Самыми активными противниками реализации проекта «Северный поток — 2» в Европе изначально стали страны Прибалтики и Польша. Конечно, есть еще известная позиция Украины, но ее анализировать нет никакого смысла — в любой момент может последовать любой приказ и позиция мгновенно будет изменена на любую другую. Нам кажется, что про Польшу, Литву, Латвию и Эстонию мы знаем достаточно много, но это далеко не так. У них совершенно по-разному выглядит внутренняя ситуация, разные перспективы и разные способы борьбы за обеспечение собственной энергетической безопасности. Даже краткий анализ того, что у них там происходит, позволяет избавиться от одного вредного мифа, который в последнее время старательно распространяют — о единстве и сплоченности европейских стран в борьбе против «агрессивности и непредсказуемости России». Куда как больше противоречий у европейских стран в отношениях друг с другом, а не с Россией, и именно знание этой «изнанки» нашим руководством позволяет относительно уверенно выдерживать все антироссийские дискриминационные меры со стороны ЕС.
Энергетическая война — одна из самых необычных потому, что фронты ее всеохватны, все воюют со всеми, только изредка заключая временные союзы. Единство мнений может возникнуть только у тех стран, которые в равной степени владеют месторождениями энергетических ресурсов — как со знаком «плюс», так и со знаком «минус». Простые примеры — у Японии и Южной Кореи нет собственных месторождений природного газа и нет возможности провести на свои территории магистральные газопроводы, потому на рынке СПГ они выступают союзниками. Сейчас появился шанс на то, что ситуация изменится за счет снижения напряженности между Северной и Южной Кореей, что дает Южной Корее шанс получить магистраль из России транзитом через территорию Кореи Северной — и временный союз между Южной Кореей и Японией мгновенно исчезнет. Пример противоположный — после победы в Иране исламской революции теократические руководители этой страны объявили США «большим сатаной», а СССР — «сатаной малым», чуть позже СССР поддержал Ирак в войне против Ирана. Взаимные отношения были напряжены до крайности, но время шло, атеистическое государство исчезло с карты мира, а вот запасы газа никуда не исчезли. В мировой табели о рангах по объемам ресурсов природного газа Россия стоит на первом месте, Иран — на втором. И отношения стали сначала менее прохладными, а в последние годы две страны сближаются по многим позициям.
Начинаясь в России, «Северный поток — 2» придет в Германию
Вот с этой точки зрения давайте и посмотрим на группу стран — борцов с СП-2. Давайте начнем с Польши как самой крупной из четверки «борцов против СП-2». Настроена крайне агрессивно, выступает с резкими заявлениями, время от времени придумывает повод для обращения в какой-нибудь суд, заходясь в истошном крике о том, что после запуска СП-2 Европа будет зависеть от поставок газа из России просто тотально. Откуда такая смелость? 80% тепло‑ и электроэнергии в Польше производится на ТЭЦ, работающих на местных каменном и буром угле. 75 млн т добычи уголька, первое место в Европе, мощные профсоюзы горняков и группа депутатов в Сейме, стоящая на страже интересов угольных компаний, и 90 тысяч человек, занятых в отрасли, даже если эти интересы противоречат установкам ЕС. Из оставшихся 20% не менее 5% Польша закрывает добычей природного газа на собственной территории, еще 5% — за счет ГЭС и ВИЭ. Итого — зависимость от российского газа составляет всего 10%. Вот вам и обоснование для заполошной публичной агрессивности, которая гласно направлена как бы против России. Почему «как бы»? Потому, что проводимая Польшей политика не дает возможности «закрыть ей рот» европейским соседям, которые отлично понимают, что дело не в России, а в самой новой газовой магистрали, которая заканчиваться будет в Германии
Германия — страна с самым активным ростом электрической генерации на возобновляемых источниках энергии, с самым активным приростом установленных солнечных панелей и «ветряков». При сохранении нынешнего темпа Германия может догнать и перегнать европейского лидера ВИЭ-генерации — Данию. Результаты массового внедрения ВИЭ-генерации в объединенную энергетическую систему совершенно закономерны. Дания — лидер, и отпускные цены на электроэнергию здесь самые высокие в Европе. Германия прочно встала на второе место — и по количеству ВИЭ электростанций, и по стоимости электроэнергии для потребителей. Законы физики пока никому обмануть не удавалось, тут все совершенно закономерно. Но вот ведь какой парадокс — инвесторы вкладываются в строительство новых производственных объектов на территории Германии, а в Польшу практически не идут. Собственный уголь обеспечивает Польше более низкие цены на электроэнергию, должны ведь охотно перемещать заводы именно сюда — но ничего подобного не наблюдается. Дело в том, что федеральное правительство Германии предприятиям, в конечной цене продукции которых велика зависимость от электроэнергии … компенсирует часть расходов из государственного бюджета. Польские эксперты говорят о том, что для энергозатратных предприятий электроэнергия в их стране будет обходиться на 60% дороже, чем в Германии. И это будет продолжаться до той поры, пока запас прочности государственного бюджета будет позволять Германии это делать, ни о какой «европейской солидарности» и речи нет. Заставить Германию перейти на СПГ для Польши — шанс получить реальных производителей у себя, а не по ту сторону границы. Тут, извините, все средства хороши — и Польша нарочито использует антироссийскую риторику, пытаясь таким нехитрым способом прикрыть истинную цель ее борьбы против СП-2. Есть простые, но надежные маркеры, убедительно доказывающие, что плевать Польша хотела на зависимость или независимость Европы от российского газа. Вы слышали протесты польских политиков против «Турецкого потока», по которому все тот же российский газ придет все в ту же Европу? Нет, не слышали — их просто нет. Вы слышали недовольство Польши по поводу того, что через ее территорию проходит МГП (магистральный газопровод) «Ямал — Европа», за который она регулярно получает транзитные платежи? Нет, не слышали — их просто нет. Вот когда и если мы услышим нечто подобное — тогда и можно будет говорить о том, что в газовом вопросе Польша выступает против России.
Польша и Катар
И, конечно, отдельная история — польский регазификационный терминал СПГ в Свиноуйсьце, о котором поляки упорно распространяют миф, что терминал нужен ей исключительно для того, чтобы добиться независимости от российского газа, полностью перейдя на СПГ, причем не на какой попало, а на произведенный на территории США. Но этому мифу можно верить только до той поры, пока не начинаешь обращать внимание на факты и цифры. Годовые потребности Польши в природном газе — порядка 15 млрд кубометров, из которых пять она добывает на собственной территории, мощность регазификационного терминала — тоже пять млрд кубометров. Вот первая нестыковка — полностью отказаться от трубопроводного газа Польша технически не способна, а магистраль тут ровно одна, тот самый «Ямал — Европа». Вот первая нестыковка, самая очевидная. Вторая — терминал был принят в эксплуатацию в 2015 году, то есть проектировался и строился он тогда, когда в США не было ни одного завода по сжижению СПГ с экспортными лицензиями. Значит, все договоры о строительстве и схема финансирования Польша подписывала ДО того, как «родился на свет» СПГ, произведенный в США. Схема финансирования польского терминала весьма запутанная — тут и собственные средства польской государственной (пока еще) PGNiG, и бюджетные государственные, и субсидии от Еврокомиссии, и кредиты от нескольких банков, включая ЕБРР (Европейский банк реконструкции и развития). Могли ли все эти милые люди выдать Польше кредит, если бы у нее не было контракта на поставку с производителем СПГ? Нет, не могли и не давали — контракт у поляков был. С Катаром. С тем самым Катаром, который, как рассказывал аналитический онлайн-журнал «Геоэнергетика.ru» в предыдущей статье о правилах «игры» в энергетической войне, после марта 2011 года не подписывает новые контракты на поставку своего СПГ в Европу. Ни с кем не подписывает, а вот с Польшей — подписал, исключение сделал. Почему? Да потому, что PGNiG этот контракт был настолько необходим для получения финансирования строительства регазификационного терминала, что Польша согласилась со всеми требованиями, которые Катар ей выдвинул. Привязка только к цене барреля нефти и не заикаться про спотовые цены? Согласны! Поставка катарскими газовозами с контролем над тем, чтобы СПГ был слит в емкости терминала? Согласны! Пункт «плати и/или вези»? Согласны! Поляки чуть припозднились со сдачей в эксплуатацию и исправно платили Катару деньги полгода, не получая ни грамма газа. В общем, поляки сделали все возможное, чтобы у Катара не было ни одного повода отказаться подписать контракт поставки. Вырвали! Если кого-то из вас, уважаемые читатели, интересует большее количество подробностей контракта между Польшей и Катаром — их можно увидеть здесь — https://www.reuters.com/article/poland-energy-lng/polands-energy-security-strategy-comes-at-high-cost-idUSL6N0H22WR20130909
Финансистам на стол контракт положили, деньги получили, стройка пошла. И никто не обратил внимания на то, что объем поставок в контракте вовсе не 5 млрд кубометров, а всего 1,1 млн тонн СПГ, которая после регазификации превращается всего лишь в 1,5 млрд кубометров. Треть от мощности терминала, и статистика первых двух лет его работы это только подтверждает: в 2016 году «Свиноуйсце» был загружен на 16% (заканчивалось строительство), в 2017-м — на 32%. Платить Катару за непоставленный газ, платить проценты по кредитам, выданным на строительство, и использовать терминал только на треть мощности — такая вот коммерция.
На рынок производства СПГ приходят США
Причиной того, что объем СПГ в контракте с Катаром такой небольшой, стало то, что к 2013 году в США уже заканчивалось строительство Sabina Pass и уже было известно, как будут выглядеть условия контрактов на будущие поставки. Одновременно со строительными работами в Штатах польские политики заканчивали свое «строительство» — риторику, которой им предстояло прикрывать свои реальные цели, которые они ставили перед собой, затевая то, что нам казалось, да и кажется, некоей «СПГ-авантюрой». Вкладывать больше миллиарда долларов в строительство регазификационного терминала только для того, чтобы «избавиться от российской монополии» и покупать энергетический ресурс в полтора раза дороже? Пся крев, nie jesteśmy Litwinami! Ой, извините, сорвалось, правильно читать — «При всем нашем уважении к нашим единомышленникам и членам ЕС из Литовской Республики, мы будем придерживаться другой торговой политики».
Экономическая логика в польской пропаганде отсутствует, политики декларируют, что они готовы покупать энергетический ресурс по ценам в полтора раза более высоким, чем те цены, которые предлагает «Газпром». Нам предлагают поверить, что геополитические игры для польской экономики важнее, чем борьба за конкурентоспособность собственной промышленности, предлагают настолько настойчиво, что многие в эту версию действительно верят. Для того чтобы понять, каковы истинные цели Польши в этих интригах вокруг СПГ, придется немного потрудиться.
В 2017 году Польша купила СПГ, произведенный в США, что совсем уж выходит за пределы разумного. Конечно, и в США, и в Катаре товар называется одинаково — СПГ, но это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Себестоимость добычи газа на месторождениях Катара в разы ниже, чем себестоимость добычи сланцевого газа в США — это совершенно разные технологии. Мало того, газ в США и газ в Катаре — разные по своему составу, и этот «технический момент» напрямую касается конечной стоимости. Природный газ — это всегда «коктейль» газов с непростыми названиями — этан, метан, пропан, бутан и так далее. В каждом месторождении количество ингредиентов немного разное, и это весьма важно для энергетиков, сжигающих этот газ в топках электростанций. Дело в том, что самая высокая температура горения из всего «коктейля» — у метана, чем больше этого газа в составе «коктейля», тем это выгоднее энергетикам, ведь из одного и того же объема они получают больше тепла и, следовательно, получают больше прибыли. Есть и еще одна особенность — все газы тяжелее метана дают больше, чем он, углекислого газа, что имеет большое значение для Европы с ее маниакальным стремлением к декарбонизации энергетики. В газе, который приходит в Европу из России, из Норвегии, из Алжира и из того же Катара, метана содержится порядка 90%, а вот в сланцевом газе, который добывают в США, метана на 10−15% меньше. Получается, что СПГ, который производится в США, — это самая дорогая в газовой отрасли технология добычи в комплекте с совсем недешевой технологией сжижения, доставка тоже с каждым годом обходится дороже (с ростом мирового спроса на СПГ фрахт специализированных газовозов вырос с 20 000 долларов в сутки в начале 2016 года до 70 000 в конце 2017-го), а на выходе — еще и низкое качество. Но Польша, если верить политикам, продолжает упорно бороться за поставки СПГ именно из США вместо того, чтобы договориться с Катаром об увеличении объема.
В чем «географическая» разница между катарским СПГ и СПГ, произведенным на территории США, мы уже рассказывали, можно изложить коротко: приобретая газ у Катара, покупатель обязуется привезти его в пункт, указанный в договоре, в договорах с американскими СПГ-заводами такой пункт отсутствует, можно везти туда, где цены в данный момент выгоднее. Катарский газ Польша имеет право получить только на свой терминал, а привязка цены к цене барреля нефти без учета уровня европейских спотовых цен лишает любых перспектив на выгодную перепродажу напрочь. Покупка СПГ, произведенного в США, для Польши — входной билет на премиальный рынок Азиатско-Тихоокеанского региона.
В июне 2017 года Польша торжественно встречала первый газовоз, который доставил СПГ, произведенный в США заводом Sabine Pass. Общий посыл в польской и европейской прессе — «Польша будет работать с США, монополия «Газпрома» на польском рынке умерла!» Но за этим шумом была скрыта совсем другая действительность. Никакой «работы с США» не состоялось — газовоз прибыл в Свиноуйсьце по контракту с британской компанией Centrica, которая является одним из держателей долгосрочных контрактов с американским заводом. Еще занимательнее — судьба этой поставки, поскольку этот газ в Польше не остался — он ушел по интерконнектору в газотранспортную систему «молодого европейского государства».
Рекламная кампания ценой 8 миллионов долларов
В апреле 2017-го частная компания ООО «ЭРУ Трейдинг» выиграла один из 10 лотов на поставку газа оператору украинской ГТС на 218 млн кубометров до конца года. Цену газа можно увидеть на сайте украинских госзакупок Prozorro — 231 доллар за 1 000 кубометров. По данным украинского госреестра, владельцами «ЭРУ Трейдинг» являются граждане США Дейл Перри и Андрей Фаворов и гражданин Украины Ярослав Мудрый. Директор компании Андрей Фаворов по поводу «исторической сделки Польши и США» дал следующий комментарий: «В начале лета [2017] наш польский партнер по поставкам газа PGNiG организовал закупки природного газа для польского терминала СПГ и транспортировку газа по трубопроводу через польско-украинский интерконнектор. «ЭРУ Трейдинг» приобрела газ на границе и разместила его в хранилище в Украине». Фраза про хранилище предназначена для внимательного читателя, то есть для нас с вами. В газе, используемом на Украине, метана традиционно не менее 85% — под это «заточена» технология его переработки, а в американском сланцевом газе метана только 75%. Но ничего страшного не произошло — именно потому, что газ был размещен в украинском хранилище. Ближайшее к польской границе хранилище — это уникальное Бильче-Волицко-Угерское ПХГс активным объемом 17 млрд кубометров. 174 млн кубометров американского сланцевого газа тут были просто каплей в море, качество было «нивелировано» без проблем и дополнительных усилий.
PGNiG не раскрывает тайну цены, по которой она смогла купить СПГ, произведенный в США, у английской компании, независимые эксперты сошлись на том, что эта цена не могла быть ниже 277,5 доллара за 1 000 кубометров. В таком случае сделка обошлась PGNiG в 8 млн долларов убытка, но эта сделка по бюджету компании сильно ударить не могла: по данным польского регулятора URE, в 2016-м PGNiG получила 577 млн прибыли. Политики могут комментировать это событие как угодно, а на мировом рынке торговли СПГ июнь 2017-го стал датой, когда на нем появился новый «игрок». PGNiG на фоне международных газовых трейдеров компания небольшая, но свое право на «жизнь под солнцем» она получила. В наше время «словесные интервенции» стали частью мировой торговли, а сила и мощь этой интервенции такова, что сейчас многие эксперты полностью уверены, что СПГ, произведенный в США, в ближайшее время будет поставляться именно в ГТС Польши.
Вот характерные заголовки новостных агентств в июне этого года: «Польша перейдет на СПГ из США», «Польша готова заместить поставки «Газпрома» американским СПГ». Посвящены эти новостные сюжеты тому, что PGNiG подписала соглашения о поставках СПГ с американскими компаниями Venture Global LNG и Sempra Energy — по 2 млн тонн СПГ с каждой, в связи с чем, разумеется, «Прощай, «Газпром», мы тебя победили!» Но при попытке даже самого беглого обзора начинаешь понимать, что тут что-то не так, что это новость о чем-то другом. Терминал Venture Global Calcasieu Pass LNG планируют принять в эксплуатацию в конце 2022 года, терминал Sempra Energy — в 2023 году, в обоих случаях подписанные контракты не являются обязывающими. В российской практике такие документы называют куда как скромнее — «протокол о намерениях», и ровно так же их оценивают американские банкиры — документы, подписанные с польской компанией, не станут обеспечивающими активами под кредитные линии для строительства этих заводов.
Слово и дело
Если убрать прочь слова политиков и заголовки СМИ, то можно увидеть реальную картину. PGNiG, польская государственная компания, за 8 млн долларов (потери при закупке СПГ, произведенного в США, с последующей перепродажей украинскому трейдеру) провела великолепную пиар-кампанию, завоевав право стать членом клуба мировых газовых трейдеров. 8 млн — это 1,5% от годовой прибыли польской компании, да и публикации во всех европейских СМИ в нужном ключе стоили бы намного дороже. Без подписания обязывающих контрактов у польской компании (или у ее «наследников», которые возникнут после реформирования PGNiG по требованиям ЕК; мало того что PGNiG — компания государственная, она еще и вертикально интегрирована, ЕК предоставила Польше переходный период, срок которого заканчивается в 2021 году) появилась возможность бороться за право покупки СПГ у двух американских компаний через 3−4 года. Если к тому времени рынок СПГ в АТР останется премиальным по отношению к европейскому, Польша сможет зарабатывать дополнительную прибыль на перепродаже газа из США в Азию. Нынешняя медийная шумиха — механизм для давления на «Газпром», чтобы снизить цены в новом контракте до уровня цены для Германии. Но немецкие компании уже сейчас покупают в 4−5 раза больше нашего газа, чем PGNiG, а после запуска «Северного потока — 2» польский контракт станет еще менее значимым. Так что попытки торговаться с «Газпромом» у поляков вряд ли будут удачными, но главная-то цель у них была другой — добиться возможности перепродавать СПГ из США в АТР.
Есть и еще пара моментов, которые видны невооруженным глазом. Один — сугубо математический. Давайте учтем все три контракта на поставку СПГ, подписанные PGNiG, — 1,1 млн тонн из Катара и 4,0 из США. Но 5,1 млн тонн СПГ — это 6,9 млрд кубометров газа обычного (1 млн тонн СПГ — это 1,38 млрд обычного газа), а мощность регазификационного терминала в Свиноуйсьце — 5,0 млрд кубометров. Ну, а «вишенкой на торте» стали слова президента PGNiG, которые он произнес для прессы после подписания протоколов о намерениях с американскими компаниями: «Закупки СПГ в США позволят усовершенствовать нашу торговую практику и обеспечат присутствие PGNiG как мирового игрока на рынке СПГ». Не «европейского», а именно «мирового». Совершенно нормальный, имеющий все права на жизнь бизнес-проект с неплохой материально-технической базой — СПГ, прибывший из США, какое-то время можно хранить в криогенных емкостях терминала Свиноуйсьце, выжидая всплеска цены в АТР. Напомним, что цены СПГ в Европе и в Юго-Восточной Азии идут «вразножку» — летом, когда цены в Азии максимальны из-за жары, в Европе они минимальны из-за отсутствия морозов, зимой цены минимальны в Азии, поскольку нет жары, зато в Европе холодно, и цены СПГ максимальны.
Какое отношение имеет этот проект к «Газпрому» и его интересам на газовом рынке Европы? Да никакого. Вы видели хоть один комментарий «Газпрома» по поводу всей возни PGNiG с СПГ, который через несколько лет будут производить в США? Некогда «Газпрому» чужой бизнес-план оценивать, у него и так работы выше головы — «Северный поток — 2», «Турецкий поток» и «Сила Сибири — 1» строятся одновременно, Еврокомиссия ищет для российской компании новых клиентов в Европе. Порядковый номер у «Силы Сибири — 1» — это не описка, поскольку проект «Сила Сибири» изначально задуман состоящим из трех частей — «Силы Сибири — 1», «Силы Сибири — 2» и «Силы Сибири — 3», но на восточные рубежи России мы «переместимся» не в этой статье, у нас тут «западный фронт».
Напомним еще раз и о той забавной «математике», которая связана с объемом закупок Польшей российского трубопроводного газа, — он уже несколько лет составляет в среднем 10,0 млрд кубометров в год. На летней пресс-конференции после подведения итогов минувшего года руководитель «Газпрома» Алексей Миллер, оценивая перспективы 2018 года, сказал о том, что «Газпром» в этом году может достичь «потолка» — европейские газовые компании выкупят максимальные объемы газа, предусмотренные по всем контрактам нашего газового концерна, все 205 млрд кубометров. Если предположить, что будут сданы в эксплуатацию «Турецкий поток» и СП-2, учесть все мощности уже работающих МГП, направленных в Европу, — «Голубой поток», «Ямал — Европа», систему МГП «Северное измерение», по которой газ идет в Финляндию и в Прибалтику, то получим 195 млрд кубометров, то есть 10 млрд кубометров просто «не протискиваются». Если не появятся новые контракты, то эти 10 млрд и есть тот объем природного газа, для поставок которого «Газмпрому» необходима газотранспортная система Украины. Вот теперь представим себе, что гордая Польша отказывается от российских поставок, и улыбнемся иронии судьбы. Есть российский газ в Польше — есть у «Газпрома» необходимость в существовании украинского транзита, нет в Польше российского газа — Украина может заниматься транзитом газа из Львова в Житомир и получать удовольствие.
Конечно, польские «СПГ-игры» — немного авантюрные, долгосрочные, в них уже вложены миллионы долларов, но тем не менее Польша может рассчитывать на то, что в конечном итоге она все вложения вернет сторицей. Договорится с «Газпромом», будет перебрасывать СПГ из США в Юго-Восточную Азию, вернет вложенное, будет прибыль зарабатывать и с грустью вспоминать о том, что остановить «СП-2» и тем насолить Германии у нее так и не получилось. Риск есть, но есть и план, шансы реализации которого весьма отличны от нуля.
Дополнительное правило
Остается посмотреть, как соотносятся действия Польши с негласными «правилами» энергетической войны XXI века, которые мы вывели эмпирическим методом и привели в предыдущей статье. «Первое негласное правило европейского рынка СПГ — если вы хотите видеть здесь газ из Катара, будьте готовы подписать контракт не менее чем на 7−8 лет, заранее соглашайтесь на привязку цены к баррелю и готовьтесь принимать катарские газовозы». PGNiG контракт подписала на 8 лет, формула цены в нем привязана к цене барреля нефти и не учитывает спотовые европейские цены, танкеры-газовозы идут из Катара — правило действует в полном объеме. «Произведенный на территории США СПГ может появиться на любом рынке, но никакого целенаправленного «Американского потока» создано быть не может» — закупка такого СПГ Польша сделала, никаких долгосрочных контрактов с жестко прописанными объемами и сроками не подписывая. И тут все на месте, как видите. Ну, и третье правило — «Еврокомиссия не является хозяйствующим субъектом, в ее распоряжении нет юридических механизмов, которые могут вынудить европейские газовые компании отказаться от сотрудничества с одними поставщиками в пользу других». Польша закупает СПГ у Катара, везет СПГ, произведенный в США, продает его украинскому трейдеру, ведет переговоры с «Газпромом», при этом Еврокомиссия никакого влияния на действия компании PGNiG не оказывает. Но напрашивается и еще одно правило, «узко специализированное» — для европейских газовых компаний, не входящих в число лидеров рынка. «Чтобы на тебя не наступили, заподозрив в тебе конкурента, — прикрой все свои реальные действия как можно более плотным туманом антироссийской истерии». Германия ведь прекрасно понимает настоящие причины борьбы польских политиков СП-2 — не велик секрет, но остановить Польшу не могут, уж очень профессионально та использует современный антироссийский тренд. Возразить полякам — тут же получить обвинение в потакании России, «врага всея Европы». При этом надо объективно признать, Польша отлично понимает свои возможности, ее проект не стал чрезмерной нагрузкой для ее бюджета. Терминал Свиноусьце обошелся в сумму, немного превышающую один миллиард евро, но это составляет не более 2% ежегодного государственного бюджета, а стройка шла больше трех лет. Эта соразмерность планов и возможностей, соблюдение негласных правил энергетической войны нашего столетия и дают Польше шансы на то, что все задуманное у нее получится. Что происходит, если нарушать этот алгоритм, мы видим на примере северной соседки Польши — Литвы, которую, простите за вольность выражения, хочется порой виртуально обнять и поплакать. Но про этого участника борьбы против СП-2 — не в этой статье.
