Если вдруг кто еще не в курсе, самый конец прошлого года был ознаменован информационной бомбой, которая прошла в России практически незамеченной, поскольку страна уже праздновала наступление Нового года.
Так вот, в самом конце декабря 2017 года стало известно, что за пару месяцев до этого (в октябре) 22 миллиарда долларов Национального суверенного фонда Казахстана были заблокированы на счетах бельгийского филиала американского Bank of New York Mellon. Эти 22 миллиарда составляют ни много ни мало около 40% средств данного фонда и около 17% ВВП Казахстана.
В этой истории прекрасно все.
И то, что деньги были арестованы по иску молдавского бизнесмена Анатолия Стати, который занимался инвестициями в казахский нефтегаз (инвестиции составили 150 миллионов долларов) и в итоге поссорился с властями страны.
И то, что собственно иск Стати в максимуме своем достигал 4 миллиардов, а Стокгольмский арбитраж в 2013 году вынес решение о выплате Казахстаном компенсации бизнесмену в размере полмиллиарда долларов (и это все на фоне ареста 22 миллиардов).
И то, что, по имеющейся информации, это не единственная – хотя и самая масштабная – блокировка казахстанских средств, произошедшая на Западе. Говорят, что там одновременно прошла целая серия финансовых арестов поменьше.
Вся эта история и только что состоявшийся на ее фоне официальный визит Назарбаева в США дают такое количество поводов для осмысления, анализа и спекуляций, что просто не знаешь, за который хвататься.
Безусловно, было бы очень любопытно обсудить, почему эта мера – блокировка суверенных средств, например, вложений в американские трежерис – так и не была применена к России за последние годы. При том, что на пике конфронтации Запад грозил нам всеми возможными карами.
Ведь, казалось бы, это действительно крайне внушительный инструмент давления – а, поди ж ты, российские госденьги на Западе не тронули. Во всяком случае, пока.
Одновременно с этим весьма трудно удержаться от саркастичных комментариев по поводу политики сидения на двух (а вернее, даже трех) стульях, которую проводят власти Казахстана, пытаясь лавировать между Россией, Китаем и Западом.
Если их реверансы в сторону Пекина воспринимаются из России с пониманием, учитывая текущее состояние российско-китайских отношений и геополитические реалии, то заигрывание с Западом, особенно с США и даже с НАТО, мягко говоря, раздражает.
Ну а заморозка казахских суверенных активов в очередной раз наглядно показала, чего стоят и насколько ценятся той стороной любые проявления пиетета и подобострастия перед ней.
Однако главным вопросом происходящего был и остается один: что все это значит?
Чего хотят Штаты (в том, что за арестом казахстанских денег стоят они, сомневаться не приходится) добиться этим шагом? Удалось ли Назарбаеву сдвинуть ситуацию с мертвой точки для Казахстана в ходе своей нынешней поездки в США?
Вопросы тем более насущные (особенно для Москвы и Пекина), учитывая, что Казахстан действительно ключевая держава региона, вовлеченная в важнейшие процессы – от выстраивания новой конфигурации евразийского сотрудничества до сирийского урегулирования.
Столь агрессивный и демонстративно топорный шаг Запада в отношении Казахстана заставляет предполагать самые неприятные варианты в отношении того, что могут потребовать от Астаны по ту сторону океана за разрешение созданной проблемы.
Ситуация усугубляется тем, что Казахстан, являя собой едва ли не самое успешное молодое постсоветское государство, одновременно в полной мере несет в себе антироссийский комплекс, который присущ всем национальным республикам СССР.
При этом очень важно отдавать себе отчет в том, что комплекс этот в основе своей имеет вовсе не иррациональную русофобию, а абсолютно прагматичные соображения (не берем клинические случаи вроде прибалтийского и украинского).
Россия – слишком большая, слишком сильная, слишком богатая, слишком влиятельная (от политики до культуры) цивилизация. Она исторически обладает колоссальной способностью втягивать в орбиту своего влияния (а то и в собственный состав) огромные территории, соседствующие с ней.
В этой ситуации дистанцирование от России является абсолютно рационально выбранной стратегией для соседних государств и их элит. Казахстан в этой ситуации отличается двумя важными особенностями.
Во-первых, нынешнее руководство республики характеризуется высоким прагматизмом и, балансируя между активным сотрудничеством с Россией по крайне широкому спектру вопросов и теми или иными шагами, которые можно было назвать антироссийскими или русофобскими, не перегибает палку в сторону вторых.
А во-вторых, положение Казахстана усугубляется тем, что он зажат между сразу двумя великими государствами-цивилизациями, притяжение которых может и разорвать страну. Китайское влияние для казахстанских элит ничуть не лучше российского.
В этой ситуации упорные попытки Астаны активно заигрывать еще и с Западом также являются вполне прагматичным шагом в надежде сбалансировать опасное – по мнению казахстанских элит – давление России и Китая с двух сторон.
В общем, можно очень долго и подробно обсуждать, что политика Астаны вполне разумна, продуманна, взвешена и выгодна – с точки зрения казахстанского государства и его стремления к самосохранению.
Однако история с арестованными средствами суверенного фонда показала, что все это больше не имеет значения.
Мировая политика вошла в период, когда любые попытки небольших и не очень влиятельных (в мировой табели о рангах) государств удержать баланс, сохранить нейтралитет, продолжать успешно сидеть на двух–трех стульях и, как ласковый телятя, сосать несколько маток, обречены на провал. И тот факт, что ни один из имеющихся вариантов выбора их не устраивает («оба хуже»), никого не волнует.
Арест Западом 22 миллиардов долларов стал для Астаны даже не звоночком, а набатом о том, что время для выбора истекает.
