Несмотря на то что в Бельгии находится штаб-квартира НАТО, а Брюссель — столица Евросоюза, новости из этого королевства редко попадают на первые полосы газет и в телевизор. Все изменилось 22 марта, когда сперва прогремели два взрыва в брюссельском аэропорту Завентем, а затем сработала бомба на станции метро «Мальбек». Погибло 35 человек, свыше 300 получили ранения. Теракты происходят в мире чуть ли не каждый день — так, 27 марта взрыв в пакистанском Лахоре унес жизни 72 человек. Но мировое общественное мнение, как бы это ни было цинично, больше поражается трагедиям в благополучной части мира, а Брюссель — столица самого благополучного региона, ЕС. «РР» рассказывает о том, как бельгийцы переживают случившееся
— Мне кажется, что среди полицейских и военных есть помощники преступников, и это люди, которые занимают не последнее место в структурах, призванных обеспечивать безопасность и бороться с терроризмом, — размышляет Кзав, француз, более 20 лет проживающий в Брюсселе. — Иначе я никак не могу объяснить тот факт, что Салах Абдеслам (обвиняемый в организации терактов в Париже — «РР»), про которого, кажется, все всё знают, больше четырех месяцев находился на свободе, проживая в Брюсселе — к слову, отнюдь не самом большом городе на земле.
Мы разговариваем в квартале Мароллы, который когда-то был окраиной Брюсселя; сейчас это уже почти центр, самое показательное место города. Место по-хорошему сумасшедшее, которое населяют художники, поэты, старьевщики, антиквары, клошары и алкоголики. Здешние обитатели, называющие себя марольянцами, — публика настолько пестрая, что если Брюссель — это столица ЕС, то здесь и вовсе маленькое представительство Организации Объединенных Наций.
Впрочем, не все склонны критиковать власти:
— О какой вине правительства и военных можно говорить, когда происходит теракт? — спрашивает местный житель Стефан. — Они делали все, что могли, чтобы защитить нас. Просто у них не получилось…
Наивысший уровень
В ноябре 2015 года, через неделю после парижских терактов, в Бельгии был установлен так называемый наивысший уровень террористической угрозы. Полномочий на введение режима чрезвычайного положения у центрального бельгийского руководства нет, страна представляет собой крайне децентрализованную федерацию. Наивысший уровень террористической угрозы продержался почти неделю, но без политических последствий. Во Франции Франсуа Олланд воспользовался чрезвычайным положением, чтобы, с одной стороны, повысить свою популярность и авторитет как спасителя нации, а с другой — провести в экстремальных условиях несколько важных антитеррористических законопроектов. Федеральные власти Бельгии ничего подобного не сделали.
Четыре месяца спустя Брюссель разбудило взрывной волной, и страна немедленно перешла на наивысший уровень угрозы. В этот раз на два дня. Ни в первом, ни во втором случае политического ответа не последовало — ни рационального, ни даже эмоционального и спекулятивного. Были предприняты беспрецедентные меры безопасности, но и они оказались техническими, ничего принципиально не изменив. Осталось прежним и отношение властей к потенциальным угрозам террористического воздействия, и отношение населения, в массе своей глубоко провинциального, к проблеме безопасности.
Парадоксально и то, что реакция властей на первое потрясение — теракты в соседнем Париже — оказалась более ощутимой, чем на взрывы у себя дома. Через неделю после парижских событий власти получили информацию о возможной подготовке подобных нападений в бельгийской столице, и в Брюсселе перестал работать не только общественный транспорт, но и школы, торговые центры, рынки. Закрылись концертные залы, на улицах даже самых безопасных районов появились военные с автоматами и автомобили, оборудованные системами наблюдения. Любые подозрительные машины останавливали, а некоторые даже взрывали, если не удавалось вовремя найти хозяев. Наивысший уровень угрозы тогда был введен на выходных, и брюссельские власти в субботу рекомендовали закрывать кафе с наступлением темноты, еще до вечернего наплыва клиентов. То в одном, то в другом районе города проходили спецоперации, дороги перекрывали, местных жителей, клиентов гостиниц и ресторанов просили некоторое время не выходить на улицу… Город продержался на осадном положении несколько дней, пока власти не заявили, что ожидаемого теракта не произошло. И все вздохнули с облегчением.
К Новому году брюссельцев ждал очередной неприятный сюрприз: на праздничной неделе полиция раскрыла заговор, предотвратив теракты на главной исторической площади Брюсселя — Гран Пляс. 30 декабря власти даже решили отменить традиционный фейерверк и связанные с ним празднества. Празднующие рассредоточились по районам, и в новогоднюю ночь небо над городом напоминало московское — брюссельцы соревновались в яркости фейерверков.
Террор 2015–2016 в Западной Европе
Логово террористов
Еще в конце 2015 года Брюссель стали называть «логовом террористов» — на весь мир прославился эмигрантский район Моленбек, в котором жили организаторы парижских терактов. В стране начались бурные дискуссии о том, кто «проморгал» — нынешняя мэр-либерал, предыдущий мэр-социалист или же во всем виноваты МВД и федеральная полиция. Но дальше дискуссий дело не пошло; идея министра внутренних дел проверить каждый адрес в Моленбеке не воплотилась на практике, победила толерантность. На жизни города это никак не сказалось. Когда из района схлынул поток иностранных журналистов, некоторые жители Брюсселя стали возить туда на экскурсию гостей. За неимением достопримечательностей туристы довольствовались местной шаурмой.
Постепенно напоминания об угрозе теракта стали вытесняться из повседневной жизни бельгийцев. Все, что было закрыто, вскоре заработало, военные примелькались. Однако не в долгом времени, в день саммита ЕС–Турция в том же Моленбеке, в четырех километрах от лидеров стран ЕС со стрельбой и взрывами задержали Салаха Абдеслама. Вновь начались разговоры об уровне террористической угрозы, но никаких решительных действий они за собой не повлекли. Власти праздновали успех, а брюссельцы, в том числе еврочиновники, погрузились в затишье перед Пасхой. В это время здесь многие собираются в отпуска, ведь это время школьных каникул.
Через несколько дней прогремели взрывы в международном аэропорту и метро рядом со зданиями европейских институтов. Уровень угрозы немедленно взлетел до наивысшего по всей стране, в столице перестал ходить общественный транспорт, закрылись вокзалы, власти обратились к людям с просьбой не выходить из дома. Это был тот максимум, который смогло позволить себе правительство Бельгии. Постепенно, по мере осознания масштабов бедствия, больницы и учреждения отменили все приемы, страна замерла. Как и в ноябре, чрезвычайные меры безопасности в одних местах привели к крайне опасным ситуациям в других. После парижских терактов люди, буквально изголодавшиеся после закрытия супермаркетов на несколько дней, массово поехали в торговые центры. После терактов в Брюсселе были закрыты одни вокзалы, но остались открытыми другие — туда выстроились огромные очереди.
И вновь брюссельский парадокс: несмотря на то что террористы нанесли удар в самое сердце столицы, чрезвычайные меры очень быстро сошли на нет. Движение транспорта было частично восстановлено в тот же день, и уже на следующее утро начали работать некоторые линии метро. Школы и магазины не закрывались, концерты не отменялись. Хотя сообщники террористов по-прежнему разыскиваются, власти снизили уровень угрозы на третий день после взрывов. Наконец-то состоялся концерт звезды франкофонов, рокера Джонни Холлидея, еще в ноябре перенесенный на 26 марта по соображениям безопасности.
Хотя веерные спецоперации продолжались то в одном, то в другом районе столичного региона, они уже вызывают скорее интерес, чем страх, и неизменно привлекают зевак, которые охотно вступают в разговор с журналистами. О Моленбеке будто забыли — внимание телезрителей переключилось на Схарбек, Андерлехт, Форе, досталось даже более-менее благополучному Сен-Жилю. Во всех этих районах Брюсселя задержаны обвиняемые в терроризме. Вместо промахов коммунальных властей теперь обсуждают работу полиции, упустившей из виду будущего смертника. Как и в прошлый раз, без последствий. Главы минюста и МВД даже подали в отставку, но премьер-министр ее не принял. Вопрос изучит парламентский комитет и выдаст свое заключение, когда буря уже стихнет.
Обсуждаем теракты
В Европе силовикам принято доверять. Обеспечение безопасности — это почетная миссия и серьезная хорошо оплачиваемая профессия; следовательно, полицейские и военные должны быть профессионалами. Но увы! «Полиция и спецслужбы Бельгии не доросли до тех колоссальных вызовов, которые перед ними стоят», — напишет брюссельская газета De Standaard 25 марта.
«Мы уже несколько месяцев знали, что террористы живут в Моленбеке, а также в Андерлехте или Схарбеке — все это районы Брюсселя, — подхватит обозреватель Deutsche Welle Барбара Везель. — Мы знаем и о том, что боевики могут собирать бомбы и готовиться к самоподрывам в других бельгийских городах. Также нам известно, что над брюссельской полицией стоят еще шесть инстанций, которые не очень охотно взаимодействуют друг с другом. Что для следователей по борьбе с терроризмом отведено в штате лишь 750 мест, из которых 150 до сих пор остаются незанятыми».
Большинство людей, которые приехали тогда, на волне первой большой миграции, до сих полностью не ассимилировались, по словам жителей Брюсселя:
— Теракты — это следствие непродуманной и неграмотной политики правительства, — включается в разговор Набиль, еще один местный француз.— И началось все не сейчас, а в восьмидесятые годы прошлого века, когда было принято решение признать равными права граждан стран, ранее являвшихся колониями той же Франции, Бельгии или Голландии.
Дети мигрантов, которые пошли в европейские школы, возможно, стали другими, в большей степени адаптировались к жизни в Европе. Но мигрантов много, и держатся они друг друга, формируя целые этнические кварталы, так что разность культур по-прежнему хорошо чувствуется, особенно здесь, в Брюсселе. Впрочем, наверное, этот вопрос стоит так же остро, как и во Франции, в том же Париже, или в Англии, в Лондоне, где существуют неблагополучные районы.
Это не касается мусульман из квартала Мароллы, которые давно уже «свои арабы». Здесь не склонны усматривать прямую связь между терактами в Брюсселе и Париже с наплывом мигрантов в Европу в 2015 году. Да, возможно, признаются местные, среди тех, кто бежал из Сирии и Ливии, затесались люди, причастные к террористической деятельности или потенциально готовые стать террористами. Да, нынешняя открытость европейских границ не позволяет обеспечить безопасность. Но это не повод ни для нападок на мигрантов, ни для закрытия границ, — в этом уверено большинство местных жителей.
Европейская провинция
Глубокая провинциальность Бельгии, отсутствие интереса к соседним областям сказались, кажется, и на переживании траура. Весь бельгийский и европейский истеблишмент счел своим долгом почтить память жертв терактов у импровизированного мемориала на площади возле брюссельской биржи. На католическую Пасху от биржи должно было стартовать «шествие против страха», чтобы выразить солидарность перед лицом терроризма, но власти рекомендовали отменить мероприятие по соображениям безопасности, и организаторы согласились. В воскресенье площадь, все подходы к которой охраняет полиция, посетило несколько сотен человек; многие возложили цветы и зажгли свечи на мостовой. Но уже в нескольких сотнях метров от мемориала жизнь идет своим чередом. К северу от площади в кафе сидит европейская публика, а к югу, традиционно, — арабская. Все заняты своим делом, нигде нет никаких памятных знаков. И несмотря на то, что мостовая устлана цветами, торговец в ближайшем к площади супермаркете признает, что торговля ими идет ненамного бойче, чем обычно.
После взрывов в Брюсселе город пришел в себя быстрее, чем после парижских терактов. Сравнить на глаз число пассажиров в общественном транспорте, который в первую очередь мог оказаться в убытке, трудно: теракты пришлись на Страстную неделю, когда трудовая активность в Брюсселе заметно снижается. Но и в этих условиях недостатка в пассажирах нет, как и в гостях столицы, которые как ни в чем не бывало затаскивают чемоданы по длинным лестничным пролетам открытых станций метро. На платформах подземки дежурят военные, периодически инспектируя мусорные корзины. Изменения станут более ощутимыми, когда на подъезде к пока еще закрытому аэропорту Брюсселя начнут проверять документы — так обещает администрация.
Но ни в политике, ни в жизни ничего принципиально нового не наблюдается. Как оказалось, главное для брюссельцев — вернуть привычный ход жизни. В районах, удаленных от центра, даже перестали мелькать военные патрули — их перебросили на охрану метро и других принципиально важных объектов. Это, возможно, самый наглядный урок, который извлекли власти после ноябрьских потрясений. Правительство, полномочия которого ограничены глубокой федерализацией трехъязычной страны, сделало ставку на спокойствие граждан, оставшись верным бельгийскому менталитету.
Что теракты действительно заставили изменить, — так это принципы работы иностранной прессы, которой в Брюсселе непропорционально много. Журналисты, по обыкновению занятые работой в евроинститутах и в НАТО, вдруг осознали, что и в Бельгии тоже могут быть новости. Даже самые профессиональные издания, с отличной сетью источников во всех важных панъевропейских учреждениях, никогда не сталкивались с бельгийской прокуратурой, полицией и министерствами. И на просьбу журналиста подписать его на рассылку пресс-релизов в ведомствах с недоумением спрашивают: действительно ли он хочет получать всю информацию? Многим корреспондентам пришлось начинать с нуля — до этого они занимались Североатлантическим альянсом, а теперь вынуждены обрабатывать бельгийские реалии. Вышла на первый план и языковая проблема, поскольку многие аккредитованные при международных институтах не знают французского, а бельгийцы — английского. Если же представитель бельгийского учреждения — фламандец, то он более охотно отвечает на вопросы на своем родном языке, голландском, чем на ненавистном французском. Но если до терактов о Бельгии в мире не знали почти ничего, а после парижской трагедии узнали Брюссель с его худшей стороны, то после брюссельских взрывов, как ни цинично это звучит, у бельгийцев появится шанс занять более достойное место на страницах мировой прессы.
Новости, которые отсюда должны последовать в первую очередь, связаны с обсуждением новой политики объединенной Европы. Мир меняется, и не замечать его угроз нельзя. Впрочем, не менять политики, то есть сохранять европейский образ жизни, — тоже ответ; хорош ли он, плох ли, но, во всяком случае, возможен. Отдельно взятый Брюссель, похоже, склоняется именно к нему. По крайней мере, террористам не удалось спровоцировать внутреннюю агрессию и охоту на ведьм.
Моленбек-Сен-Жан. Коммуна, откуда пришел террор
Это практически центр Брюсселя: до Гран Пляс, главной площади города, пешком можно добраться за десять-пятнадцать минут. Под боком штаб-квартира НАТО, бюрократические инстанции ЕС. Именно в этом районе жил и был задержан (за четыре дня до взрывов в Брюсселе) Салах Абдеслам, главный организатор парижских терактов 13 ноября 2015 года. Еще один террорист, Абдельхамид Абаауд, убитый парижской полицией в Сен-Дени, — тоже выходец из Моленбека. Оба здесь родились и выросли. Братья Бакрауи, подорвавшие себя в бельгийском аэропорту, также связны с Моленбеком, как и их вербовщик Фейсал Шеффу, арестованный бельгийскими правоохранителями уже после терактов, 26 марта. Более того, террористы, организовавшие в 2005 году взрывы в Лондоне, хотя сами из Великобритании, с выходцами из брюссельской коммуны плотно контактировали и постоянно переписывались.
Моленбек появился в конце XIX века; раньше это была промзона, и здесь всегда обитало много мигрантов. Сначала сюда приезжали итальянцы и выходцы из восточной Европы, в 60–70-е годы XX века на бельгийские заводы ехали турки и марокканцы. Потом многие заводы закрылись, так как сменились приоритеты бельгийской экономики. На смену тяжелой промышленности пришла сфера услуг.
Сегодня огромная часть района сидит без работы (30% безработных, а среди молодежи безработица достигает 60%), плотность населения невероятная, школьники мечтают получить вместо аттестата хотя бы справку об окончании школы — о том, что учились, но по всем предметам получили «неуд». Полиция в район предпочитает не соваться без лишней необходимости, хотя в последние недели здесь постоянно ищут экстремистов. В общем, натуральный «13-й район» из одноименного популярного фильма по сценарию Люка Бессона.
