Наблюдая за тем, что происходит в Анкаре и в отношениях между Турцией и НАТО, некий западный дипломат пожаловался американскому изданию The Wall Street Journal: «Это как наблюдать автокатастрофу в замедленной съемке». Дипломат по понятным причинам пожелал сохранить свою анонимность, и оттого история не узнает имени автора самого лучшего описания геополитического кризиса, который прямо сейчас разворачивается на южном и юго-восточном флангах НАТО.

Кризис уже до такой степени серьезен, что в американском инфополе ведется довольно-таки откровенная дискуссия на тему «А что Вашингтон, собственно, может сделать со строптивым Эрдоганом?» — и результаты этого коллективного опроса экспертов, дипломатов, аналитиков и чиновников многое говорят о состоянии мировой американской гегемонии и о том, как себя чувствует блок НАТО.

Спойлер: «доктор» Эммануэль Макрон, оказывается, был прав в своем диагнозе.

«Что НАТО может сделать с Турцией?», задается вопросом американское агентство Bloomberg, одновременно жалуясь на то, что НАТО — это «не клуб». Обычный клуб (видимо, подразумевается типичный лондонский клуб джентльменов или американский клуб для членов богатых семей) обязательно бы «вышвырнул» Турцию — просто за плохое поведение, начиная от войны с Грецией в 1974 году и заканчивая военными эскападами в Сирии и планами «ливийского похода», а также демонстративными закупками российских комплексов ПВО.

Однако Североатлантический альянс действительно не может себя вести исходя из правил хорошего тона и вынужден руководствоваться гораздо более прагматичными (можно даже сказать, циничными) правилами реальной политики. Эта банальная констатация факта на самом деле является довольно серьезной проблемой идеологического характера. В теории американским солдатам, которым в случае активации знаменитой «статьи номер пять» Основополагающего договора НАТО придется умирать ради защиты условной Турции от внешнего нападения, хотелось бы верить, что они умирают за идеалы демократии и свободы. А получается, что умирать в случае чего придется за «интересы Белого дома и конгресса на Ближнем Востоке», что звучит уже далеко не так вдохновляюще.

Показательно, что обсуждение проблемы поведения Турции вскрывает внутренний конфликт в Вашингтоне и этот конфликт отражается в зеркале законотворчества и дипломатии самым причудливым образом. Дело в том, что президент Трамп (вместе со своей администрацией) находится в совершенно иной реальности, нежели сенаторы и конгрессмены. Соответственно, сенаторы и конгрессмены считают, что США — это до сих пор безраздельный властелин мира, который может по щелчку пальцев заставить любого руководителя любой страны на планете буквально ползать на коленях перед эмиссарами Вашингтона и умолять их не устраивать в стране майдан, не рушить ее экономику санкциями и не уничтожать ее граждан и инфраструктуру ракетно-бомбовыми ударами.

В этом смысле конгрессмены и сенаторы, за редким исключением, являются плотью от плоти и кровью от крови своих избирателей (а также американских журналистов), подавляющее большинство которых не знает практически ничего о жизни вне своего штата или, в крайнем случае, США, не имеют паспорта, не владеют иностранными языками и учат историю и геополитику по комиксам и боевикам. В сохранении соответствующих иллюзий им помогают журналисты и аналитики «мозговых центров», вот уже пять лет (после максимально унизительной для американцев потери Крыма, который должен был стать главным призом в блестящей операции на Украине) постоянно объясняющие американскому обществу и политической элите, что все, что нужно для победы США над Россией, Китаем, КНДР, Ираном или любой другой страной, которая не хочет подчиняться решениям Вашингтона, — это максимальное давление со стороны Соединенных Штатов. Если давление есть, а победы нет, значит, оно оказано в недостаточном количестве или недостаточно решительно. Белый дом (и в этом смысле Барак Обама и Дональд Трамп — коллеги по несчастью) живет гораздо ближе к действительности.

Президент Обама был готов рассказывать с трибуны сладкие истории про порванную в клочья российскую экономику, чтобы удовлетворить сенаторов и конгрессменов, но сильно их разочаровал, когда отказался влезать в настоящий военный конфликт с Россией из-за Сирии. Дональд Трамп и его администрация до последнего пытаются отговорить сенаторов и конгрессменов от принятия «адских санкций» против России (о чем сообщает американская пресса, цитируя переписку Госдепа с сенатом), и они же повторили решение Обамы об избежании полномасштабного военного столкновения в Сирии. Более того: Трамп был готов делать бесконечные грозные маневры с использованием авианосцев у берегов КНДР, чтобы радовать наиболее агрессивно настроенную часть американской элиты, но пойти на настоящий конфликт он не захотел, трезво оценивая последствия. Аналогичные самоограничения Белого дома можно вспомнить в конфликтах с Ираном и даже Китаем, который Белый дом до последней возможности, вероятно, будет давить экономическими методами.

Аналитики Bloomberg, как и авторы The Wall Street Journal, на примере ситуации с Турцией пытаются объяснить американскому обществу и политической элите, что у Белого дома и конгресса США нет пульта управления реальностью, даже если им кажется, что санкции — это волшебная палочка внешней политики.

Конгресс уже принял санкции против Турции — причем в варианте, который практически выкручивает руки Трампу, заставляя его ввести карательные меры против Анкары независимо от того, считает ли он сам эти действия целесообразными. Наиболее интеллектуально развитые американские СМИ и привлеченные ими эксперты объясняют, что санкции — это не панацея и что на самом деле любые попытки сделать Реджепу Эрдогану по-настоящему больно наталкиваются на две серьезнейшие проблемы.

Bloomberg описывает оба «ядерных варианта» Анкары, и стоит отметить, что один из этих вариантов ответа является ядерным в самом прямом смысле:

«Несмотря на все эти опасения, НАТО должна научиться жить с Турцией в связи с двумя жесткими реалиями. Во-первых, Эрдоган может исполнить свою угрозу отправить мигрантов в Европу в количествах, которые превышают население некоторых стран ЕС. Турция держит у себя 3,7 миллиона сирийских беженцев. <...> Турция согласилась вернуть беженцев, которые добрались до Греции, в обмен на большие деньги и другую помощь от ЕС. Выход из этой сделки навредит Турции. Но, столкнувшись с унижением изгнания из НАТО, Эрдоган может решить, что оно того стоит. ЕС, между тем, с 2015 года не удалось реформировать свою систему приема мигрантов — и Европа вступила бы в очередной кризис. <...> Еще большая опасность состоит в том, что Эрдоган отреагирует на изгнание из НАТО путем создания собственного ядерного оружия. Он определенно хочет ядерное оружие. «Запад говорит, что у Турции его не может быть, — заявил он в октябре. — Этого я не могу принять…» Поэтому турецкая бомба на Ближнем Востоке была бы катастрофой. Это почти наверняка приведет к гонке вооружений, так как не только Иран, но и Саудовская Аравия присоединились бы к Израилю в обладании ядерным оружием. Если наложить это на карту конфликтов, по сравнению с которой Европа в 1914 году выглядит простенько, то получается рецепт армагеддона».

Это — мудрый взгляд на вещи, который приучает вашингтонскую политическую элиту и американское общество в целом к весьма важному качеству, которое им очень пригодится и в следующем году, и долгие годы после него — а именно к умению терпеть.

Придется терпеть Турцию.

А еще придется терпеть КНДР.

Никуда не деться от необходимости терпеть Иран.

И конечно, само собой разумеется, что если даже нельзя как следует приструнить турецкого Эрдогана, то США придется буквально оттачивать навыки терпения в отношениях с китайским лидером Си и российским президентом Путиным.

Заметим, что если сама перспектива приобретения Турцией ядерного оружия производит неизгладимое впечатление на американских экспертов, то можно только гадать о тех непередаваемых ощущениях и эмоциях, которые они испытывают от созерцания российской ядерной триады, а также новых видов российского оружия. Напрашивается вывод, что нет лучшей инвестиции в развитие взаимоуважительных дипломатических отношений с США, чем укрепление российской способности нанести невосполнимый ущерб любому потенциальному противнику.