Состоявшееся в конце марта турне председателя КНР по странам Европейского союза вызвало широкий резонанс в мировой прессе, и тому есть резонные основания. По сути, итоги визита руководителя Китая в Италию и Францию показали вероятность серьёзных изменений в китайско-европейских отношениях в сторону расширения экономического сотрудничества. И главным импульсом тому, как ни странно, послужила третья сторона, а именно Соединённые Штаты Америки и их действия на глобальной арене в последние годы.

Экономическое присутствие Китая в Европе не является чем-то новым. Ещё в 2012 году в Варшаве было заключено соглашение между КНР и 16 странами Восточной Европы, основой которого было объявлено торговое и инвестиционное сотрудничество. Формат «16+1» стал первым случаем сотрудничества группы европейских государств с крупной неевропейской державой в обход институтов ЕС. И результаты сотрудничества впечатляют: объём взаимной торговли между странами Восточной Европы и Китаем вырос с 43,9 млрд долларов в 2010 году до 67,98 млрд долларов в 2017 году. Благодаря китайским инвестициям был запущен участок скоростной железной дороги Белград — Будапешт, отстроена сербская национальная автотрасса Е763. Кроме того с 2012 по 2017 гг. более чем втрое вырос поток туристов из КНР в Восточную Европу, были открыты новые авиарейсы.

Помимо Восточной Европы, Китай долгие годы испытывал интерес к морской инфраструктуре средиземноморских государств, весьма осторожно, небольшими порциями скупая акции морских портов Греции, Португалии, Испании, Италии, не желая, с одной стороны, злить институты ЕС, а с другой, не портить отношения с США, которые могли бы воспринять особо крупные экономические проекты Пекина как попытки расколоть Запад. Однако инициативу раскола Запада проявил сам Дональд Трамп, обложив европейские товары высокими пошлинами. Экономический национализм Трампа ударил и по Китаю, против которого в 2018 году были введены высокие тарифы на более чем 2000 видов различных товаров.

В подобных условиях Европа вызывает закономерно растущий интерес в Поднебесной: пятьсот миллионов потребителей, крупнейший мировой источник инвестиций, технологических разработок и управленческих моделей для КНР. Что особенно важно, именно Европа является конечным пунктом китайского трансконтинентального проекта «Один пояс, один путь». Не в меньшей степени и страны ЕС заинтересованы в экономическом сотрудничестве с Китаем на новом уровне, без оглядки на Вашингтон. И если торгово-экономический проект в формате «16+1» всё же охватывал периферийные страны Старого Света, то итоги переговоров Си Цзиньпина с лидерами Италии, Франции и Германии говорят о том, что уже и ведущие страны континента готовы реализовать свои амбиции с помощью Китая.

Так, между Италией и Китаем в ходе визита лидера КНР в Рим был подписан меморандум о намерениях, согласно которому Италия присоединяется к китайской «Инициативе пояса и пусти», став, таким образом, первой страной «Большой семёрки», участвующей в этом глобальном проекте. Кроме того, между Римом и Пекином было подписано 29 соглашений экономического характера на общую сумму 2,8 млрд евро. Китайские инвестиции сейчас как нельзя кстати для итальянской экономики, государственный долг которой составляет 131% от её ВВП. Новый уровень отношений с КНР, помимо торговых выгод, позволяет укрепить и политический суверенитет страны.

По утверждению заместителя министра экономического развития, Микеле Джерачи: «Италия должна чувствовать себя более свободно, нежели остальные 27 членов ЕС… А двусторонние отношения с Китаем позволят Италии действовать не в обход Европы, но возглавить и вести её». И в нынешнем ключе китайско-европейской торговли Италия действительно становится узловым центром поставок товаров из Европы в Китай и из Китая на европейский континент, что, в свою очередь, придаёт ощутимый вес амбициям популистского правительства Конте, отношения которого с руководящими органами ЕС всё больше похожи на враждебные.

После Италии и краткого визита в Монако Си Цзиньпин отправился в Париж, где состоялась его встреча с президентом Франции, канцлером ФРГ и председателем Европейской комиссии. Сам формат подобной встречи резко контрастировал с римским визитом: если в Италии председатель КНР вёл переговоры с одними из наиболее радикальных евроскептиков, то в Париже Си Цзиньпин общался с главными сторонниками европейского единства. И там китайский лидер смог умело сыграть на нынешних противоречиях лидеров ЕС с США, важнейшим итогом чего стало подписание контракта на поставку трёхсот авиалайнеров Airbus на сумму 30 млрд евро, что даёт возможность европейцам оставить позади своего главного глобального конкурента, Boeing. Это притом, что прежде КНР был крупнейшим мировым потребителем именно Boeing: в 2017 году 20% продаж самолётов компании пришлись именно на Китай. Подобный разворот приоритетов китайского авиарынка, да ещё и в таких суммах, не может не подкупать руководство Пятой республики.

Помимо этого, между Эмманюэлем Макроном и Си Цзиньпином были подписаны соглашения о поставках французской сельхозпродукции, строительстве во Франции ветряной электростанции, создании совместного инвестиционного фонда и др. на общую сумму 10 млрд евро. Всё это имеет колоссальное значение для французской экономики, лишь только выходящей из стагнации последних лет. Символично, что данный визит состоялся в юбилейный, 55-летний год официального признания Францией Китайской Народной Республики, о чём не забыл упомянуть председатель последней, отметив «дух независимости», которым руководствовалась Франция в годы холодной войны при установлении дипломатических отношений с коммунистическим Китаем.

Помимо экономических, Франция получает и ряд политических преимуществ от отношений с Китаем на новом уровне. В первую очередь это повышает статус Франции на международной арене как независимой мировой державы, способной самостоятельно выстраивать отношения с любыми государствами без оглядки на Вашингтон. Кроме того, заключённые между Макроном и Си Цзиньпином соглашения укрепляют текущую роль Франции как лидера Европейского союза, и приглашение в Париж председателя Еврокомиссии Юнкера и канцлера ФРГ Меркель как раз показывает желание французского руководства выступать не только от лица Франции, но и с общеевропейских позиций, пытаясь сделать Париж главным переговорщиком в европейско-китайских отношениях.

Для Китая же Франция представляет интерес довольно разнообразной и высокотехнологичной промышленностью и своими средиземноморскими портами в качестве альтернативы инфраструктурным проектам в Италии. Кроме того, сближение с ядерной державой и постоянным членом Совета Безопасности ООН расширяет возможности глобального политического влияния Пекина. К слову, многие политики и исследователи в Старом Свете высказывают опасения, что за ширмой экономического сотрудничества кроется как раз стремление Китая к мировому господству.

Лидер движения «Вперёд, Италия!» Сильвио Берлускони недавно заявил, что Китай — страна с тоталитарной коммунистической диктатурой, которая посредством экономического первенства стремится к политической гегемонии. Во Франции к условному лагерю алармистов можно отнести Марин Ле Пен, лидера «Национального объединения», призывающую к «умному протекционизму» в экономических отношениях с КНР по примеру политики Трампа. Аналогичные мнения высказываются и некоторыми французскими исследователями, в частности руководитель Французского института международных отношений (IFRI) Тьерри де Монбриаль утверждает, что Китай выстраивает «квазиимперскую» стратегию, играя на внутриевропейских противоречиях, и стремится стать первой державой в мире по влиянию. Директор Института международных и стратегических отношений (IRIS) Паскаль Бонифас отмечает, что КНР традиционно делает ставку на двусторонние отношения, что даёт ему возможность говорить с позиции сильного, учитывая, что экономический вес Китая в мире перевешивает каждую страну Евросоюза по отдельности.

Подобные алармистские настроения имеют под собой определённые основания. В первую очередь это касается торгового дисбаланса, который в последние годы складывается не в пользу европейских государств. По итогам 2018 года импорт китайской продукции в Италию более чем вдвое превысил итальянский экспорт в Поднебесную, 30,8 млрд евро против 13,2 млрд евро соответственно. Схожая картина и во Франции: за 2017 год Китай импортировал французской продукции на 19 млрд евро, экспортировав во Францию своих товаров на 49 млрд евро. Стоит отметить при этом, что доля Италии и Франции на китайском рынке невелика: 1,1% и 1,4% соответственно. Заключенные в Риме и Париже соглашения, вероятно, частично выправят сложившийся дисбаланс, но, в свою очередь, поставят страны ЕС в ещё большую экономическую зависимость от Китая.

Текущие политические проблемы Европейского союза также во многом играют на руку Китаю. В настоящее время ЕС стоит перед лицом сразу нескольких вопросов, общие ответы на которые найти странам-участницам всё труднее. Это и Великобритания, которая никак не может выйти из Евросоюза, и урегулирование финансовой политики в зоне евро, и серьёзные расхождения мнений государств по вопросам миграции. К этому стоит добавить ещё и грядущие выборы в Европарламент, которые станут серьёзным испытанием ЕС на прочность. Процесс фрагментации Европейского союза предоставляет Китайской Народной Республике идеальные возможности для ведения дипломатия в привычном для неё двухстороннем формате и использования противоречий и конкуренции между отдельными странами для получения китайскими компаниями наиболее выгодных условий.

В целом стоит отметить, что далеко не всё, что плохо для наднациональных европейских структур, плохо для национальных интересов отдельных стран. Вашингтон со своим высокомерием и постоянными требованиями от партнёров по НАТО сам вбивает клин в единство «коллективного Запада», вызывая противодействие даже у убеждённых атлантистов вроде Макрона. В условиях конкуренции крупных держав за мировое влияние общеевропейское единство и оглядка на США всё чаще показывают свою несостоятельность. Опора на собственные силы, судя по всему, — единственное, на что придётся рассчитывать государствам Старого Света. И здесь волей-неволей придётся отходить от сложившихся стереотипов стопроцентных друзей и врагов. Успешные итоги прошедшего визита наглядно отражают новый взгляд европейских лидеров на мировую политику.

Подобные изменения во многом благоприятны и для России. Переход к прагматичным, деидеологизированным отношениям Рима и Парижа с Пекином способствует снижению американского влияния на континенте и усилению многовекторности во внешней политике ведущих государств континента, что также открывает возможности к пересмотру отношений с Москвой, важнейшим партнёром Европы в сфере торговли и энергетики. Деидеологизация отношений и приоритет национальных интересов над коллективными западными создаёт обстановку, в которой России проще договариваться с конкретными государствами Европы, без их постоянной оглядки на чиновников из Брюсселя и генералов из Вашингтона.