Турецкий взгляд на предпосылки и последствия военной операции в Рожаве.
Вчера как раз Генштаб турецкой армии отчитался, что все приготовления к походу на юг завершены.
Турецкий аналитик объясняет, что вход турецкой армии на северо-восток Сирии необходим для того, чтобы помешать созданию курдского «террористического государства». При этом он ругает США за поддержку некоторых курдских объединений, считая их террористическими. Он также надеется на молчание РФ и рассчитывает на помощь ЕС в возвращении беженцев в Сирию. Взгляды аналитика в целом соответствуют позиции турецкого руководства.
Sabah (Сабах): эта операция неизбежна
Выступая на встрече с представителями Партии справедливости и развития в Кызылджахамаме, Эрдоган заявил, что военная операция на востоке от Евфрата в Сирии может начаться «не сегодня-завтра», и это вмиг изменило повестку дня. О деталях и возможных последствиях операции на востоке от Евфрата, которая теперь является лишь вопросом времени, мы спросили преподавателя Университета имени Хасана Кальонджу, аналитика по вопросам безопасности SETA, доктора Мурата Аслана (Murat Arslan).
Иса Татлыджан: Заявления президента Эрдогана в субботу, 5 октября, показали, что операция является лишь вопросом времени. Как вы понимаете эти слова?
Мурат Аслан: В Турции никогда не уповали на «скрытую» дипломатию, которая ведется за закрытыми дверями. Кроме того, Турция до последнего отдавала предпочтение дипломатии и прибегала к военным вариантам в тот момент, когда дипломатия заходила в тупик. Предыдущие выступления президента Эрдогана об операциях, особенно публичные, придали прозрачный характер дипломатическим и военным инициативам Турции. В этой связи Турция открыто объявила цели и намерения президента Эрдогана относительно востока от Евфрата. Желание США оттянуть время и легитимировать Рабочую партию Курдистана (РПК) / Партию «Демократический союз» (YPD), де-факто превратить эти силы в государство — вот что помешало дипломатии и достижению согласия. В этих условиях военный вариант выходит на первый план как наиболее вероятный сценарий.
— С тех пор как на повестке дня возникла вероятность начала операции, от некоторых кругов в США поступают угрожающие сигналы. Что вы думаете об этом?
— Здесь я хочу обратить внимание на один важный момент. После попытки госпереворота 15 июля 2016 года на Западе возникло представление о том, что ВС Турции утратили силу, и это представление по-прежнему вызывает сомнения относительно потенциала Турции. Но я думаю, что такие сомнения беспочвенны. Не нужно забывать, что операция «Щит Евфрата» началась всего через месяц после попытки путча. В Африне ВС Турции были еще эффективнее, чем ожидалось, и идлибским вопросом удается управлять как в политическом, так и в военном отношениях благодаря армии. В то же время в Ираке благодаря мастерству сил министерства национальной обороны ведется борьба с террористами в трех разных районах, при этом силы министерства внутренних дел могут проводить операции внутри нашей страны. Учитывая, что подготовка к проведению военной операции на северо-востоке Сирии, которая может идти довольно долго, велась больше года, в плане потенциала нет каких-либо проблем.
— Значит, дипломатические способы иссякли? Почему Турция вынуждена сделать этот шаг?
— Турция, как известно, объявила три цели: обеспечение безопасности границы, борьба с террористами, создание подходящих условий для возвращения сирийцев на территории своего проживания. Наряду с данными задачами у Турции есть еще одна цель. Турция не желает, чтобы в близлежащем регионе изменились границы и присутствовала террористическая структура, которая обрела бы территории.
Иными словами, Турция хочет препятствовать созданию США или другой какой-нибудь силой «террористического осударства», которое будет держать в напряжении страны региона. Поэтому программа США «обучай — оснащай» в отношении курдской РПК (РПК — Рабочая партия Курдистана — считается в Турции террористической левацкой организацией, в прошлом ее возглавлял томящийся ныне в турецкой тюрьме курдский боевик Абдулла Оджалан — прим. ред.), так называемой YPD и части арабских элементов объясняет причины справедливой озабоченности Турции. Ранее США объявляли о создании «вооруженной силы численностью 60 тысяч человек, которая будет обеспечивать безопасность границы». Вопросы о том, от кого и какую границу будет защищать эта «террористическая» сила, — именно эти вопросы лежат в основе легитимности военной операции Турции.
— Как вы оцениваете первую реакцию США на возможное начало операции?
— Первая реакция США говорит о том, что они обеспокоены. От вопросов журналистов на пресс-брифингах пытались отделаться общими фразами. Если обратить внимание на риторику президента США Трампа и американских институтов, можно заметить отсутствие согласованных подходов. Кроме того, интересно, что в контактах с Турцией на поле боя в Сирии США в качестве оправдания ссылаются на Центральное командование. США, которые хвалятся демократическими ценностями, указывают на военных как на причину разногласий, и это непривычная ситуация. В конце концов гражданская администрация принимает решения, а военная — воплощает их в жизнь. Но когда речь идет о Сирии, Центральное командование определяет и военную, и политическую составляющую.
С другой стороны, хаос во внутренней политике США, похоже, перешел и на внешнюю политику. В этой связи реакция США действительно «нездорова». В конце концов известно, что США после основной риторики «мы одолели ИГИЛ (запрещена в РФ — прим. ред.)» не хотят бросать террористическую организацию, которую они использовали в качестве инструмента и которой управляли. В противном случае они могут не найти других инструментов для решения других вопросов.
— Как операция на востоке от Евфрата повлияет на турецко-американские отношения?
— Напряженность, естественно, возрастет. В качестве наиболее вероятного сценария на первом этапе выступает разогревание ныне замороженных проблем. Таких как, например, пока отложенные в долгий ящик угрозы применить санкции в рамках закона «О противодействии противникам Америки посредством санкций» (CAATSA). Но в военном отношении не следует ожидать какого-либо противодействия. Вступление двух союзников по НАТО в горячий конфликт может пошатнуть весь альянс. И, более того, привести к тому, что США столкнутся с новыми проблемами в других регионах Ближнего Востока. Кроме того, ограниченное военное присутствие США в Сирии требует не «столкновения», а «согласования» в рамках «совместного механизма координации действий» в случае выведения Турцией военного варианта на передний план. США должны понять, что в конечном счете решение без участия или желания Турции является нереалистичным.
— Восток от Евфрата — это последняя стадия?
— В плане безопасности Турции необходимо рассматривать не нынешний момент, а как минимум 30-50-летнюю перспективу. Полоса безопасности, созданная на востоке от Евфрата параллельно границам Турции, де-факто будет обеспечивать безопасность не столько Турции, сколько террористического государства, которое может быть создано южнее этой полосы. Поэтому безопасная зона должна быть расширена на юг. Более того, целью должно быть не установление контроля над регионом, а уничтожение террористической организации. В противном случае угроза будет сохраняться, продолжать причинять вред нашим людям асимметричными средствами и служить инструментом.
— Как изменятся балансы в регионе после операции?
— Непременным условием для возможности провести военную операцию на востоке от Евфрата и южнее является позиция арабского населения и духовных лидеров. Для реализации такого варианта арабские структуры, находящиеся на востоке от Евфрата, должны действовать совместно с Турцией. Так, успешная военная операция Турции на северо-востоке Сирии может повлечь за собой выход арабов из состава структуры, называемой «Демократическими силами Сирии». Такое развитие событий успокоит Турцию. Модель, навязываемая РПК /YPD на востоке от Евфрата без учета присутствия арабских племен, делает возможным такой раскол. С другой стороны, предпочтение Турцией военного варианта и его успешная реализация в дальнейшем могут побудить режим Асада, поддерживаемый Россией и Ираном, вмешаться прежде всего в нефтяные районы. А США окажутся на обочине сирийской проблемы. Поэтому, с точки зрения интересов США, уместнее было бы сближение с Турцией и со Свободной сирийской армией (ССА), которая буквально на днях превратилась в Национальную армию Сирии.
— Что вы можете сказать по поводу позиции России в отношении такой операции?
— Россия желает быть доминирующей силой на переговорах в Женеве и хочет, чтобы США ушли из Сирии. Кроме того, вслед за получением законными способами права сохранять военное присутствие в Восточном Средиземноморье Россия желает удержать этот статус. Но зачем России хаос к востоку от Евфрата? Пока сохраняется целостность Сирии, что является минимальным требованием России, она будет молчать в ответ на вмешательство Турции.
— Одни говорят, что эта операция приведет к новой волне миграции, другие — что из Турции в Сирию вернется множество беженцев… Какова ваша точка зрения?
— Успешная военная операция Турции стимулирует возвращение мигрантов назад. Только 400-600 тысяч человек, мигрировавших в Турцию с северо-востока Сирии, — это цифра, которую нельзя недооценивать. Если операция направится на юг и охватит Ракку, то можно ожидать, что эта цифра составит около миллиона. С другой стороны, осуществление деятельности по восстановлению районов, в которых была обеспечена безопасность, указывает на то, что назад может вернуться еще больше сирийцев. На сегодняшний день в результате деятельности по восстановлению Эль-Баба, Джераблуса и Азаза в данный регион из Турции или Сирии переселились 400 тысяч человек. Важно, чтобы наряду с обстановкой спокойствия и безопасности в регионе также были созданы условия для экономического развития. Но в этом вопросе необходима поддержка Европы.
— ССА объединилась в единую армию. Что это означает?
— Вновь возникшая Национальная армия подразумевает определенные преимущества для умеренной сирийской оппозиции. Прежде всего была создана подотчетная и иерархическая структура. Можно говорить о создании контролируемой военной силы, которая находится под гражданским управлением. Национальная армия, которая представляет собой не милицию, а регулярную армию с более сильной дисциплиной, в случае какого-либо обвинения сможет начать расследование и применить штрафные санкции. Иными словами, возникнет узаконенная, устойчивая структура.
После создания Национальной армии смутные отсылки русских и иранцев о «террористах» больше не смогут указывать на ССА. Кроме того, поддержка США РПК и YPD, хотя и под названием «Демократические силы Сирии» (SDG), а не Национальной армии, которая соотносится со всей Сирией, может восприниматься как противоречие. Помимо этого, был расчищен путь к тому, чтобы арабские элементы, входящие в ряды SDG, могли присоединиться к Национальной армии. В случае самороспуска «Хайят Тахрир аш-Шам» в Идлибе арабские ополченцы, присоединившиеся к Национальной армии, отныне смогут получить легитимный статус.
перевод https://inosmi.ru/politic/2019...
оригинал https://www.sabah.com.tr/gunde...
https://centercigr.livejournal...
https://colonelcassad.livejour...
Рейтинг публикации:
|
