Во время нахождения у власти Ислам Каримов поставил одной из главных своих задач обеспечение политической стабильности и конституционного порядка в Узбекистане. Теперь уже смело можно говорить о том, что по итогам его правления, ему это удалось. Несмотря на то, что Узбекистан — самая многонаселенная республика бывшей советской Средней Азии, Каримову удалось железной рукой установить в этой стране относительный порядок, справившись с оппозиционными силами, в том числе — и с религиозными фундаменталистами, которые имели поддержку международных радикальных организаций и фондов. Ислама Каримова часто обвиняли в нарушении прав человека на территории Узбекистана. Интересно, что вместе с западными правозащитными организациями, к этим обвинениям присоединялись и радикально-фундаменталистские круги, хотя они сами отнюдь не склонны к защите прав и свобод личности. Конечно, режим Каримова действовал весьма жесткими методами, но с другой стороны — а была ли у него альтернатива?
Когда Ислам Каримов стал президентом суверенного Узбекистана, в соседнем Таджикистане начиналась кровопролитная гражданская война, а другая соседняя страна — Афганистан — вообще представляла собой сплошное «поле боя». Существовал очень большой риск распространения экстремизма и терроризма на территорию Узбекистана. Тем более, что вслед за распадом Советского Союза и крушением коммунистической идеологии, в бывших советских республиках Средней Азии началось национальное и религиозное возрождение. Узбекистан не стал исключением. Здесь также активизировались религиозно-консервативные силы, которые стремились превратить страну в исламскую республику и перестроить ее социально-политическую жизнь в соответствии с религиозными канонами. Для Ислама Каримова усиление религиозно-фундаменталистских сил означало вероятную потерю власти. Поэтому он выбрал путь бескомпромиссного и жесткого подавления любых оппозиционных сил.
Еще в начале 1990-х годов в Узбекистане была запрещена деятельность политических партий, ориентировавшихся на религиозный фундаментализм. Ислам Каримов счел их деятельность опасной для страны. Тем не менее, в 1996 году появилось Исламское движение Узбекистана (ИДУ) — организация, которая получила наибольшую известность за пределами страны и была отнесена к числу самых опасных радикальных организаций в постсоветской Средней Азии.
У ее истоков стоял Тахир Юлдашев (1968-2009) — уроженец узбекского
города Наманган, проходивший срочную службу в составе Ограниченного
контингента советских войск в Афганистане. В 1991 году 23-летнний
Юлдашев создал «Адолат уюшмаси» («Общество справедливости») — свою
первую радикальную организацию. Когда после распада Советского Союза ситуация в Узбекистане временно дестабилизировалась, Юлдашев со своими соратниками создали в Намангане «параллельное государство», в котором Тахир выполнял функции шариатского судьи. Но затем Ислам Каримов активизировал борьбу с фундаменталистами и в 1993 году Юлдашев и его товарищи бежали в соседний Афганистан, где и появилось Исламское движение Узбекистана. На протяжении 1990-х — начала 2000-х гг. Юлдашев руководил деятельностью ИДУ в Афганистане, неоднократно отправлял отряды боевиков в Среднюю Азию — с целью проникновения в Кыргызстан и Узбекистан. В 2009 году он погиб во время нанесения ракетного удара американской авиации по базам боевиков в Пакистане. Кстати, еще в конце 1990-х годов узбекские власти открыто предъявляли претензии Пакистану, что на территории этой страны осуществляется подготовка боевиков Исламского движения Узбекистана. Ведь несмотря на то, что Каримову удалось вытеснить радикалов из Узбекистана, они нашли убежище в соседних Афганистане и Пакистане.
Ближайший соратник Юлдашева Джума Ходжиев (1969-2001), более известный как «Джума Намангани», тоже происходил из Наманганской области — из кишлака Ходжа-кишлак, и тоже, как и Юлдашев, воевал в Афганистане в рядах Советской Армии, а вернувшись после демобилизации на родину, не нашел себя в мирной жизни и стал одним из основателей радикального крыла фундаменталистского движения страны. В 1993 году Джума Намангани перебрался в Афганистан, где восемь лет воевал в составе радикальных отрядов, прежде чем в 2001 году был убит при обороне Кундуза. В 2012 г. во время очередного налета американской авиации погиб новый лидер ИДУ Абу Усман Адил.
Исламское движение Узбекистана, вытесненное с территории республики, с середины 1990-х годов более активно проявляло себя в Афганистане и Пакистане, нежели в самом Узбекистане. Так, его бойцы активно участвовали в боевых действиях талибов против правительственных войск Пакистана на территории региона Вазиристан. В 2014 г. появилась информация о том, что Исламское движение Туркестана (так переименовалось ИДУ) присоединилось к действующим в Афганистане сторонникам запрещенной в России организации «Исламское государство». По мнению экспертов, эта информация вполне соответствует действительности, а ИДУ в новом статусе будет представлять для Узбекистана куда большую опасность, чем прежде, так как оно заручилось поддержкой крупной и хорошо финансируемой международной террористической организации. ИГ провозгласила создание на территории части Центральной Азии «велаята Хорасан», к которому и примкнуло Исламское движение Узбекистана. Это известие заставило руководство Узбекистана усилить контакты с властями Афганистана и Пакистана по линии антитеррористической безопасности, так как теперь стабильность в бывшей советской республике во многом зависит от того, насколько эффективно афганские и пакистанские военнослужащие и полицейские будут бороться с терроризмом в своих странах.
Радикальные фундаменталисты на территории Узбекистана всегда пользовались поддержкой консервативной части населения Ферганской долины. Этот регион традиционно считается наиболее религиозным и консервативным, так было и до революции, и в советское время. Именно Ферганская долина считается в Узбекистане зоной повышенного риска в плане распространения деятельности радикальных организаций. Религиозное возрождение, начавшееся в Узбекистане после распада Советского Союза, привело к явному противоречию политической системы страны и интересов религиозной части населения, которая хотела жить по законам шариата. Ситуация усугублялась социально-экономическими проблемами. Клановость, коррупция, безработица, низкий уровень зарплат, отток населения на заработки в другие страны — все это, к сожалению, сегодня сопровождает жизнь большинства государств постсоветской Средней Азии. На этом фоне для многих молодых людей радикально-фундаменталистские идеи получали повышенную привлекательность, в том числе и из-за своей социальной составляющей.
Власть Узбекистана на протяжении четверти века борется с религиозным фундаментализмом, но не искореняет его действительные причины. В этом — основная проблема сложившейся в стране политической системы. Режим Каримова шел по пути ужесточения наказаний для экстремистов, в том числе и потенциальных, к которым относились, по сути, все сторонники религиозно-фундаменталистских направлений, даже непричастные к радикальным действиям. В апреле 2016 г. были приняты дополнения к антитеррористическому законодательству страны, в соответствии с которыми тюремное заключение может последовать не только за участие в деятельности экстремистских организаций, но и за их финансирование, вербовку сочувствующих, а также за попытки отправиться на войну в Сирию или Ирак. Была активизирована работа с молодежью в высших учебных заведениях — для того, чтобы предотвратить возможное вступление молодых людей на путь экстремистской деятельности. Впрочем, та часть узбекской молодежи, которая учится в высших учебных заведениях, действительно в наименьшей степени склонна к усвоению радикальных идеологий. Речь идет о низших слоях узбекского общества, которые находятся в неблагоприятной социально-экономической ситуации.
Взять хотя бы социально-экономическое положение огромного количества узбекских семей, которые полностью зависят от своих родственников, работающих в Российской Федерации и некоторых других странах. Люди едут работать в Россию из-за безработицы и малых зарплат на родине, причем в России они приобретают опыт жизни в маргинальной среде, работают на тяжелых и низкоквалифицированных работах, что также способствует озлоблению многих из них. С другой стороны, репрессии против любых неблагонадежных, замеченных в связях с религиозно-фундаменталистскими организациями, также становятся определенным источником укрепления радикальных идей в узбекском обществе. Учитывая традиционно сильные родственные связи, многие родственники арестованных по религиозно-политическим делам людей сами встают на путь радикальной деятельности, особенно если с их близкими в местах лишения свободы что-то произошло или они погибли при задержании.
Если в самом Узбекистане деятельность радикальных организаций жестко пресекается, а в тюрьмы сажают за малейшие подозрения в симпатиях к фундаменталистам, то в той же России, где проживают миллионы узбекских мигрантов, куда более либеральная политика в отношении религиозных общин. Поэтому многие трудовые мигранты именно во время работы за рубежом примыкают к радикальным организациям. Не случайно российские правоохранительные органы и спецслужбы неоднократно «накрывали» ячейки радикальных организаций в местах повышенного скопления мигрантов из Средней Азии — на крупных рынках, в общежитиях строительных рабочих и т.п. Кстати, есть еще один очень важный момент — среди иммигрантов из Узбекистана, которые едут в Россию в поисках работы, много тех, кто покинул родную страну не столько даже по экономическим, сколько по политическим причинам. Получается, что режим Каримова, преследуя радикалов в Узбекистане, вытеснял их в другие государства. Кто посмелее, имеет военную подготовку, ехали воевать в Афганистан и Пакистан, в Сирию и Ирак, а «мирные» фундаменталисты и сочувствующие — в Россию, где более свободная ситуация для религиозной деятельности. Это обстоятельство создавало и создает дополнительные риски для России.
Научный сотрудник Аналитического центра МГИМО Шарбатулло Содиков называет основной причиной распространения экстремизма и терроризма в постсоветской Средней Азии все же не религиозные, а социально-экономические причины. Важную роль играет как общая отсталость экономики Узбекистана, так и его соседство с более преуспевающими в экономическом отношении государствами — Казахстаном и Туркменистаном. Кроме того, есть и еще один фактор — активная роль неузбекских этнических групп в экономической жизни страны. Иногда религиозный консерватизм смыкается с этническим национализмом, и тогда радикалы начинают обвинять действующий режим в потворствовании инонациональным, неузбекским предпринимателям, иностранному капиталу и т.д.
Исследователь из Таджикистана Парвиз Муллажанов считает, что определенные условия для распространения радикализма в Узбекистане были созданы жестким контролем за деятельностью нетрадиционных направлений в исламе. К примеру, те же салафитские общины, фактически оказываясь объектами репрессивной политики спецслужб, превращались в поставщиков кадров для радикальных организаций. В Наманганской области, которую власти считают одним из эпицентров религиозного фундаментализма, было закрыто более 70% культовых учреждений, в стране в целом преподавание религии на дому приравнено к уголовному преступлению, как и изготовление, ввоз или распространение религиозной литературы, которая может быть признана подрывной для основ государственного строя. Количество осужденных за подобную деятельность весьма немалое.
Действительно, некоторые жесткие меры, предпринимаемые правоохранительными органами, скорее озлобляют религиозную среду и настраивают ее против светской власти. С другой стороны, представители власти убеждены, что если хоть немного ослабить рычаги давления на консервативно-религиозные круги, то ситуация в стране может в скором будущем дестабилизироваться, особенно если учитывать повышенное внимание к Узбекистану со стороны эмиссаров международных террористических организаций, а также спецслужб ряда государств.
Еще при жизни Ислама Каримова многих аналитиков беспокоил вопрос, что станет с Узбекистаном после ухода с поста или из жизни бессменного лидера? В качестве самого страшного сценария называли дестабилизацию политической ситуации в стране и активизацию радикальных сил, которые могли превратить Узбекистан в новый Афганистан. Более оптимистичный сценарий рисовал усугубление клановых противоречий во власти, предъявление Узбекистану территориальных претензий со стороны соседей. Однако, пока ситуация в стране остается под контролем. Узбекские политические и экономические элиты совершенно не заинтересованы в дестабилизации ситуации в республике, поскольку именно стабильная система является главной гарантией сохранения ими своего социального статуса и финансовых ресурсов. Но существует опасность того, что раскачать ситуацию в стране попытаются внешние силы, действуя через радикальные организации и сочувствующие им социальные низы узбекского общества. Тем более, что те же США весьма заинтересованы в дестабилизации ситуации в Средней Азии, что создаст серьезные проблемы и для России, и для Китая.
