В Консервативной партии предстоит «разбор полетов», который может стоить кресла премьер-министру Терезе Мэй. Она уже заявила, что в отставку не уйдет, но так или иначе ей придется отвечать на неприятные вопросы своих однопартийцев. Ведь консерваторы умудрились проиграть, считай, уже выигранное. В апреле, когда Мэй объявляла о досрочных выборах, социологи сулили ее партии уверенную победу: вместо 331 депутата в парламенте они должны были получить как минимум четыреста. В итоге консерваторам не досталось не только абсолютной победы, но даже парламентского большинства. Для него необходимо 326 мест, а у консерваторов значительно меньше.

Конечно, легко списать неудачу на террористов. Три теракта за два месяца – это, конечно, много, и Мэй, в течении длительного времени возглавлявшая министерство внутренних дел, ну никак нельзя было отвертеться от ответственности за происшедшее. Но это никак не отменяет допущенные ей уже в ходе избирательной компании ошибки, главная из которых – то, что она решила до срока почивать на лаврах. Консерваторы начали рискованные эксперименты со своим избирателем, пытаясь поднять на щит те идеи, которые, как минимум, неоднозначно воспринимаются обществом. Речь идет, прежде всего, о неудачном предвыборном манифесте партии, куда Мэй и ее сторонники впихнули все свои проекты непопулярных, но нужных экономике реформ.

Кроме того, консерваторы слишком рано списали со счетов своих противников. Прежде всего, лидера лейбористов Джереми Корбина. Эти выборы – его триумф. Еще совсем недавно его, бывшего левака, радикального активиста пацифистского движения, когда-то сомнительно прославившегося своими симпатиями к Ирландской республиканской армии, считали этаким героем момента и главной причиной того, что лейбористы теряют популярность. Он победил в 2015 году на, как казалось опрометчиво введенной его предшественником Эдом Миллибэндом процедуре партийных выборов, вопреки воле подавляющего большинства руководства лейбористов. Однако, как сейчас оказалось, ставка на Корбина была правильной.

Ему удалось перетянуть на свою сторону избирателей от большинства маленьких партий. В отличие от Мэй, он не сделал ни одного неудачного шага, был убедителен в своих публичных выступлениях, не пугал народ радикальными заявлениями. Тем самым он зарекомендовал себя как вполне приемлемая альтернатива тори, которые слишком уверились в собственной непобедимости и, на взгляд избирателя, малость оторвались от реальности. Фактически благодаря Корбину в Великобританию вернулась двухпартийная система – та самая, которую он в свое время нещадно критиковал. Парламент, получившийся в результате этих выборов, принято называть «подвешенным». Ни у лейбористов, ни у консерваторов нет подавляющего большинства, но есть внушительные фракции. Это значит, что им придется находить компромисс по важнейшим вопросам, в том числе, по Брекзиту.

Мэй, в ходе своей предвыборной кампании допускавшая, что из Евросоюза можно будет выйти вообще без всяких переговоров с ЕС, теперь вынуждена будет согласовывать каждый свой шаг с лейбористами. А среди них преобладают сторонники мягкого прощания с объединенной Европой – то есть, выхода из этой организации с сохранением максимально возможного количества связей, прежде всего, экономических. Таким образом, не исключено, что Брекзит растянется надолго. Может быть, даже не на два года, которые отвела этому процессу Мэй. А за это время, кто знает, может быть, настроения британцев изменятся. Тогда лейбористы из сторонников мягкого Брекзита превратятся в его противников. Может быть, к ним присоединится часть консерваторов. Но даже если этого не произойдет, руководство ЕС может считать и себя победителем британских выборов: процесс распада Евросоюза как минимум не пойдет ускоренными темпами.