Горькое обаяние американского социализма
Сентябрь 2, 2019 Дмитрий Дробницкий
 Электоральный цикл в США 2019-20 гг., несомненно, войдет в историю как период окончательного оформления новой идеологии одной из двух основных американских партий. Ей стал социализм.
Электоральный цикл в США 2019-20 гг., несомненно, войдет в историю как период окончательного оформления новой идеологии одной из двух основных американских партий. Ей стал социализм.
Рост социалистических настроений в Соединенных Штатах наблюдается примерно с 2014 года. И все-таки до недавнего времени считалось, что новое течение охватило лишь незначительную часть Демпартии, что демократы-левоцентристы по-прежнему держат в руках бразды правления, так что в скором времени она возвратится к клинтоновским принципам. В самом крайнем случае – к той парадигме, которую связывают с кланом Кеннеди.
Поэтому мейнстримные медиа с таким восторгом восприняли вступление в президентскую гонку бывшего вице-президента Джо Байдена. С ним была связана надежда на «возвращение к норме», к умеренному курсу и маргинализации социалистов. «Дядюшка Джо» должен был уверенно победить их на праймериз, тем самым демонстрируя, кто в доме хозяин.
Но именно вступление в борьбу Байдена окончательно похоронило надежды умеренных. Мало того, что рейтинг Байдена стал падать, так и сам Джо стал высказываться «в духе времени». У него пока не очень получается, но он старается. Старается выглядеть «почти социалистом». Социалистом-но-с-умом. И это, пожалуй, главный поворот в президентской гонке.
Но это также и поворот в мировой политике. Американские социалисты стали гораздо популярнее в либеральных средах Европы, чем собственные социал-демократы, которых еще лет десять назад превозносили как «представителей разумного компромисса» и проводников «честной и ответственной политики». Практически все либеральные издания Старого Света ставят левых радикалов США в пример своим лидерам, часто и охотно их цитируют, рассказывают об их деятельности, делятся их высказываниями в социальных сетях.
Байден не просто так резко сместился влево. По ходу предвыборной кампании в США выяснилось, что умеренность на левом политическом фланге окончательно вышла из моды. Сегодня быть западным (равно как и западническим) либералом означает быть социалистом. И чем радикальнее, тем лучше.
Если отечественные либералы говорят обратное или умалчивают об этом факте, то они либо лукавят, либо попросту не в курсе дела. А может быть, выдают желаемое за действительное. И их можно понять. Им было очень комфортно идти в фарватере Клинтонов и Обамы, но не очень хочется быть последователями новых лидеров, таких как Александрия Окасио Кортес, Ильхам Омар и даже Берни Сандерс. Но ничего не поделаешь! Так уж устроен либерализм. Либо ты следуешь тренду, либо перестаешь быть своим. И раз на Западе либералы образца 1990-х и 2000-х годов практически поголовно перековались в неосоциалистов в молодежных организациях, сетевых сообществах и, самое главное, в академических средах, эта тенденция, пусть и с опозданием, неизбежно возобладает и в России.
Вероятно, проявится и своя «национальная специфика», связанная с особенностями политической системы и психологией восприятия прошлого, в основном, недавнего. Так, в России нет своей сильной и массовой либеральной партии. Так что некому под воздействием неосоциалистического вируса сдвигаться влево, меняя тем самым политический ландшафт. Зато «традиционные» партии левого тока, такие как КПРФ и СР, почти наверняка будут постепенно перепрограммированы по модному западному образцу.
Почти наверняка произойдет перепрограммирование исторических символов, связанных с СССР. Сетевые сообщества, «топящие» за социализм, КПСС, Ленина и Сталина, вполне могут стать инструментом популяризации нового глобального социализма. Сочетание либерального технократического деспотизма с леворадикальным обличительным морализаторством, столь характерное для мисс Кортес и мистера Сандерса, прекрасно вписывается в образ «эффективного менеджера» Сталина, созданный сетевыми активистами и авторами книг о «попаданцах».
#{related}Впрочем, «национальная специфика» будет иметь исключительно прикладной характер. У нас другие стартовые условия для распространения неосоциализма. Конечная же идеология – можно не сомневаться – станет неотличимой от западной. Говоря точнее, она станет глобальной, как и социализм XX века. С той лишь разницей, что ее штабы будут расположены в других столицах и будут обладать куда бóльшими ресурсами, чем все компартии прошлого, вместе взятые. В связи с этим важно, на мой взгляд, критически разобрать часто звучащий тезис о том, что новый американский демократический социализм принципиально отличается от социализма в его советском изводе. Так утверждают и на Западе, и в России, правда, по разным причинам.
В США социалисты пытаются убедить общественность в том, что их политическая повестка не имеет ничего общего ни с СССР, ни с боливарианскими режимами Латинской Америки, ни с коммунистическим Китаем. Они пытаются отмахнуться от неудобных для них параллелей. На деле их предшественники с большим интересом и уважением относились к Советскому Союзу и режиму Мао. Берни Сандерс в недавнем телевизионном интервью открыто похвалил Пекин за борьбу с бедностью. А один из социалистических профсоюзов учителей США направил свою делегацию в Венесуэлу. Это, впрочем, частности. Главная проблема с «исключительностью» западных неосоциалистов состоит в том, что идеалы и даже некоторые методы борьбы нынешних левых ультрас практически не отличаются от тех, что исповедовали и практиковали революционеры век назад.
У нас в стране политические лидеры левого толка не хотят – во всяком случае, пока – чтобы их ассоциировали с западными ультралибералами. И это понятно. Советский Союз сохранился в общественной памяти как довольно консервативное государство с широкими социальными гарантиями. То, что в России американских левых называют троцкистами (иногда даже анархо-синдикалистами), в целом верно. Тех коммунистов, которых в историческом СССР изгнали или репрессировали, как правило, обвиняли в различных «уклонах», среди которых более всего запомнился именно троцкизм. Так из партии и страны были изгнаны те, кто более всего своими убеждениями походил на нынешних американских социалистов.
Но это было следствием той уникальной ситуации, в которой оказался Советский Союз в конце 1920-х – начале 1930-х гг. Международная изоляция, последствия гражданской войны и неминуемость новой всемирной бойни – заставило руководство страны и лично тов. Сталина (реального, а не лубочного) заняться мобилизационными мерами, которые коснулись всех сфер жизни советских людей. Социальный консерватизм СССР вплоть до последних лет его существования – следствие этого политического поворота.
Но до начала мобилизации те, кто возглавлял советское государство, придерживались весьма либеральных убеждений. Как и у нынешних американских социалистов, социальные гарантии соседствовали с «деконструкцией иерархических отношений в семье», «разрушением гендерных стереотипов», «демократизацией школы», приматом интернационального над национальным, объявлением уголовников «социально близкими» (для либеральных штатов, таких как Калифорния, Вашингтон и Нью-Йорк, это сегодня является огромной проблемой). И тех, и других объединяет ненависть к «патриархальной деревне». В России начала XX века это был, говоря словами В.И. Ленина, «хитрый русский хозяйчик». В сегодняшних США – фермер, голосующий за Трампа.
Стремление лишить человека собственности и национальных традиций, контролировать его гендерное поведение и семейное строительство, а также насадить неприятие и презрение к религии является общим для всех социалистов. И если кто-то из них и обращается к национальной истории, то исключительно вынужденно или с целью манипулирования общественными настроениями. Поэтому для последовательных левых политиков так важна опора на самые различные меньшинства и «уязвимые социальные группы». Они являются идеальным примером «несовершенства» и «несправедливости» национального государства.
Обратите внимание вот на какой феномен. Социалисты – как на Западе, так и у нас – всегда осуждают и ненавидят свое историческое государство. Нынешние американские левые во всеуслышание говорят о «позорной истории США». Как если бы в ней не было ничего, кроме рабства, эксплуатации детского труда, «институционального расизма» и «культуры изнасилования». И если Хиллари Клинтон в 2016-м, отвечая на главный лозунг Трампа, говорила: «Америка уже великая», то нынешние его противники утверждают: «Америка никогда не была великой страной». Американские ценности – это те, что они утвердят в будущем.
В России неосоциалисты любят хвалить СССР и называть именно его своей Родиной. Они хотели бы жить в несуществующей стране. Несуществующей не только потому, что Советского Союза больше нет, но и потому, что влюблены они в вымышленный, а не в реальный СССР. Нынешнее государство они презрительно называют «эрефией», историческую Россию описывают как «страну вечного рабства и грязи».
#{author}Само собой, «просто так» популярными социалистические настроения в США стать не могли. Даже самая изощренная «соросовская пропаганда» сама по себе была бы не в состоянии сделать ранее немыслимое. Да и ностальгия по «сферическому» СССР в среде отечественной молодежи имеет реальные социальные предпосылки. От них нельзя отмахиваться. Они должны стать предметом объективного и тщательного изучения с целью предметной работы над ошибками. Что, однако, не отменяет необходимости ясного понимания того, что современный либерал-социализм является глобальным проектом, не испытывающим недостатка в ресурсах и интеллектуальных кадрах.
Трамп не то чтобы нашел абсолютное лекарство от этой якобинской заразы. Но его «лечение» все же дает результат. Оно состоит в экономическом росте и реиндустриализации. Может ли Россия похвастаться такими «паллиативами»?
Радикальным же средством может стать только успешная национальная стратегия. Если ее не выработать и не начать воплощать в жизнь, нас вынудят импортировать глобальный продукт. Раньше он был неолиберальным. Теперь стал неосоциалистическим. И хрен редьки не слаще.
Источник: perevodika.ru.
Рейтинг публикации:
|
