Давайте внесем ясность: мало кто захочет праздновать свой 70-летний юбилей в Уотфорде. Неудивительно, что лидеры НАТО решили посвятить всего несколько часов своего времени проведению юбилейного саммита в гольф-отеле, расположенном недалеко от М25. Однако есть и другая причина для того, чтобы как можно быстрее завершить эту, казалось бы, важнейшую встречу лидеров, посвященную обсуждению будущего западной системы обороны: президенты и премьер-министры стран-членов НАТО не ладят друг с другом.

Эммануэль Макрон только что заявил, что альянс уже пережил «смерть мозга». Ангела Меркель резко его отчитала. Реджеп Тайип Эрдоган вызвал всеобщее раздражение, проведя испытания нового турецкого арсенала купленных у России ракет против американских боевых самолетов F-16. Дональд Трамп только и ждет, чтобы вывести своих коллег из равновесия. Так он демонстрирует свою власть. А Борис Джонсон думает только о том, как бы ему скорее вернуться к предвыборной гонке. Ссора на юбилее НАТО — это последнее, что ему сейчас нужно.

Как членам этого западного военного альянса удается держаться вместе — это загадка. В результате проведенного исследования полковник ВС США Патрик Уоррен (Patrick Warren) выяснил, что за последние 500 лет военные альянсы существовали в среднем около 15 лет. Половина тех альянсов распадалась в ходе первых шести лет. Иногда они распадались, потому что ведущий член альянса терпел крах — как это случилось с Организацией Варшавского договора после распада Советского Союза. 

Альянсы постепенно изживают себя, но по какой-то неясной причине Организация Североатлантического договора опровергла всеобщие ожидания касательно того, что после 1989 года она превратится в живой труп. Казалось, ее военная миссия была завершена в тот момент, когда Красная армия покинула Восточную Германию (я лично наблюдал за тем, как русские снимали трубы в туалетах своих бараков, чтобы потом сдать их как металлолом). Однако потом начались военные операции на Балканах и долгие войны после 11 сентября. Альянс НАТО должен был скончаться в возрасте 40 лет, однако он продолжил свое существование в несколько ином обличии — как форма организации коллективной безопасности, как выражение общей воли Запада. И он продолжил расширяться. Изначально в него входило всего 12 стран, а теперь он готовится принять в свои ряды 30-го члена — Северную Македонию.

Этот альянс постоянно чем-то занят, однако большая часть его деятельности никак не связана с жизненно важными интересами США и большинства других стран-членов. По словам одного эксперта по НАТО, эта деятельность больше напоминает некую форму замещения: «Они стали похожи на пожилую пару, чьи взрослые дети покинули гнездо: они постоянно ищут, чем бы себя занять, прибираются, пытаясь заполнить пустоту».

В следующей конфронтации между крупными державами — между США и Китаем — очевидно, для НАТО не будет заметного места. Впервые лидеры стран-членов НАТО выделят время для Китая на следующей неделе, хотя им вряд ли удастся прийти к консенсусу касательно того, нужно ли приглашать компанию Huawei к участию в новой европейской инфраструктуре 5G. Джули Смит (Julie Smith), советник по вопросам национальной безопасности бывшего вице-президента Джо Байдена (Joe Biden), считает, что им не нужно ограничиваться только компанией Huawei. «Лидеры НАТО должны решить несколько дополнительных вопросов. Каковы последствия недавней покупки европейского порта китайцами? Насколько сильно альянс должен волноваться по поводу укрепления отношений между Китаем и Россией? Как огромные инвестиции Китая в искусственный интеллект скажутся на технологическом превосходстве НАТО?

Конечно, Дальний Восток — это не тот регион, который должен в первую очередь волновать организацию, истоки которой находятся на севере Атлантики. Тем не менее, этот альянс не может стоять в стороне, когда, согласно распространенному мнению, США переживают относительный упадок, а Китай активно претендует на статус нового крупнейшего глобального игрока. Поскольку китайская модель станет главным конкурентом западной либерально-демократической модели, которая должна служить основой для НАТО, этому альянсу необходимо решить, как ему действовать. «Вопрос не в том, чтобы рассматривать Китай как новую военную угрозу, а в том, как можно понять и взаимодействовать с ним», — говорит Джейми Ши (Jamie Shea), бывший официальный представитель альянса, который до сих пор активно выступает за изменения внутри НАТО. Он предлагает создать Совет НАТО-Китай или как минимум начать стратегический диалог. Причина проста: в то время как подозрительное отношение к Владимиру Путину объединяет этот альянс, радикально противоположные взгляды на мотивы и амбиции Китая потенциально могут расколоть его. Европейцы и Соединенные Штаты должны выработать последовательную, согласованную позицию в отношении Китая.

Россия тоже может настроить членов НАТО друг против друга. Она делает все возможное, чтобы саботировать попытки балканских стран вступить в этот альянс. Москва продолжает использовать зависимость от ее газа, чтобы добиваться политических уступок от членов этого альянса. И она продолжает обрабатывать Турцию: если бы Эрдоган вышел из состава интегрированной военной структуры НАТО, как это сделал Шарль де Голль в 1966 году, это стало бы невероятной наградой для Кремля. Без Турции, с ее стратегическим местоположением, ее многочисленной современной армией, влияние НАТО на Ближнем Востоке будет минимальным. Несмотря на игры Путина, внутри НАТО многие согласны в тем, что Россия — это противник. В связи с аннексией Крымского полуострова в 2014 году, дестабилизацией Украины и значительной части Европы вместе с ней возник важный вопрос: зачем нужен альянс НАТО?

Россия вторглась в Грузию, была причастна к крушению пассажирского самолета, который был сбит ракетой над востоком Украины, отправляла агентов своих служб безопасности, чтобы расправиться с критиками, живущими за границей, вмешивалась в выборы, спонсировала популистов, проводила хакерские атаки на электростанции западных стран, отмывала миллиарды долларов через банковские системы членов НАТО, превратила поставки энергоресурсов в оружие, распространяла дезинформацию, чтобы подорвать доверие к правительству. Разве можно рассматривать эти действия России как-то иначе, кроме как масштабную наступательную кампанию, направленную против Запада? Тот факт, что Путин применял нетрадиционные методы ведения войны, научил альянс дисциплине и в определенном смысле спас его. В настоящее время в ряде стран НАТО ведется разработка средств защиты от атак в киберпространстве, проводятся совместные военные учения, ведется разработка методов противостояния гибридным атакам. После того как офицеры ГРУ поехали в Солсбери, чтобы убить бывшего российского шпиона, страны НАТО массово выслали российских дипломатов. Тот совместный ответ доказал, что альянс НАТО еще не утратил свою силу.

Истинной мерой значимости и долголетия альянса является то, хватит ли у его членов политической воли для того, чтобы мобилизовать свои силы в противостоянии врагу. Реакция на покушение на Сергея Скрипаля была символической, но она заставила Москву критически оценить ситуацию. Теперь Кремль начинает понимать, что его манера вести войну будет иметь определенные негативные последствия. Однако больше всего он хочет узнать, насколько альянс НАТО готов выполнять свои обязательства в соответствии со Статьей 5 устава альянса о коллективной обороне. Только в этом случае кремлевские стратеги смогут понять, до какой степени их «гибридных воинов» — будь то шпионы, силы специального назначение или наемники — можно будет задействовать в будущих сражениях. Европейские члены НАТО вместе тратят на личный состав вооруженных сил и военное оборудование гораздо больше средств, чет Россия. Однако это все равно не помогает членам НАТО, находящимся у восточных границ альянса, чувствовать себя в большей безопасности. Потому что настоящая проверка политической воли сводится к тому, от чего граждане стран-членов альянса готовы отказаться ради повышения боевой готовности. Одна больница, две больницы — сколько новых истребителей можно купить на эти деньги? И, нравится вам это или нет, но это необходимо измерять в процентах от ВВП. На саммите в Уэльсе в 2014 году страны НАТО согласились с тем, что со временем расходы на оборону должны составить не менее 2% от их ВВП и что значительная часть этих средств должна идти на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. А что в реальности меняют эти 2%? По словам Ши, это даст странам НАТО возможность справляться с множеством угроз так, «чтобы им не приходилось каждый раз делать тяжелый выбор между сдерживанием России и борьбой с экстремистами в Сахеле, между развертыванием дивизий высокой боевой готовности и разработкой более эффективных средств защиты в киберпространстве». Только семь стран, включая Великобританию, сумели достичь порога в 2% от ВВП. Между тем Россия тратит 4,3% от своего ВВП и активно занимается реализацией своей программы модернизации вооруженных сил.

С 2017 года четыре батальона сил НАТО были развернуты в Латвии (во главе с Канадой), Эстонии (во главе с Великобританией), в Литве (во главе с Германией) и Польше (во главе с США). По мнению многих, этот шаг альянса оказался действенным. Однако основная часть этого бремени до сих пор лежит на американцах. Именно Соединенные Штаты первыми обозначили проблему установления фактической линии фронта между НАТО и Россией. Европейские дороги и мосты не годятся для быстрой переброски тяжелой военной техники в короткие сроки. У немецких портов была ограниченная вместимость, на железных дорогах было недостаточно погрузчиков, дороги проминались под весом техники, а мосты оказались слишком низкими. Чиновники Евросоюза, отвечавшие за транспортировку военного оборудования, чинили множество препятствий. В вооруженных силах США нет офицера, испытывающего большее недовольство и досаду, чем генерал, отвечающий за логистику НАТО в Европе.

Между тем европейские члены альянса ошибаются в своих оценках Трампа. В настоящее время многие характеризуют американское руководство как дилетантизм, как следствие догмы «Америка в первую очередь». На самом деле внутри НАТО США действуют как катализатор перемен, и Америка вовсе не бросает этот альянс. Жалобы США касательно переброски военных к потенциальным зонам боевых действий заставляют Германию задумываться о модернизации ее транспортной инфраструктуры. Требования Трампа, чтобы Европа тратила больше средств на оборону, — это попытка заставить европейцев продемонстрировать готовность бороться за их собственный континент. Громкие заявления Трампа и определенная проницательность генерального секретаря НАТО Йенса Столтенберга (Jens Stoltenberg) привели к тому, что на саммите в Уотфорде члены альянса смогут объявить об увеличении оборонных расходов на 100 миллиардов долларов. Суть заключается в том, что этот западный альянс обречен вовсе не на исчезновение, а скорее на адаптацию. Споры между Вашингтоном и Европой касательно необходимости справедливо разделить бремя расходов ведутся с 1950-х годов, когда госсекретарь президента Эйзенхауэра Джон Фостер Даллес (John Foster Dulles) пригрозил «мучительной переоценкой» приоритетов альянса, если не будет создано больше европейских дивизий. Даже Барак Обама жаловался на нежелание европейцев платить за свою оборону. Отвращение, которое европейцы испытывают в отношении агрессивной манеры Белого дома и Пентагона, прочно вплетено в материю этого альянса по одной простой причине: США расходуют намного больше средств на военные нужды, чем их европейские союзники. В вопросах обеспечения безопасности европейцам удобно оставаться потребителями, а не производителями.

Когда Эммануэль Макрон говорит о «смерти мозга» НАТО, это отчасти является эхом тревог Трампа. Как может НАТО продолжать свое существование, если не будет проведена перебалансировка между Европой и США? Как могут союзники требовать солидарности, если они не выполняют свои обязательства? Однако эти высказывания французского президента заключают в себе не только это. Его призыв к стратегической автономии Европы — это завуалированный способ раскритиковать отношение Трампа к его союзникам — не только в Европе, но и в Сирии, где курдские Демократические силы Сирии оказались брошенными на произвол судьбы. Эти идеи находят достаточно мощный отклик среди французских избирателей. По версии Макрона идеальная Европа должна включать в себя реализацию программы интеграции вооруженных сил Евросоюза, которая позволит развернуть силы на местах, в том числе британские силы после Брекзита. Там должен быть европейский оборонный фонд, который будет финансировать закупки нового оружия. В рамках Постоянного структурированного сотрудничества по вопросам безопасности и обороны (Pesco) уже идет реализация 34 международных проектов. Тем не менее, факт остается фактом: когда Макрон отправляет французских солдат в Мали, ему требуются логистическая поддержка американцев и разведданные, собранные американскими спутниками.

Немцы очень сердиты на Макрона — по некоторым сообщениям, канцлер Германии Ангела Меркель обвинила его в том, что он разбил фарфоровые чашки, которые ей снова придется склеивать, — и они считают недавние высказывания французского президента проявлением всплеска негодования в адрес скорее Берлина, а не Вашингтона. Меркель не хочет, чтобы кто-то заставлял ее тратить на оборону больше средств (Германия обещает достичь цели в 2% к 2031 году), тем более если основная цель здесь — подпитывать манию величия Макрона. Франция воображает себя ключевой военной силой в Европе после ухода Великобритании, а французский президент надеется наладить особые отношения с администрацией Трампа после его переизбрания на второй срок. Довольно трудно убедить немцев вложить больше средств и усилий в НАТО, пока Франция тайно соперничает с США, притворяясь, что она укрепляет трансатлантические связи. Что еще хуже, Макрон хочет возглавить процесс примирения с Путиным, а это в свою очередь поставит под угрозу дальнейшее расширение Евросоюза на запад Балкан. С точки зрения Меркель, все это представляет собой три крутых разворота в политике, осуществленных в одностороннем порядке. Теперь, отвечая на вопросы аналитических центров, немцы говорят, что они скорее готовы сотрудничать с Россией и Китаем, нежели с Великобританией и США.

Макрон может быть прав: проблема НАТО, вероятно, заключается в Германии. Недавно посол Америки в Берлине Ричард Гренелл (Richard Grenell) вышел из себя, когда министр экономики Германии выступил в защиту решения его страны не запрещать китайскому телекоммуникационному гиганту Huawei участвовать в создании сетей 5G. Министр экономики напомнил, что Германия не стала бойкотировать американские технологические компании, когда появились сообщения о том, что одно американское агентство прослушивало телефонные разговоры Меркель. Так почему она должна бойкотировать китайскую компанию? Гренелл ударил из всех орудий: «Между Китаем и США нет морального равенства, и любой, кто намекает на его существование, игнорирует историю и обречен ее повторять». Довольно трудно не согласиться с Гренеллом: если Германия до сих пор верит в центральную роль НАТО в ее обороне, тогда ей нужно ответить на вопрос, действительно ли она считает, что от Си Цзиньпина и его ленинистского полицейского государства исходит меньшая угроза для Германии, нежели от администрации Трампа?

В Уотфорде лидерам стран-членов альянса стоит задуматься над тем, что произойдет, если НАТО не станет. Сразу же исчезнет институциональная военная связь между Европой и Северной Америкой. Это потребует от европейских стран гораздо более глубокой интеграции именно в той области, в которой между ними существует наибольшее количество разногласий. Уход американских военных из Евросоюза станет для России откровенным приглашением выстроить новые сферы влияния и запугивания. После ухода Америки многие восточноевропейские и центральноазиатские страны сблизятся с Москвой. Общее военное планирование НАТО исчезнет. Как стратегический игрок Европа в значительной мере утратит свое влияние.

Характер войны стремительно меняется, потому что достижения в области искусственного интеллекта и робототехники позволяют машинам выполнять все больше функций. Для того чтобы адекватно реагировать на этот вызов, необходимы эффективно работающие организации, вдохновляющее политическое руководство и бдительные военные ведомства. Между тем альянс НАТО стареет. Он становится крайне необходимым и одновременно сварливым. Если он хочет прожить до 100 лет, ему — как и всем остальным — придется регулярно делать зарядку, разминать мозг, учиться определять и доверять своим истинным друзьям и остерегаться тех, кто хочет ему навредить. Увидимся в Уотфорде, ребята. Возможно, там найдется время для партии в гольф.