В ближайшие дни сердце мировой политики будет биться в Китае, куда с визитом направится Владимир Путин. Сначала — 8 июня состоится его государственный визит в Пекин, посвященный двусторонним отношениям России и Китая, затем — 9 и 10 июня президент РФ примет участие в саммите ШОС в китайском городе Циндао.

Отметим, что саммит ШОС впервые пройдет в формате евразийской «восьмерки» — с участием Индии и Пакистана в качестве полноправных членов объединения. Пожалуй, в новом составе с учетом потенциала как старых, так и новых стран-участниц, организация способна поспорить за влияние с любым другим известным в мире форматом, от G-20 до G-7.

Накануне своего визита Путин дал обширное интервью председателю Медиакорпорации Китая Шэнь Хайсюну. Президент высказался по экономическим вопросам, о развитии ШОС, американских санкциях, ситуации вокруг Корейского полуострова, а также о «китайской мечте», сформулированной по инициативе главы КНР Си Цзиньпина, и предполагающей построение «зажиточного общества».

О том, чего России и миру следует ждать от предстоящих в Китае переговоров, «СП» рассказали наши эксперты.

— Новый момент, связанный с предстоящей встречей ШОС, — это торговые и санкционные войны, которые сейчас развязывает повсюду Америка, — считает главный научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН Александр Ломанов. — Проблемы, которые сейчас появляются и у России, и у Китая очень значительные. Они связаны, в том числе, с американскими санкциями против Ирана — страдают те страны, которые сотрудничают с этой страной. Кроме того, это усиление санкций против Северной Кореи.

«СП»: — Как эта проблема выглядит в контексте ШОС?

— Раньше Россия настаивала, что ШОС — это организация, нацеленная прежде всего на укрепление безопасности. Это прежде всего борьба с терроризмом и предотвращение экстремизма. А Китай много лет стремился придать ШОС в первую очередь экономическое измерение. Хотел использовать ее как площадку для инвестиционных партнерств, для зон свободной торговли и т. п. Конечно, это некоторое упрощение.

Теперь же Пекин особенно заинтересован, чтобы на пространстве ШОС не было терроризма, потоков наркотиков, так как это угрожает его планам, связанным с проектом «Один пояс — один путь». Поэтому для него стали одинаково важны обе темы. Ведь некие злоумышленники могут начать взрывать китайскую инфраструктуру, они это умеют.

Но сейчас в связи с этим появилась новая проблема. Надо следить за экономической безопасностью подобных проектов. Например, защитить банковские структуры ШОС от экономического давления США, за сотрудничество с «неправильными странами». А то люди за океаном одним росчерком пера могут сорвать многомиллиардные инвестиционные планы.

Конечно, это разрушительное беспардонное американское давление нацелено на сдерживание и китайского, и российского развития. Кстати, это касается и Индии, как растущего экспортера. Поэтому проблема международной экономической безопасности для ШОС становится первостепенной.

«СП»: — Индия же впервые будет участвовать в саммите ШОС в статусе полноправного члена организации…

— Да, и здесь очень хорошо, что Китай и Индия сумели сгладить разгоревшиеся было противоречия, что встреча Си Цзиньпина и Нарендры Моди, которая прошла в конце апреля в китайском Ухане, добавила здорового прагматизма в отношения двух стран. Индия еще раз показала, что она не будет стремиться превращаться в антикитайский инструмент в руках США.

Хотя, конечно, у Индии есть свой взгляд на ситуацию в сфере безопасности и в Индийском океане, и в Юго-Восточной Азии, но когда между собой разговаривают суверенные державы, шансов договориться все-таки больше, чем когда они подчиняются американскому диктату. Пока Индия экономически отстает от Китая, но в перспективе она имеет шанс стать существенным экспортером и поэтому их глубинные интересы совпадают.

«СП»: — А что можно сказать о перспективах двусторонних отношений России и Китая?

— Направление развития вполне понятно. Китай, ощутив очень сильное давление со стороны Америки, в еще большей степени заинтересован во взаимодействии с соседями, в том числе с Россией. Конечно, это продолжение старой политики, которая восходит еще к 1990-м годам, поскольку сближение между Россией и Китаем началось еще при Ельцине и Цзянь Цзимине, но тогда это не носило ярко выраженного характера, поскольку в Китае понимали, что их благополучие зависит от американского, а не российского рынка.

Нормальные отношения с Россией тогда давали Китаю надежный тыл. Ведь существовали страшилки Мао Цзедуна о том, что СССР и США одновременно нападут на Китай, чтобы поставить его на колени. Во многом это был элемент самовнушения, потому что, мы знаем, у Советского Союз никогда не было планов агрессии против Китая.

Когда СССР распался, это вызвало у китайцев с одной стороны вздох огорчения — потому что мы были крупнейшим социалистическим государством, с другой вздох облегчения, потому что исчезло то, что там называли «угрозой с севера». Новая Россия стала для Китая партнером, что позволило Пекину сосредоточиться на собственном экономическом развитии и освоении американского и европейского рынков.

«СП»: — А что теперь?

— А теперь описанная ситуация начинает в корне меняться Америка переходит от разговоров о сдерживании Китая к реальной политике сдерживания. Трамп начинает, пусть пока и неуклюже, но весьма болезненно для Китая, проводить политику его сдерживания по всем направлениям. Включая заигрывания с Тайванем и обещания усилить военно-политическое давление на Пекин в связи с освоением островов в Южно-Китайском море.

Более того, недавно начала звучать и тематика прав человека, событий на площади Тяньаньмэнь. Поэтому у Китая появляется больше стимулов для выстраивания подлинно всестороннего партнерства с Россией. Москва для Пекина как друг и стратегический партнер — это абсолютная выгода, потому что не опасаясь военных неожиданностей со стороны России Китай получает огромный простор для развития.

Речь, в частности, идет о сопряжении китайского плана «Один пояс — один путь» с российскими и планами других стран по укреплению и развитию ЕАЭС. А для этого нужно сохранить нормальные, правильные способы экономического общения, которые отличались бы от американских методов шантажа, давления, внетерриториальных санкций и т. п.

Экономика России, конечно, невелика, по сравнению с американской, но как надежный партнер Китая мы выступать можем. Особенно с учетом того, что Трамп начал блокировать доступ Китая к высоким технологиям. Это может стать полем для нашего сотрудничества. Тем более, что Россия находится под санкциями с 2014 года и уже привыкла, а Китай столкнулся с этим только сейчас.

«СП»: — Может ли «китайская мечта», сформулированная товарищем Си, стать примером для России в наших внутренних делах? Все-таки у нас социальный дисбаланс посильнее, чем в Китае…

— Признаем честно, что Россия из-за сложного постсоветского переходного периода немного замедлилась и отстала от Китая. Поэтому для нынешней России актуален не столько лозунг Си Цзиньпина, сколько лозунг Ден Сяопина, сформулированный им в 1980-е годы. Его примерный перевод: развитие — главная задача. Тогда Ден Сяопин говорил, что неважно, является ли та или иная мера государства социалистической или капиталистической. Главное, чтобы она способствовала национальной мощи, развитию и шла на благо народу.

И вот сейчас России можно принять эту формулировку. Кстати, новые майские указы Путина по своему духу как раз очень близки к идеям Ден Сяопина. Если Россия добьется успеха в исполнении этой программы, то где-нибудь во второй половине 2020-х, начале 2030-х годов можно будет поговорить о «российской мечте». Все-таки китайская мечта появилась не на пустом месте — она базируется на успехе реформ, проводимых в течении тридцати лет. Если Россия сможет освоить китайский и другой опыт, то возможно ее мечта будет привлекательна и для нее и для соседних стран.

 — Чтобы понять, чего ожидать от предстоящих переговоров в Китае, полезно взглянуть на отношения Москвы и Пекина в ретроспективе, — говорит политолог Леонид Крутаков.

— Когда был киевский майдан и Россия заключила договор на поставку газа «Сила Сибири», это было преподнесено, как наш ответ на западное давление. На самом же деле переговоры с Китаем об урегулировании взаимных претензий начались еще в 2000 году, как только Путин пришел к власти. В 2008 году была проведена демаркация границы, устранены все политические препятствия для двусторонних отношений. То есть это был системный процесс, стратегическая линия.

В 2016 году ПМЭФ эта линия была публично озвучена в политическом пространстве, когда Путин и Назарбаев объявили о строительстве большой Евразии. Если раньше была Европа от Лиссабона до Владивостока, то теперь можно говорить об Азии от Южно-Китайского моря до Ла-Манша. Проект поменял вектор! Если раньше это была европейская экономическая и политическая экспансия, то теперь обратный процесс.

Сразу после ПМЭФ-2016 Путин совершил очередной визит в Китай, где были заключены колоссальные сделки. Сечин туда ездил, Миллер, куча «топов», как менеджеров, так и из правительства. Тогда в интервью агентство Синьхуа Путин сказал, что уже надо говорить даже не о дружественных или партнерских отношениях, а о полноформатном, стратегическом сотрудничестве.

«СП»: — Сложилась новая политическая реальность?

— До этого и Россия и Китай отстаивали принципы внеблоковости, хотели развиваться по принципу каждый сам за себя. А тут был сделан серьезный шаг не только в сторону экономической интеграции на базе китайского проекта «Один пояс — один путь», но и в сторону военно-политического союза. Возникла торговая, экономическая, военная и политическая зона доверия, в которой будут устанавливаться единые правила игры. Такие как, например, в Евросоюзе.

И теперь Европе надо определяться станет ли она частью этого нового проекта, в рамках которого Евразия впервые за все время своего существования объединяется в единый континент не географически, а экономически и политически. Поскольку, если устанавливаются единые правила, политически начинают сближаться.

Ну, и чем в этом случае будут Америка с Британией? Это такой далекий остров за океаном, который никак не влияет на торговые, финансовые и прочие процессы внутри этого нового политического образования, где сосредоточены большая часть производимого продукта и большая часть потребителей.

Ведь, с учетом того, что Китай снял ограничения на рождаемость, через десять лет там будет два миллиарда жителей. Плюс Индия. И обе страны входят в ШОС. Так что нам предстоит увидеть тектонический геополитический реальный сдвиг.