Европе пришел конец
Европу как-то сравнили с велосипедом. Если не крутить педали
постоянно, сила земного притяжения тянет его к земле. Он либо едет, либо
падает.
В настоящее время действие этой силы ощущается как никогда.
Практически повсюду в Европе набирает обороты настрой на выход из
Евросоюза. Британцы уже выбывают, поляки и венгры начинают движение в
этом направлении. Голландцы и французы — следующие на очереди. А в
Турции, долгое время являющейся крайне заинтересованным и значимым
кандидатом на вступление в ЕС, правит враждебный Европе деспот.
Евросоюз, некогда символизировавший свободу передвижения, дружбу
народов, будущее, сегодня создает у меня впечатление пресловутого
тонущего корабля, с которого бегут крысы.
Что же будет с нами? «Когда речь заходит о Евросоюзе, я чувствую себя
ребенком только что разведенных родителей», — почти год назад писала
моя коллега Шарлотте Хаунхорст (Charlotte Haunhorst). С тех пор ситуация
лишь ухудшилась. А 2017 год — год европейских выборов: голосуют
Нидерланды, Франция, Чехия и Германия. Как минимум с момента проведения
референдума о Брексите я спрашиваю себя: С Евросоюзом покончено, а нам
об этом просто еще не сказали? Европа полетела ко всем чертям? И кто
виноват?
Каждый за себя и никого за всех
Когда Герт Вилдерс (Geert Wilders), лидер и единственный член
«антиевропейской» партии PVV («Partij voor de Vrijheid», Партия
свободы), летом 2016 года опубликовал свою предвыборную программу,
читать ее долго не пришлось. Вся его политика уместилась на листе А4.
Его девиз: «Нидерланды снова станут нашими». Помимо высказывания явных
антиисламских позиций, Вилдерс призывает к выходу из Евросоюза.
Национальное государство вместо Евросоюза, иллюзорная самобытность
вместо связей между странами — даже если в результате пострадают
Нидерланды, чья экономика завязана на торговле. Вилдерса, сторонников
Брексита, окружающих английского премьер-министра Терезу Мэй (Theresa
May), или, к примеру, француженку Марин Ле Пен (Marine Le Pen) можно
отправить в другие страны по обмену, превратив их в участников программы
«Эразмус» для правых политиков — и суть не поменяется. Все эти
националисты и правые консерваторы хотят выйти из Евросоюза. Но почему
именно сейчас эти течения набирают обороты? И насколько они опасны?
«Евросоюз в Брюсселе не болеет. Недуг поразил его скорее в Париже, Берлине и Риме»
«Европу невозможно представить без Франции», — утверждает Ева
Хейдбредер (Eva Heidbreder), профессор кафедры еропейской интеграции
имени Жана Монне Свободного университета Берлина. «Если Марин Ле Пен,
одержав победу на выборах, действительно возьмет курс на выход из
Евросоюза, он просто потеряет свою дееспособность».
В настоящее время парламентская фракция со скептическим отношением к
ЕС насчитывает «всего» 45 членов — из 751 депутатов. А теперь попробуйте
представить, что в бундестаге сидели бы 30 депутатов, настроенных на
упразднение бундестага? И к тому же получающих большинство в
правительствах федеральных земель?
Хейдбредер говорит, что рост влияния этих националистов являет собой
«конец медового месяца после холодной войны». Мы, дети объединения
Германии, выросли с верой в то, что победил Запад, а вместе с ним
либеральная рациональная демократия. «Но чтобы кто-то сказал: моя
политика основывается не на фактах и компромиссах, а на моем собственном
мировосприятии и моих желаниях, — раньше это не было принято», —
утверждает Хейдбредер. «Тогда следовали определенным ценностям».
Наблюдая за успехом той манеры, с которой сторонники Брексита нарочито в
своей кампании отвергали все факты и данные, нам остается только
разводить руками. «До какой степени на сегодняшний день авторитарным
антилиберальным политикам удастся добиться преимущества, как в Венгрии
или в Польше, — неизвестно. Ясно лишь то, что деятельность этих
политиков несовместима с ДНК Евросоюза».
Этот антиевропейский популизм не могут остановить национальные
ответные меры. «Евросоюз не болеет в Брюсселе», — говорит Хейдбредер.
«Скорее болезнь настигла его чуть ли не во всех европейских столицах.
Политики европейских стран то и дело разыгрывают одну и ту же карту:
«Там ЕС, а тут мы». А в прессе потом пишут: «Мы платим за Евросоюз».
Неверная формулировка проблемы мешает эффективно ее решить, а также
играет на руку популистам, которые превращают эту ситуацию в «ЕС плохой,
а мы хорошие».
Но что поделать с тем, что ЕС постоянно оказывается козлом отпущения?
И насколько это вообще оправдано? Неужели Евросоюзу недостает лишь
«умения продавать себя»? Кажется, вопросов больше, чем постановлений ЕС.
«Велосипед давно опрокинулся»
Одной из тех, кто знает ответы на все вопросы, является Ульрике Геро
(Ulrike Guérot), профессор европейской политики и исследования вопросов
демократии в Дунайском университете Кремса. Ее ассистент сразу же
пытается отделаться от меня, поскольку профессор работает над новой
книгой и уже находится на завершающей стадии, так что связаться с ней
невозможно. Но утром, в половине девятого, она, задыхаясь, все же звонит
мне. «Европа — это моя любимая тема, конечно, я волнуюсь». Еще в 1992
году она, будучи подчиненной Вольфганга Шойбле (Wolfgang Schäuble),
участвовала в работе над Маастрихтским договором, положивший начало
Европейскому союзу, каким мы его знаем. Ее новая книга «Европейская
гражданская война — Европа меж зловещим духом и гуманизмом», как раз
посвящена вопросу о том, что же вышло из строя и как это починить.
Над сравнением с велосипедом Геро лишь нервно смеется. «Европейский
велосипед давно опрокинулся. Мы этого просто не заметили». В 2005 году
французы уже голосовали против Европы на референдуме по Конституции ЕС,
«после чего они мысленно и на уровне эмоций покинули Евросоюз».
Незадолго до того с голландцами произошло то же самое. Геро перечисляет
события начиная с 1998 года, в результате которых Евросоюз все глубже
погружался в кризис. Она делает следующий вывод: «С Евросоюзом было
покончено в 2012 году, если не раньше».
Но никто не хотел об этом слышать. «В современном мире удовольствий,
где родились молодые люди, такие же как и Вы, с его музыкой в стиле
техно, Берлином, немецкой летней сказкой и чемпионами мира по экспорту, с
его роскошью и великолепием — в этом мире многое упущено в области
образования и политики». Европейская история закончилась еще до «так
называемого кризиса еврозоны, который на самом деле был банковским
кризисом».
Европейскую гражданскую войну, о которой Геро пишет в своей книге,
ведут не страны, а верхи и низы, богатые и бедные. «То, что сегодня
многие переходят на сторону правых популистов — Орбана, Вилдерса, Ле
Пен, является лишь логическим следствием социальных разочарований
последних десятилетий». От этого обесценивания частности, — говорит
Геро, перефразируя Элиаса Канетти (Elias Canetti), — можно защититься
лишь в поиске круга, коллектива людей, частью которого ты являешься.
Сегодня в большинстве случаев под этими кругами имеются в виду правые,
националистические, народные движения.
Пример из Венгрии: «В 2004 году венгры вступили в Евросоюз. В 2008
году они должны были перейти на евро. Полный надежд венгерский средний
класс стал брать кредиты в евро на покупку жилья. Затем наступил
банковский кризис. И среднему классу пришлось выплачивать кредиты в
форинтах. Знаете, как это ранит? А затем приходит Орбан и говорит: долой
Евросоюз! Тут Вам не нужно быть ни расистом, ни кем бы то ни было, Вы
просто голосуете за него». В Польше все происходило похожим образом, и у
греков схожая ситуация, по словам Геро, все они чувствуют себя
«европейцами второго сорта».
И на эту «демократическую плесень» в 2015 году обрушился так
называемый «миграционный кризис», «хотя, если спросить итальянцев, это
произошло еще раньше, но нас особенно не интересовало». «И Ангела
Меркель тут же отменяет регламент „Дублин II» по приему беженцев. А
остальные делают вывод: Европа — это когда Германия определяет, как
будут решаться вопросы».
Мой вывод таков: всего за какой-то час Ульрике Геро поведала мне о
Евросоюзе больше, чем я узнал из газет за последние несколько лет. Это и
есть основная проблема, считает Геро: «Я лично убедилась в том, что во
многих гимназиях школьники уже не могут четко сказать, что вообще из
себя представляет Евросоюз». До этого момента никому не было дела до
того, что все рушится. «А теперь все звонят и интересуются, что же
происходит с Европой. Но сейчас уже, возможно, слишком поздно. Видимо, в
европейском „пруду» должен окончательно иссякнуть запас кислорода,
чтобы затем водоем мог заново им насытиться», — говорит она.
«Невозможно заблуждаться до такой степени!»
Но насколько серьезную угрозу представляет из себя дефицит кислорода в
этом «пруду»? Я звоню человеку, который плавает в нем дольше остальных,
— Даниэлю Кон-Бендиту (Daniel Cohn-Bendit), пылкому европейцу, автору
книги «За Европу!», депутату Европарламента от партии Зеленых с 1994 по
2014 год. Господин Кон-Бендит, Европа рушится?
«Сейчас я разозлюсь», — произносит он с легким французским акцентом.
«Как обстоят дела с Нидерландами?» Партия свободы Герта Вилдерса —
вторая по значимости политическая сила в стране, — отвечаю я. «Сколько
процентов?», — спрашивает Кон-Бендит. Около 15, — осторожно предполагаю
я. «Именно», — отвечает он: «В Нидерландах, как и везде, наберется
восемь, пятнадцать или даже двадцать процентов евроскептиков, расистов,
антисемитов, идиотов. Так, к сожалению, устроено человечество. И так
будет всегда».
Однако, в то время как все, в особенности СМИ, пристально следят за
шумными популистами, — сетует Кон-Бендит, — на сторонников Евросоюза уже
никто не обращает внимания. «На днях тысячи людей собрались во
Франкфурте под девизом „Переосмыслим Европу». И обсуждали „Европу
будущего». А по всей Европе на демонстрации выходили тысячи участников
акции „Пульс Европы». Почему?» — и тут Кон-Бендит нарочно делает паузу.
«Потому что им это важно. Таким образом, у Европы по крайней мере
столько же сторонников, сколько у популистов, которых поддерживают 20%
населения. Сейчас им приходится бороться за эту Европу». Политик уверен:
националисты не получат большинства в европейских правительствах.
Точно, господин Кон-Бендит? «Да. До такой степени невозможно
заблуждаться». Хотя 71-летний политик в 2014 году «по состоянию
здоровья» отказался от участия в выборах, он не чувствует ни капли
усталости. «Повторяю: Европа не рушится. Евросоюз достиг множества
результатов. Признаю: не все исправно функционирует. Поэтому нам нужна
новая динамика. Даже если ее единственным источником будет эгоизм.
Канцлер Германии — кто она в Вашингтоне без Европы? Никто».
«Из европейской яичницы уже не сделать целых национальных яиц»
Как же спасти этот масштабный многозначительный проект? Налаживая
общение, как предлагают председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер
(Jean-Claude Junker) и политолог Ева Хейдбредер? Или вообще по принципу
«Европы в ее основах», возвращаясь к идее торгового союза, как того
требуют правые популисты?
У Ульрики Геро находится поразительный ответ: «Нам не нужно „меньше»
Евросоюза. Нам нужна другая Европа. Европейская Республика». Для этого
необходимо начать все заново. Прежде всего, необходимо добиться
равенства всех европейских граждан перед законом, а также введения
юридически закрепленного европейского гражданства. «Я рассчитываю на
Макрона (Macron) и Шульца (Schulz). Вместе им по силам построить
исправно функционирующую, демократическую, социальную Европу».
А Кон-Бендит выступает за «президента, избранного европейцами. За
настоящее европейское правительство. С совместной армией, внешней
политикой и единым мнением». Ева Хейдбредер более осторожна в своих
высказываниях, но даже она говорит следующее: «У Мартина Шульца есть
возможность восполнить один важный пробел, а именно сформулировать
содержательную политическую программу, в его случае — программу
социал-демократической партии. Итак, отвлечемся от неверной постановки
вопроса „ЕС или мы» и спросим себя: А какая политика в области
экономики, миграции, а также на рынке труда нас устроит? Какие
существуют альтернативы? Вот чего ждут люди».
То есть просто нужно интенсивнее крутить педали? Европу с
велосипедом, между прочим, сравнил Жак Делор (Jacques Delors),
председатель Европейской комиссии с 1985 по 1995 год, в то время, когда
Европейский союз еще назывался Европейским сообществом. С тех пор много
воды утекло. На сегодняшний день «европейский велосипед», пожалуй, уже
лежит на земле. А некоторые еще и топчутся по колесам, чтобы впредь на
нем невозможно было ездить. Однако все согласятся с тем, что возврат к
Европе с кое-как связанными между собой национальными государствами
трудно представить.
«Из европейской яичницы больше не сделать целых национальных яиц», —
утверждает Геро. «Это она у меня научилась», — смеется Даниэль
Кон-Бендит: «И это правда. Никогда еще Европа не была нам так нужна, как
сейчас. Не только из-за Трампа и Путина. Не только из-за климата. А все
еще и вновь из-за гигантских задач по осуществлению полноценной
глобализации. Национальные государства не в состоянии справиться с этим в
одиночку».
Для него Европа, как и прежде, остается единственно возможным путем
развития. А какие еще варианты? «Расходы, которые в результате выхода из
ЕС понесут страны и сам Евросоюз, никогда не сосчитать», — сетует Геро.
Брексит оценивают в 40-60 миллиардов. Похоже, лишь немногие понимают,
что ходить пешком ничуть не лучше, чем ездить на стареньком велосипеде. Источник
Рейтинг публикации:
|
