Иван Данилов
Введение антииранских санкций не обеспечило администрации Трампа того яркого шоу и «вау-эффекта», на который, видимо, рассчитывали многие вашингтонские ястребы. Более того, медийный и рыночный эффект получился в некотором роде обратный ожидаемому: цены на нефть падали на фоне официального начала работы санкций, а журналисты концентрировались прежде всего на слабости Вашингтона, которому пришлось предоставить много «индульгенций» на покупку иранской нефти, то есть пойти по пути администрации Обамы, которая неоднократно подвергалась критике именно за соглашательство в вопросах нефтяного импорта.
Наблюдателю, который ориентируется исключительно на медийное отражение иранской ситуации может показаться, что Вашингтон проиграл первый раунд санкционной войны против Ирана. Причем проиграл всухую, будучи вынужденным раздать разрешения на продолжение импорта иранской нефти почти всем ключевым покупателям иранских углеводородов: Китаю, Индии, Японии, Южной Корее, Турции, Тайваню, Греции и Италии. По большому счету Иран получил что хотел в плане продолжения экспорта.
Но есть несколько важных нюансов, которые заставляют думать, что проблемы Ирана только начинаются.
Как подчеркнул госсекретарь США Помпео, «индульгенции» имеют довольно ограниченный срок действия — всего 6 месяцев, и конечная цель США остается неизменной — продолжение снижения иранского нефтяного экспорта и изолирование иранской финансовой системы. В этом контексте решение SWIFT об отключении от системы нескольких иранских банков смотрится как большая победа Вашингтона, которому удается добиться серьезных результатов исключительно за счет угрозы санкций.
Эволюция ситуации вокруг отключения некоторых иранских банков от SWIFT покажет насколько Евросоюз действительно готов бороться за свое право вести независимую внешнюю политику и получать иранскую нефть. С формальной точки зрения руководители SWIFT, который, напомним, зарегистрирован в европейской юрисдикции — в Бельгии, отключили некоторые иранские банки не ради соблюдения американских санкций, а ради «сохранения стабильности финансовой системы».
Они попали в сложную ситуацию, в которой они подвергаются угрозе личных санкций со всех сторон: американские и израильские лоббисты активно доносили до руководства SWIFT (которое состоит из высокопоставленных управленцев транснациональных банков), что члены правления SWIFT могут попасть под личные санкции США в том случае, если они не будут выполнять санкции США против иранских банков. С другой стороны, в соответствии с европейских законодательством (т.н. «EU blocking statute»), которое было реактуализированно Жан-Клод Юнкером, эти же руководители и сам SWIFT могут попасть уже под европейские пунитивные меры, в том случае, если SWIFT начнет выполнять американские санкции.
Теперь вопрос заключается в том, захочет ли Еврокомиссия пойти на принцип и попробует ли она наказать европейских банкиров за дезертирство с фронта дипломатической войны между Евросоюзом и США. Скорее всего — не захочет, но это не значит, что для Ирана все потеряно в плане доступа к европейской финансовой системе. В том случае, если европейские чиновники все-таки смогут создать некую «специальную структуру» (SPV) для клиринга транзакций европейских компаний с Ираном, то получится, что американские усилия были по большому счету напрасны. Пока все упирается в неповоротливость европейской бюрократии и нежелании европейских стран размещать SPV в своей юрисдикции, опять же, из-за боязни вторичных санкций со стороны США.
Если эта проблема будет решена путем регистрации SPV в какой-то «смелой» юрисдикции или с помощью создания некоего экстерриториального механизма для его функционирования, то это будет большим успехом с точки зрения укрепления европейского суверенитета и серьезным поражением для Трампа. В этом сценарии американский лидер будет поставлен перед неприятным выбором: «акционером» этого SPV скорее всего будет или сама Еврокомиссия или структура Еврокомиссии или даже ЕЦБ, а значит Трампу придется или смириться с тем что его санкции обходят, или пойти на принцип и вводить санкции против «государствообразующих» структур Евросоюза, что сильно испортит и так сложные отношения по линии США — ЕС.
По большому счету многие китайские, японские, турецкие и индийские компании, которые покупают или покупали иранскую нефть, находятся в столь же сложном или даже более сложном положении, чем их европейские коллеги по несчастью. С одной стороны, правительства этих стран или получили соответствующие «индульгенции» или ищут способы проводить сделки с Ираном, не попадая в зону внимания американского Минфина. Однако в случае введения каких-то американских санкций отвечать перед акционерами и кредиторами все равно придется не чиновникам и дипломатам, а конкретным руководителям конкретных компаний, вот и получается, что многие из них предпочитают от греха подальше самоустраниться вообще от любых контактов с иранскими партнерами, не говоря уже о сделках, даже в том случае, если «индульгенция» у страны действительно есть.
В целом получается довольно негативная картина, если смотреть на нее с точки зрения интересов Ирана и желания ограничить эффективность санкционных эскапад администрации Трампа. Однако, если смотреть на ситуацию с точки зрения прагматичных интересов России и, конкретно, российского бюджета и нефтяных компаний, то ситуация выглядит просто отлично. Рост цен на нефть далеко не исчерпан, и по мере того как рынок будет осознавать серьезность санкционного давления на Иран, рост будет продолжаться.
Более того: скорее всего, истек срок неформального соглашения между Трампом и участниками сделки ОПЕК+Россия, которые помогли сдерживать цену на нефть в преддверии американских выборов. И последний, но очень приятный момент: когда Иран под санкциями, ни о каких серьезных американских санкциях против российского нефтяного экспорта не может быть и речи даже в теории. В условиях структурного дефицита и сложностей с «закрытием» выпадающих с рынка иранских объемов даже публичный намек на санкции такого рода почти мгновенно отправит цену на нефть в зону выше $100 за баррель, что станет катастрофой для мировой экономики в целом и для американской экономики в частности.
Пока Трамп занят Ираном (и это, видимо, надолго), российскому нефтяному экспорту ничего не угрожает, как минимум в среднесрочной перспективе.
