Греции и доктрина Трумэна лишили возможности наладить теплые отношения между Афинами и Москвой. В этом контексте следует рассматривать и переселение Сталиным 50 тысяч советских греков внутри страны. После этого запрет в Греции деятельности коммунистической партии и военная хунта 1967-1974 годов положили конец серьезным отношениям между Афинами и Москвой. После всего этого любые серьезные попытки улучшить отношения так или иначе срывались.
Поэтому, какой бы ни была естественная историческая близость между греческим и русским народами, а именно, кириллица, православие, Кючук-Кайнарджийский мирный договор (в соответствии с которым Россия получила право защищать христиан в Османской империи), коммерческий договор о предоставлении греческим судам защиту под российским флагом, учреждение военной академии для греков в России, греческий батальон Балаклава (входивший в состав армии Российской империи) и пророссийски настроенный Каподистрий, стратегическая реальность на сегодняшний день побеждает ностальгию, эмоции и историчность.
Кроме того, с чисто стратегической точки зрения Турция важнее для России, чем Греция, и одной из наиболее очевидных причин является тот факт, что пролив Босфор находится на территории Турции и Россия ценит свое право на его проход. Россия видит, что США все чаще используют Грецию в качестве инструмента для расстройства российских планов в Восточном Средиземноморье, поэтому умело играет на чувствительном турецком вопросе для наращивания своего влияния. Продажа системы С-400 Турции, к вящему неудовольствию Вашингтона, является ярким тому примером. Москва понимает, что в отличие от отношений с Грецией, она может влиять на события, через Турцию понемногу отщипывая от интересов США и НАТО — реалполитик и мягкая сила в лучшем своем виде.
Никакой анализ отношений Греции и России не может быть полным без упоминания Кипра. Дни уравновешенных отношений архиепископа Макария с Москвой давно прошли. Хотя Россия и предпринимала различные инициативы, вроде международной конференции по Кипру, НАТО и ЕС им противились. Предложение русских освободить остров от иностранных войск для Британии и США были неприемлемы, поскольку затем они должны были бы передать обладающие суверенитетом британские базы Кипру, таким образом ослабив фактическую базу НАТО, связывающую Восточное Средиземноморье с Ближним Востоком. Для НАТО интересы Турции имеют приоритет над интересами Кипра и Греции. Когда Москва прощупывала почву путем продажи в 1997 году Кипру системы С-300, угрозы Турции, а также давление США и ЕС вынудило Кипр переместить системы на Крит.
Внешняя политика России, как правило, не агрессивна, в отличие от внешней политики США и Греции. В случае отношений с Грецией, Москва с удовольствием наблюдает за греко-турецкими трениями, вызывающими для НАТО проблемы, и влияет на турецкую внешнюю политику на Ближнем Востоке так, чтобы она приносила пользу ее собственным задачам. В этом смысле Греция находится на отшибе, и в данный момент считается не более чем инструментом американской политики. В отличие от нее, Турция показала определенную степень независимости от США, чего Греция не смеет демонстрировать. Возможно, это от ощущения того, что вздумай Турция захватить греческий остров, США просто выпустили бы против Турции критические заявления, и сделали все возможное, чтобы предотвратить войну между «союзниками» НАТО — Грецией и Турцией, как это произошло во время кипрского кризиса 1974 года — все же США хотелось бы сохранить свою базу в Инджирлике.
В заключение
Старое становится новым, хотя и под другими цветами. Так же, как и в случае Британии во времена ее расцвета, отношения Греции с Россией сегодня основаны на том, что США блокируют Россию от Восточного Средиземноморья, и таким образом, также блокируют налаживание тесных и позитивных связей Греции и России, как это было в 19 веке. Греции понадобится политик калибра Каподистрия, де Голля или Путина, чтобы всего лишь начать восстанавливать баланс отношений. Общих религиозных и исторических связей недостаточно.
