Резюме:Нынешние отношения РФ и США всё больше напоминают нормальные отношения великих держав, в рамках которых конкуренция — нормальное явление, однако им нужно научиться избегать конфронтации, особенно в области геополитики.

Томас Грэм, бывший советник по России в администрации Джорджа Буша-младшего, рассказал «Известиям», что нынешние отношения РФ и США всё больше напоминают нормальные отношения великих держав, в рамках которых конкуренция — нормальное явление, однако им нужно научиться избегать конфронтации, особенно в области геополитики. При этом главная угроза для Америки сейчас — это не Россия или Китай, и даже не радикальный ислам, а мировой беспорядок, поскольку США не имеют опыта существования в рамках многополярного мира и продолжают руководствоваться устаревшей парадигмой в своей внешней политике.

— Как бы вы охарактеризовали состояние российско-американских отношений?

— Сейчас идет поиск нового формата наших отношений. После окончания холодной войны с нашей стороны были ожидания, что Россия перейдет к демократии, к системе наподобие американской. Но оказалось, что Россия идет по иному пути. Она снова стала уникальной страной, которой была на протяжении столетий.

Поэтому необходимо переосмыслить наши отношения. Россия не хочет интегрироваться в западный мир, она стремится быть суверенной державой, имеющей свои собственные ценности, которые не сильно отличаются от западных, но имеют нюансы. Из-за этого не получается договориться о стратегическом партнерстве или о более тесном сотрудничестве по большинству вопросов. Не получится и в будущем.

— Тогда какими должны быть отношения Москвы и Вашингтона?

— Думаю, мы постепенно приходим к пониманию, что наши отношения должны быть нормальными, как между великими державами. То есть и у РФ, и у США есть свои национальные интересы. Где-то они совпадают, а где-то нет. Там, где есть позитив, мы будем стараться сотрудничать, там, где негатив, — будет противостояние. Вопрос в том, как настроить эти отношения таким образом, чтобы негатив не привел к полномасштабной конфронтации.

Но повторю, сейчас главное — понять, как переосмыслить наши отношения, потому что в них действительно наступила новая эпоха.

— Не перерастет ли нынешняя напряженность в еще одну холодную войну?

— Это не повторение холодной войны, это нечто другое, более похожее на нормальные отношения между великими державами.

В нашей внешней политике начинается очень болезненный период переосмысления. Однополярный мир оказался невозможен, и мы идем к становлению многополярного мира. Однако с момента превращения в великую державу США никогда не сталкивались с многополярным миром.

Наш основной подход всегда заключался в том, чтобы определить главного врага и на этом строить внешнюю политику. Во время холодной войны главный враг — СССР, главный принцип — сдерживание. После распада СССР мы продолжали действовать в рамках этой парадигмы. Администрация Буша-младшего попыталась сделать новым главным врагом радикальный ислам. Главный принцип — свобода, freedom agenda. Не получилось. Потому что радикальный ислам не является экзистенциальной угрозой для США.

Сейчас создается новый многополярный мир, в котором невозможно найти главного врага, его вообще нет.

Есть разные державы. Ни одна из них не является стопроцентным врагом или другом. Какой может быть главный принцип в таком мире?

Этот этап болезненный, потому что нам надо адаптироваться, а в нашей дипломатической истории нет ничего, что подсказывало бы, как поступить. Нам придется изучать опыт других стран. Скорее всего, европейских.

Нам необходимо понять, что надо иметь дело с державами, которые в какой-то степени равные США, чего раньше не было. СССР был равным как враг, но не как партнер.

— Сейчас многие кандидаты в президенты США говорят о пересмотре внешней политики. Как это может повлиять на отношения с Россией?

— Я не думаю, что пересмотр нашей внешней политики произойдет в ближайшем будущем. Хотя кандидаты и говорят об этом, главные вопросы для американского электората — внутриполитические и экономические.

Во время этой предвыборной кампании мы не обсуждаем вопроса переосмысления внешней политики. Эта кампания, как ни странно, больше о прошлом, чем о будущем. Например, Трамп обещает сделать Америку великой. Значит ли это, что сейчас мы не являемся великой державой? Когда в таком случае мы были великими?

Что касается Клинтон, для нее хорошие времена — это 1990-е годы, но это тоже о прошлом. Сандерс рассуждает о социализме, о временах своей юности — о 1960-х годах.

Если речь и заходит о внешней политике, то скорее о том, чтобы вернуться в то время, когда мы были единственной сверхдержавой, когда в одиночку определяли повестку дня для мирового сообщества.

Думаю, настоящая дискуссия о внешней политике США и о роли в мире начнется только после выборов, когда изменения в мире заставят нас обсуждать такие вопросы.

— Россия и США когда-нибудь смогут договориться по большинству вопросов?

— Страны не всегда становятся партнерами. Есть мирное сосуществование, когда мы понимаем друг друга, стараемся избегать ненужной конфронтации. Но мы сознаем, что у нас разные национальные интересы и всегда в наших отношениях будет элемент конкуренции.

У России и США разные представления о правилах игры. Мы по-разному трактуем многие понятия. Например, легитимность, суверенитет, самоопределение, что такое легитимное применение силы, имеют ли право на существование сферы влияния. Всегда будут крайности и разногласия.

— Это черта только российско-американских отношений?

— В китайско-американских отношениях то же самое. Это нормально. Не надо придавать этим разногласиям слишком большое значение. Конкуренция будет, но она должна быть мирной и цивилизованной.

— Какие самые перспективные сферы для сотрудничества РФ и США?

— Мы можем успешно сотрудничать в сфере нераспространения оружия массового уничтожения. Мы понимаем, что распространение ОМУ вредит нашим интересам. Думаю, что возможно сотрудничество в Арктике, несмотря на то что и у нас, и у вас есть эксперты, которые хотят превратить ее в арену геополитического противостояния.

В принципе, возможно сотрудничество в борьбе с терроризмом, но пока у нас довольно разное понимание этого явления. Это видно сейчас в Сирии, где РФ и США выступают против ИГИЛ (террористическая организация, деятельность которой запрещена на территории России), но воюют с ней по-разному. Для России укрепление режима Асада — это правильный подход. Для США правильный подход — это свержение Асада и договоренности между остатками режима и умеренной оппозицией.

Мы могли бы также сотрудничать в космосе, в решении глобальных проблем — изменения климата, пандемий, трансграничной преступности.

— Какие сферы самые проблемные?

— Проблемы возникают прежде всего в области геополитики. Например, на Ближнем Востоке мы заинтересованы в установлении нового равновесия, но по-разному подходим к тому, как создать это равновесие.

— Россия, мне кажется, выступает за сохранение статус-кво в этом регионе.

— Это нереально, поскольку мир быстро меняется и невозможно воссоздать то, что было.

Иран сейчас реинтегрируется в мир, уже не будет того, что было в последние 30 лет. На повестке дня очень серьезные изменения в Саудовской Аравии, на фоне глобализации и изменений в энергетике руководить этой страной как раньше невозможно.

Ближний Восток стал другим и сохранение статус-кво не имеет смысла. Вернуть его невозможно. Надо понять тенденции и постараться их канализировать, чтобы в конечном итоге мы получили тот Ближний Восток, с котором могли бы жить.

— Получается довольно тревожная ситуация...

— Есть геополитические вопросы, по которым мы не можем прийти к полному взаимопониманию, но могли бы найти взаимоприемлемый вариант.

Например, европейская безопасность. Мы могли бы жить спокойно, чтобы конкуренция не угрожала большой конфронтацией. По украинскому вопросу полное взаимопонимание тоже вряд ли достижимо, но какой-то промежуточный вариант, чтобы мы могли спокойно конкурировать, возможен.

Стратегическое партнерство и полное согласие между Россией и США невозможны. Вопрос в том, как сделать нашу конкуренцию мирной.

— Как вы видите главные угрозы для США?

— Главная внешняя угроза — мировой беспорядок. Угрозы кроются не в Китае, России или Африке. Вопрос в том, как выстроить с этими силами такие отношения, которые бы работали на пользу США. Но эта конфигурация должна приносить пользу и другим участникам, иначе она не будет работать. Так что главный вызов — это переосмысление мироустройства.

Известия