Убийство иранского генерала Касема Сулеймани — это, по всем канонам, есть не просто акт объявления войны но и, самое главное, очередной акт государственного терроризма в бесконечной череде американских акций по всему миру.
Обосную сказанное путём простой логики, основанной на здравом смысле.
Вопрос: если человек внутри своей семейной ячейки является примерным семьянином, а во внешнем мире – в чистом виде маньяком-убийцей, педофилом и т.д., кем он является по своей сути? Думаю, что для любого нормального человека ответ очевиден и не требует расшифровки, независимо от того, каким образом описанную дилемму будет трактовать правосудие, обязанное, для принятия решения о наказании, учитывать все обстоятельства в каждом конкретном случае. Данный пример необходим для определения позиции в последующих рассуждениях, касаемых уже более сложных процессов и их реальной, а не надуманной общепринятой оценки.
Говорят, что в мире совокупно существует не менее 100 определений терроризма, имеющих устойчивую тенденцию к постоянным мутациям, что особенно стало заметно в последние пару десятилетий, когда активизировалось такое явление, как «международный терроризм».
Из всех определений следует выделить то, что является общим сквозным признаком: целью терроризма является дестабилизация деятельности органов власти либо прямым вызовом, либо путём воздействия на общественно-политическую обстановку с провокацией волнений, также имеющих целью смену политического режима. Именно этот признак является принципиальным, фундаментально отличающим терроризм от прочих вооружённых акций преступных групп, которые, независимо от тяжести последствий, подпадают под банальный криминал.
И здесь, кстати, следует выделить стереотип, следствием которого стала устойчивая ассоциация террориста в основном с бородатым представителем ислама, вооружённым АК-47 наперевес и арабским кинжалом на поясе. При всей карикатурности, опровергать данный образ можно, но в известной степени бессмысленно, ибо никакие Брейвики и прочие представители разнообразных рас затмить его всё равно уже не в силах. Стереотип создан и приобрёл устойчивые формы.
Однако всё течёт, всё изменяется и жизнь раз за разом подкидывает всё новые и новые явления, готовые напрочь распылить любой стереотип, каким бы прочным он ни был. И здесь, как это иногда ни трудно, надо всего лишь разглядеть то, что она подкидывает.
Предлагаю пойти от противного (или от обратного, как угодно): от тех самых целей, ради которых и совершаются террористические акции. То есть, от главного признака, отличающего терроризм от криминала. Вопрос: каким ещё образом можно попытаться извне дестабилизировать органы власти в стране (само собой, объективные сугубо внутренние причины отбрасываем)? Уточняю вопрос: какими ещё инструментами можно добиться целей, аналогичных целям террористов?
И здесь выясняются интересные детали, отмахнуться от которых не представляется возможным, так как ответ сразу же предлагает массу вариантов: от информационных скоординированных атак мировых СМИ до пресловутых цветных революций (с майданами и без), от экономических санкций, обрушающих уровень жизни гражданского населения до вооружённого вторжения (без санкции Совбеза ООН и без обращения за военной помощью законной власти страны).
Полагаю, что перечень инструментов несколько шире: операции спецслужб, массированное политическое давление и дискредитация, создание ложных поводов (пробирка Колина Пауэлла), кибератаки и т.д. Вопрос не в правильном и корректном перечне, а в том, что он удивительным образом подпадает (в совокупности) под определение «гибридных войн» — термин, совсем не случайно рождённый в США в начале 90-х годов, которым в дальнейшем для компактности я и буду оперировать.
Таким образом, мы выяснили, что гибридная война и терроризм имеют идентичные цели, что на повестку дня неизбежно актуализирует следующее обобщение: любые действия, подпадающие под определение гибридной войны (либо в совокупности, либо в какой-либо её части) неизбежно уравниваются по своим целям с терроризмом (в любом его проявлении).
Такова точка отсчёта, уклониться от которой при всём желании невозможно.
Из истории вопроса известно: террористы никогда не обращаются за санкциями для легитимации своих действий. Из той же истории: гибридная война обычно внешне начинается со спонтанных информационных атак, маскирующихся под обычную безобидную критику режима, за которой уже встают в очередь все остальные инструменты, с каждым шагом увеличивая давление. Вновь выделяю общую цель: дестабилизация власти с последующей сменой режима.
Промежуточный вопрос: каким образом, с точки зрения результата, можно эффективнее сменить режим в стране? Для поиска ответа, пожалуй, следует обратиться к наиболее ярким примерам, разворачивающимся на наших глазах за последние, скажем, 20 лет:
Югославия (1999 год) – гибридная война, сопровождаемая вооружённым вторжением;
Афганистан (2001) – гибридная война, сопровождаемая вооружённым вторжением;
Ирак (2003) – гибридная война, сопровождаемая вооружённым вторжением;
Грузия (2003) - гибридная война;
Украина (2004) - гибридная война;
Ливия (2011) – гибридная война, сопровождаемая вооружённым вторжением;
Египет (2011) – гибридная война,
Сирия (2011) - гибридная война с привлечением международного терроризма и сопровождаемая вооружённым вторжением;
Украина (2013 - 2014) – гибридная война;
Россия (2014) - гибридная война, сопровождаемая экономическими санкциями;
Венесуэла (2019) — гибридная война, сопровождаемая экономическими санкциями;
Гонконг, а на самом деле Китай (2019) — гибридная война;
Иран (2019) - гибридная война, сопровождаемая многолетними жёсткими экономическими санкциями, постоянной угрозой военного вторжения и убийством высших военных чинов
Таким образом, можно констатировать:
1. Общие цели закономерно привели к сращиванию терроризма и гибридных войн.
2. Терроризм (международный терроризм), как инструмент смены режима в стране воздействия, гораздо менее результативен, нежели гибридные войны. Другими словами: исходя из результативности, терроризм является менее опасным явлением, чем гибридные войны.
3. Устоявшийся образ террориста в виде вооружённого радикального исламиста является ложным стереотипом, призванным скрыть настоящую опасность для стабильности цивилизации.
4. Для коалиции из десятков стран, объединившихся вокруг США для развязывания гибридных войн в различных регионах Земли, следует с полным основанием применять следующее синонимическое определение: террористическая коалиция. А само явление, порождённое гибридными войнами – не иначе, как международный государственный терроризм. Со всеми вытекающими последствиями в виде будущего «Нюрнберга».
В заключение хочу подчеркнуть: приведённый анализ не имеет никакого отношения к строгой научно-академической методологии. Впрочем, уже в самом начале статьи я сделал необходимую оговорку, распространяемую на все последующие рассуждения: «исключительно с точки зрения здравого смысла». Ибо уверен: всё остальное от лукавого.
Александр Дубровский
Рейтинг публикации:
|
