Всего лишь три дня понадобилось террористам, чтобы организованно ответить серией взрывов в Брюсселе на арест главного подозреваемого в организации терактов в Париже Салаха Абдеслама. Трансформация ИГ из сети вооруженных группировок в квазигосударство с единым центром принятия решений ознаменовала переход международного терроризма на качественно новый уровень.

Терроризм из явления превращается в процесс. На смену прежнему сетевому принципу организации групп террористов приходит стратегическое планирование террористической деятельности. Она становится перманентным процессом, способным влиять на  самочувствие целых обществ. 

Если считать, что у квазигосударства ИГ есть «внешняя политика», то первым её актом стало внесение хаоса в Европу как наиболее слабое звено мира вне ислама. Во втором акте расшатывание Евросоюза и ослабление управляемости  отдельных государств должны создать  условия для великого переселения в Старый Свет мусульман из Северной Африки, Ближнего Востока и Центральной Азии.

До появления ИГ ставка делалась на «мирное» завоевание Европы. В Лондоне находится штаб-квартира созданного в 1997 году European Council for Fatwa and Research (ECFR) - центрального учреждения Федерации исламских организаций Европы (FIOE). Европа, утверждают идеологи ECFR, - это гнездо «экстремистских сил фундаментализма, представляющих собой альянс крестоносцев и сионистов».  

Под эгидой ECFR действует разветвленная сеть мечетей, школ, центров подготовки имамов и других заведений. Их деятельность финансирует правительство Катара через благотворительные учреждения.

О масштабах деятельности ECFR говорит уже тот факт, что эта экстремистская структура добралась даже до периферийной Украины. Здесь работает Всеукраинская ассоциация общественных организаций «Аль-Раид», зонтичная структура ассоциации «Братьев-мусульман». В 2008 году на базе этой организации было создано Духовное управление мусульман Украины «Умма». 

Спонсорами «Аль-Раида» и «Уммы» являются Федерация исламских организаций Европы (FIOE), Организация гражданских реформ (Social reform society, Кувейт), Исламская помощь (Islamic Relief, Великобритания), Всемирная ассамблея мусульманской молодежи (WAMY, Саудовская Аравия). Все они входят в сеть «Братьев-мусульман».

Глава ECFR Шейх Юсуф аль-Карадави говорит: «Завоевание не обязательно осуществляется силой оружия. Мы захватим эти страны (европейские) без всякого войска. Нам нужна лишь армия богословов и проповедников, которые будут говорить об исламе на всех языках и диалектах».

Однако кризис с наплывом мигрантов-мусульман, подтолкнувший страны Европы к принятию ограничительных мер в отношении «мирных завоевателей», не мог не привнести коррективы в планы тех, кто стоит за Юсуфом аль-Карадави. Общеевропейские масштабы террора и его перманентный характер вполне могут позволить исламским интервентам говорить с отдельными европейскими столицами языком ультиматумов. А договориться о единстве действий у Европы не получается.

В период «мирного завоевания» пришлые мусульмане выпрашивали у властей европейских стран «социальный пакет». Как правило, получали. С переходом к перманентному террору они скажут (уже начинают говорить): «Отдай или умри!» Для европейцев дело может кончиться тем, что сначала отдадут требуемое, затем молитвенный коврик станет в Европе самым ходовым товаром, а под конец кюре и протестантские проповедники пойду на курсы переквалификации - мусульмане всегда ценили ренегатов.

* * *

Традиция номадов всех времен и народов – не ударяться в тонкости производственных отношений тех стран, куда они приходят, а извлекать прибавочную стоимость внеэкономическим путем. Нашествия Чингисхана и его последователей, завоевания арабов времен первых халифов – тому подтверждение. Поэтому появление новых пришельцев с Востока, в авангарде которых идут «тумены» мигрантов и «сотни» джихадистов, не стоит рассматривать как некое уникальное явление. Вопрос заключается в том, сумеют ли те, кому грозит это нашествие (Хантингтон называл его «столкновением цивилизаций»), объединить свои силы до наступления критического момента?

Существует еще один вопрос: почему отработка методов террора «новой волны» началась с Франции и Бельгии? Может быть, потому, что именно здесь дальше всего зашли процессы общеевропейской деградации и именно эти страны оказалась самой слабой частью самого слабого звена?

Законы об однополых «браках»; союзы извращенцев всех мастей; призывы доносить в полицию на сограждан, использующих выражения «нормальная семья», «нормальная половая ориентация», – все это приметы общественной жизни и Франции, и Бельгии. Причем для «преступников» такого рода во Франции предусмотрено тюремное заключение, а министры французского правительства рекламируют образовательные программы, дрессирующие граждан с целью заставить их согласиться с относительностью понятий «мужчина» и «женщина». Россия же, принявшая закон о запрете пропаганды половых извращений в школах, порой изображается в СМИ этих стран как «нацистский ад на Земле».

Смертельная для народа патология объявлена формой общественного здоровья, а призыв к человеческой норме – преступлением. Зато власть снисходительна к правонарушителям, которые завтра могут стать террористами:  избиратели, однако!

Европа нездорова, это известно давно. Хорошо известно также, что ослабленный болезнью организм восприимчив к любой инфекции. Вопрос в том, как скоро европейцы смогут (и смогут ли?) найти лекарство против подтачивающего их цивилизацию вируса. Если не смогут, Европы, какой её знали во всём мире, больше не будет.