На случай, если вы не слыхали хороших новостей, последний оставшийся из президентской внешнеполитической «команды» нашептыватель Трампа Госсекретарь Майк Помпео, недавно избавился от советника по национальной безопасности Джона Болтона. Болтон, которого то ли выгнали, то ли он сам ушёл — в зависимости от того кто рассказывает — теперь может писать мемуары («Войны, которые я намечал, но так никогда и не вёл»), одновременно собирая деньги для прохождения в Конгресс кандидатов-республиканцев, желающих начать побольше конфликтов по всей планете.
Ещё до резкой отмены и обмана с приглашением Трампом лидеров Талибана в загородную резиденцию Кэмп-Дэвид, что явно предшествовало уходу Болтона, Помпео мог предложить американцам некие хорошие новости относительно их 18-летней войны в Афганистане. Она не закончена, конечно же, ещё нет, но мы в любом случае победили! (Можете начинать теперь распевать «США! США!»). Или, если воспользоваться словами госсекретаря, мы «провели» в той стране долгое время и в нашей миссии весьма «преуспели»! Как он выразился в начале сентября, «Если оглянуться на дни после событий 9/11, цели, нами поставленные, были совершенно ясны: нанести поражение аль-Каиде, группировке, начавшей нападение на США из Афганистана. И сегодня аль-Каида … в Афганистане не напоминает даже тени себя самой».
Так что, наконец-то победа, не только над Джоном Болтоном, но ещё и над аль-Каидой! Забудьте, что ответвления аль-Каиды проросли и расцвели от Африки до Сирии, от Йемена до Афганистана в ходе нескончаемы войн, начавшихся с афганского вторжения. Забудьте также, что американская война там, в частности воздушная, в последние месяцы во время переговоров о мире усилилась — помимо войны напыщенности, в которой Помпео (как и президент) недавно хвалился, что мы добиваемся большого успеха с Талибаном, даже кода Трамп объявил мирные переговоры с лидерами движения «бесплодными».
«Всего лишь за последние 10 дней», гордо сказал Помпео, явно стремясь возродить подсчёт погибших времён Вьетнама, «мы убили более 1000 бойцов Талибана». Если оставить в стороне всю похвальбу, афганская война — не просто самая долгая в нашей истории и с каждым днём всё более затяжная, но явно ещё и проигранная война. И пока президент ещё обдумывает вывод около 5,000 американских солдат из Афганистана (возвращая их число более или менее к той численности, какой она была когда его генералы убедили его направить туда 4,000-ю групировку в середине 2017 года), военные, действующие и отставные, продолжают продвигать американское присутствие там в бесконечность, а СМИ продолжают наращивать страхи относительно «преждевременного» вывода войск из страны. Всё это может казаться абсолютно нормальным в эру Трампа, но если взглянуть с другой стороны, а это сегодня делает постоянный автор TomDispatch Стефани Сейвелл, содиректор проекта «Цена войны», то печальнее повести не бывает. В частности потому, что учитывая потраченные американцами в той стране боеприпасы, для многих афганцев война там может никогда не закончиться. Но пусть это объяснит Сейвелл.
Том.
* * *
Я никогда не бывала в Афганистане, но у меня двое маленьких детей. Так что когда я представляю, какой может быть жизнь там после 18 лет войны, в уме наиболее ярко представляются дети — на кого влияет конфликт — и их родители. Я думаю о 12-летнем мальчике, который носил воду на военный блокпост в отдалённой части страны, чтобы заработать немного денег и помочь семье, и ему оторвало ноги противопехотной миной. Или о группе детей на свадьбе, игравших на заднем дворе со время церемонии. Один из них взял неразорвавшийся снаряд, который прилетел с вертолёта и не разорвался. Снаряд взорвался, погибли двое детей, Басит и Харун, а ещё 12 были ранены. Каково это, заботиться о пятилетнем ребёнке — в возрасте моего старшего — искалеченного, которому надо учиться ходить, играть и жить с плохо подогнанными протезами?
Главным наследием американской войны с террором в Афганистане, которая началась в октябре 2001-го, и нет никаких признаков, что она окончится в обозримом будущем, будут «взрывоопасные осколки войны» — термин, подходящий для всех противопехотных мин и неразорвавшихся бомб и другого оружия, оставшихся в земле. Это крайне осложняет само выживание населения сельскохозяйственных районов. Это вносит хаос в эмоциональное состояние афганцев и ощущение безопасности. Представляет особую опасность для детей, которые регулярно получают травмы и погибают из-за оставшихся взрывных устройств уже опустошительной войны, ведь они играют, пасут скот или приносят воду и дрова.
Учитывая, что вывод американских войск из Афганистана — несмотря на недавний срыв мирных переговоров с Талибаном, президент Трамп продолжает показывать, что может последовать этим путём — и возможность официального окончания там американской войны, эта тема среди неотложных и уместных в политических дебатах в Америке. Предложение помощи и репараций за ужасную цену остатков боевых ВВ должно бы стать приоритетом в будущей программе действий Вашингтона.
«Человеческая и финансовая цена остатков боеприпасов в Афганистане», новый доклад, опубликованный сегодня проектом «Цена войны» междисциплинарного исследовательского центра Институт международных и общественных связей им. Уотсона при Университете Брауна, в котором я состою содиректором, предлагает оценку ущерба в Афганистане. По данным авторов доклада Сюзанны Фидерлейн и Сары-Джейн Ржегоки из Университета Джеймса Мэдисона, как минимум 5442 человека погибли и 14 693 были ранены боеприпасами, оставшимися на или в земле после начала в 2001 проводимой США войны.
Среди эти жертв подавляющее большинство составляют мужчины и мальчики. Анализ жертв датской ггруппы разминирования 2017 года полагает, что мальчики особенно уязвимы из-за ежедневной деятельности и повседневной работы, но всё больше жертвами неразорвавшихся снарядов становятся женщины и девочки, особенно когда куда-то отправляются. В 2017 году миссия ООН в Афганистане выразила озабоченность относительно «65%-го роста числа детей, погибших или раненных боеприпасами, оставшимися после, проходивших в густонаселенных районах боёв».
США предоставили значительную финансовую поддержку гуманитарным программам разминирования в Афганистане. Однако в последние годы это финансирование сокращается. По данным Службы ООН по разминированию, Афганистан добьётся прогресса в избавлении от противопехотных мин и других неразорвавшихся боеприпасов к 2023. А вот международная финансовая поддержка подобной деятельности упала на 41% по сравнению с 2011 годом. Даже если афганская война завтра действительно закончится, будет необходима значительная финансовая помощь в течение многих лет, чтобы избавить страну от снарядов, рассеянных по земле в результате ведущейся Америкой 18 летней войны.
Наследие войны
Новый доклад проекта «Цены войны» раскрывает, что набор боеприпасов, приводящих к такому ущербу, со временем меняется. Ещё до 2001 года, когда возглавляемая США коалиция вторглась в Афганистан, страна находилась в начале списка попавших под влияние оставшихся взрывных устройств. Боеприпасы остались со времен конфликта 1980-х между Советским Союзом и экстремистскими мятежниками-исламистами, моджахедами, поддерживаемыми Вашингтоном и финансируемыми и обучаемыми ЦРУ.
На волне советского ухода из Афганистана в 1989 году международные и афганские группы разминирования усердно работали над очищением этих минных полей. Однако их усилия часто срывались новыми жестокими конфликтами, в том числе афганской гражданской войной с 1992-1996 годов и периодом с 1996-го по 2001 год, когда Талибан контролировал большую часть страны. И всё же за прошедшие несколько десятилетий подобные группы смогли удалить два миллиона неразорвавшихся снарядов.
Как показывают недавние данные, противопехотные мины времён советского конфликта с 2010 года всё еже уносят 7% жертв, связанных с оставшимися с войны боеприпасами. Большинство пострадавших поучает увечья от боеприпасов взрывного действия, однако рост числа жертв продолжается из-за запутанного вооружённого конфликта вследствие вторжения США — то есть от оружия, использованного и оставленного американскими подразделениями, боевиками Талибана и группами, связанными в ИГИЛ[1]. В их числе гранаты, артиллерийские боеприпасы, мины, кассетные боеприпасы и бомбы крупного калибра, которые, как предполагалось, взорвутся при падении, но ещё не сдетонировали и готовы взорваться, если до ни дотронутся или сдвинут. Боевики Талибан и ИГИЛ более полагаются на самодельные взрывные устройства, взрывающиеся, когда кто-то на них наступит или как-то иначе непреднамеренно их активирует. Если они не взорвутся во время боёв, они могут убить или травмировать много позже гражданских даже в тех районах, где уже не ведутся активные боестолкновения.
После 2015 года количество жертв взорвавшихся боеприпасов резко возрастает. Одна из причин — усиление борьбы между поддерживаемыми США афганскими Силами Национальной Безопасности, Талибаном и ИГИЛ, равно как и эскалация конфликта между этими экстремистскими группами. По данным доклада Сюзанны Фидерлейн, самодельные взрывные устройства в Афганистане и в зонах других конфликтов на Ближнем Востоке получают всё большее распространение благодаря Интернету, в котором распространяются знания о том, как их сделать, и подобная информация, пишет она, «теперь общедоступна, и не только в «тёмной паутине»[2]. Подобная информация связана с производством более сложных устройств, например СВУ с элементами неизвлекаемости (мины-ловушки)».
Кроме того, с 2017 в Афганистане США резко увеличили количество воздушных ударов по отрядам Талибана и другим группам повстанцев, а сам Талибан, по мере захвата большей территории, увеличил число нападений на правительственные объекты и объекты афганских и международных сил безопасности. В прошлом году, когда США и представители Талибана вели мирные переговоры, обе стороны лишь ещё более нарастили применение силы, предположительно ради усиления своих позиций на переговорах.
И наконец, в недавние годы по мере того, как возглавляемая американцами коалиция закрывала свои базы перед планируемым выходом американских военных, всё больше и больше афганцев погибали или были ранены неразорвавшимися боеприпасами в заброшенных районах, когда-то использовавшихся международными силами безопасности в качестве полигонов. С 2009 по 2015 год ООН зарегистрировано 138 жертв взрывов на таких бывших полигонах или вокруг них. Семьдесят пять процентов пострадавших — дети.
Жизнь рядом с взрывоопасными последствиями
Важно понимать, как долго остатки взрывных устройств могут оставаться в активном состоянии после окончания конфликта. Если они не убраны, то представляют опасность для живущих поблизости или проходящих мимо людей в течение нескольких поколений. В Бельгии, например, более века спустя на полях сражений Первой Мировой всё ещё собирают значительное количество разрывных снарядов. Многие страны борются с подобной проблемой, в том числе Босния-Герцеговина, Колумбия, Корея, Лаос и Вьетнам, но Афганистан получил один из самых тяжёлых ударов.
На 2018 году приблизительно 1780 квадратных километров территории страны считаются засорёнными неразорвавшимися боеприпасами. Как указывается в докладе проекта «Цена войны», это «приблизительно в десять раз превышает площадь Вашингтона, но в стране, почти той же величины, что и Техас». Опасные зоны охватывают фермы и пастбища, дороги, которыми люди постоянно пользуются, чтобы добраться на рынки, в школы и больницы, и земли вокруг укреплённых военных объектов, военных баз союзников и уже упоминавшихся бывших полигонов.
Их проведённого мою исследования становится ясно, почему люди продолжают использовать эти засорённые земли. В основе своей — из-за неравенства. Многие афганцы без всякого сомнения знают, какие районы представляют собой угрозу. Кроме того, программы просвещения насчёт риска [3] достигли значительного прогресса в том, что учителя, акушерки и полицейские распространяют сведения, как распознать подобную опасность и избежать её. Однако нищета часто вынуждает афганцев принимать ужасающие и пугающие решения относительно опасности травмы и смерти.
С подобного рода проблемами зачастую сталкиваются в местах, отмеченных подобным наследием конфликта. Например, социолог Дэвид Хениг описывает, как сельские жители в гористой части Боснии-Герцеговины, всё зная, идут в засорённые лесные массивы собирать дрова. Для них жизнь с опасностью подорваться на минах, оставшихся после боснийской войны 1990-х, представляет собой вопрос экономического выживания. Многие афганцы несут такое же бремя. Я могу лишь предполагать, что мальчик, наступивший на мину, когда нёс воду солдатам, не зарабатывал бы таким образом деньги, если бы у его семьи был другой способ выжить.
Хотя люди учатся жить на своей земле с присутствием взрывоопасных последствий войны, это оказывает мрачное воздействие. Вообразите страх и эмоциональные страдания, которые вы ощущаете, просто проходя по тем местам, где один неверный шаг может стать причиной вашей гибели или ваших детей. Хениг вспоминает, как одна боснийская женщина, возвращаясь с минированной части леса, где собирала дрова, сорвалась и закричала «Почему, почему нам приходится это делать?».
В Афганистане, как указывается в докладе проекта «Цена войны», существует «глубокий психологический вклад» такого длительного засорения территорий: «Для афганцев страх получить увечье от этих боеприпасов усиливается знанием и видением кого-то, покалеченного или погибшего». Люди в ужасе, психологически травмированы угрозой взрывов, и постоянное предчувствие каждый день и каждую минуту должно создавать фон тревожного уныния.
А ещё тысячи афганцев живут не только в страхе перед взрывами, но и с необходимостью восстанавливать свою жизнь после того, как останутся калекой в результате одного из этих взрывов. НА программы физической реабилитации Международного Комитета Красного Креста (ICRC) в Афганистане каждый год выделяется более 19 000 протезов ног, рук и других ортопедических устройств. Группы, подобные ICRC и Handicap International размещают на своих веб-страницах фотографии детей, как им подбирают протезы и учат ими пользоваться. На одном из них мальчик в возрасте не более 5 лет печально смотрит в камеру, руками держась за два параллельные перекладины по обе стороны, обрубки его ног неудобно закреплены в новых пластиковых устройствах. На другом Нилофар, молодая женщина в инвалидном кресле, готовится кинуть баскетбольный мяч; её история восстановления замечательна — от полного паралича после травмы спины вследствие взрыва до частичного восстановления мобильности. Сегодня она работает в ортопедическом центре ICRC Кабула оператором по вводу данных, эта работа дает ей доход, ощущение цели в жизни и возрождение надежды.
Служба разминирования ООН призвала к более долгосрочной поддержке выживших после подобных ранений. Им необходима забота, чтобы научиться ходить и пользоваться протезами конечностей, равно как и справляться с депрессией и другими психологическими воздействиями, сопровождающими подобные травмы. По данным ICRC, им также требуются «своя роль в обществе и восстановление достоинства и самоуважения». Более чем 800 человек персонала в семи ортопедических центрах ICRC в Афганистане являются бывшими пациентами. Но есть тысячи других, и никто не сомневается, что в войне, кажущейся бесконечной, будут ещё тысячи.
«Имперские осколки» и ответственность США
Ученые называют мины и другие взрывоопасные остатки войны «имперскими осколками» — остатками деятельности, в частности, имперской Америки и её обширных глобальных военных следов, включая бесконечные войны по всей планете. Даже если войска США в конце концов уйдут, пока афганцы сталкиваются с этими остатками войны с террором и обнаруживают, что их жизни постоянно ими формируются, в будущем связь с американским проектом в стране будет оставаться многие годы, поскольку это оружие продолжает убивать. Что в процессе неизбежно сеет ненависть к Соединённым Штатам будущих поколений.
Печально, но с 2012 года американское финансирование гуманитарных программ разминирования в Афганистане сокращается. Сегодня Афганистан имеет некоторое число лучше всех на планете подготовленных специалистов по разминированию, но масштаб проблемы столь велик, а доступные денежные средства так скромны. Сама цель достижения ликвидации мин к 2023 году, проект предполагаемой стоимостью $647.5 миллионов, вероятно, недостижима, даже если закончатся бои, поскольку финансирование совершенно недостаточно и не выполняется.
США — единственный крупнейший донор этой программы, с 2002 года внесший $452 миллионов. Однако с 2012 года начинается другая история, поскольку Вашингтон перенёс финансирование и ресурсы для подобных программ в Ирак и Сирию. В 2018-м финансовом году программа по разминированию в Афганистане получила лишь $51 миллион из намеченных $99 миллионов финансирования, и всего $20 миллионов дал Вашингтон, менее половины того, что выделял между 2010-м и 2012-м годами.
Американцы обязаны убрать взрывоопасные факторы риска в этой стране, огромная часть которых — американского происхождения. Учитывая доллары налогоплательщиков, которые Вашингтон уже потратил на войну с террором в 2019 финансовом году — $5.9 триллиона, по оценке проекта «Цена войны» — то, что он выделяет на работу с «имперскими осколками» в Афганистане составляет едва ли больше, чем каплю в море. Многолетнее финансирование расчистки взрывоопасных последствий войны с террором стало бы некоей крошечной частью ответственности Америки перед афганским народом за многие годы разрушений.
Когда-нибудь у Афганистана будут все шансы стать забытой войной Америки. Однако конфликт в этой стране вряд ли будет забыт, и это самое печальное во всей этой истории.
Примечания:
1 — группировка, запрещённая в РФ.
2 — сегмент Всемирной паутины, куда можно попасть лишь с помощью специального ПО, сохранять там полную анонимность и покупать или продавать нелегальные товары.
3 — Протокол V по взрывоопасным пережиткам войны к Конвенции ООН о запрещении или ограничении применения некоторых видов обычного оружия 1980 г.
