Поистине сенсационную речь американского госсекретаря Майка Помпео многие не случайно сравнили с ультиматумом, который летом 1914 года предъявило Сербии правительство Австро-Венгрии.

Степень риска, безусловно, совпадает, хотя времена сейчас наступили куда более грубые, и барский тон, который взяли на вооружение в Вашингтоне, стал уже едва ли не нормой. Почти нормой стала и ставка на цветные революции и прямую ликвидацию неугодных лидеров, что впоследствии можно просто признать «трагической ошибкой». Как это уже случилось, к примеру, в отношении Муаммара Каддафи.




Рутинный процесс, в который при наличии доброй воли всех участников могло бы превратиться возвращение в ядерную сделку, американская администрация сейчас пытается перевести на уровень беспрецедентного дипломатического давления. Дошло уже и до прямых угроз, что впрочем, в устах нынешнего главы Белого дома уже мало кого удивляет. Майк Помпео сейчас словно суфлирует своему президенту, что очевидно и послужило одним из оснований к тому, чтобы именно его поставили во главе внешнеполитического аппарата США.



Характерно, что всего несколько месяцев назад как раз в такой тональности Дональд Трамп говорил о Северной Корее, но тогдашний госсекретарь Рекс Тиллерсон, хотя и всецело его поддерживал, но тон выбрал совсем иной. И в его речах хватало крайне жёстких, хотя всегда предельно взвешенных оценок, но до прямых угроз он всё же не опускался.

Впрочем, и сейчас в речи Майка Помпео не найти реально прямых угроз. Тезисы Помпео вообще-то отнюдь не оригинальны, в отличие от совершенно оригинального заголовка «Последний день Помпео», который тут же использовали сотни «жёлтых» изданий. Другое дело, что выдвинутые Вашингтоном требования к Ирану либо невыполнимы в принципе, либо не имеют никакого отношения к предмету обсуждения – так называемой ядерной сделке, которой все теперь почему-то называют СВПД, Совместным всеобъемлющим планом действий.



Из двенадцати пунктов три фактически имеют прямое отношение к ситуации в Сирии, но никакого – к ядерной программе Ирана. Тут речь об отказе от поддержки хуситов в Йемене и «Хезболлы» в Ливане, а также просто о выводе из Сирии всех войск, находящихся под командованием Ирана. А ведь иранские войска вместе с ополченцами чуть ли не из всех мусульманских стран там бьют не только и не столько по демократической оппозиции, сколько по тем же радикалам из числа исламистов. Вот те-то сейчас под ударами сразу с нескольких сторон меняют свою принадлежность к той или иной оппозиционной, а на самом деле террористической организации, чуть ли по три раза на дню.



Есть ещё одно, вполне объяснимое, на американский взгляд, но с учётом правовых реалий Ирана вряд ли выполнимое требование – освободить всех граждан США, которые задерживаются по ложным обвинениям или числятся пропавшими без вести. Ещё несколько глобальных, можно сказать, стратегических требований, которые озвучил госсекретарь, и вовсе нельзя охарактеризовать иначе как посягательство на суверенитет независимой страны. Речь идёт не только об изменении внешней политики Исламской республики, но и о том, что Иран должен прекратить работы по обогащению урана и никогда не заниматься переработкой плутония. Кроме того, Иран должен остановить распространение баллистических ракет и дальнейшую разработку ракет, способных нести ядерное оружие.

И наконец, только один пункт из 12 можно действительно напрямую привязать к СВПД, хотя в самом соглашении о чём-то подобном не могло быть и речи: американцы требуют прямого доступа ко всем ядерным объектам в Иране. Похоже, застарелая боль разочарования от так и не найденных секретных атомных заводов в Иране, где уже хранятся тонны оружейного урана, так и не покинула многих американских политиков и после заключения Совместного всеобъемлющего плана действий.

И, по всей видимости, теперь не только пробравшей кого-то паникой или желанием подать тему «погорячее» можно и нужно объяснять сравнения «12 пунктов Помпео» как с тем самым австрийским ультиматумом, так и с «просто объявлением войны». Кстати, именно журналистский пыл попробовал слегка охладить пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков, справедливо отметивший, что теперь важнее, чем ответит Тегеран. И Тегеран ответил. Пока не дюжиной постулатов, а всего одним. В правительстве Исламской республики заявили, что разговаривать на языке ультиматумов не станут и просто пригрозили США судом.

Дальнейшие иранские комментарии нельзя даже сравнивать с пунктами Помпео, поскольку в них всё же многовато эмоций и экзотической восточной риторики. Чего стоит хотя бы такой пассаж: «Отчаяние и беспомощность США — вот истинные причины новых угроз Вашингтона продолжить давление на Иран». И ни слова о том, что против выхода США из ядерного соглашения уже выступили не только Китай с Россией, а также все европейские союзники США, но и предшественник Трампа в президентском кресле Барак Обама, и даже (вот уж действительно сенсация) — действующий американский министр обороны.

"Иран рассматривает бесстыдные заявления госсекретаря США как очевидное вмешательство во внутренние дела Ирана и незаконную угрозу против государства-члена ООН, и оставляет за собой право на судебное преследование. Ничтожные, несущественные, оскорбительные и второстепенные замечания нового госсекретаря США и его недопустимое отношение к великой и цивилизованной иранской нации свидетельствуют об отчаянии и беспомощности официальных лиц правительства США перед иранцами", — заявили в правительстве Ирана.

Сегодня в Иране вполне ожидаемо воцарились антиамериканские настроения, которых страна не помнит со времён исламской революции. В то же время многочисленные бизнес-структуры из Европы, только начавшие осваивать иранский рынок после выхода страны из режима санкций, пребывают в растерянности: то ли им срочно сворачивать все дела, то ли упереться и попытаться сыграть на растущих рисках складывающегося положения. Во всяком случае, нефтяные компании пока спешат извлечь из нового иранского кризиса сверхприбыли за счёт никем не ожидавшегося до того роста цен на чёрное золото.