Сирийские прогнозы

Намерение Турции, Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов ввести свои войска в Сирию (а Анкара, судя по некоторым сообщениям, уже фактически начала сухопутную операцию на сирийской территории) способно еще больше осложнить ситуацию во всем ближневосточном регионе. При этом все основные участники конфликта из числа региональных держав преследуют собственные цели – среди которых борьба собственно с боевиками запрещенного в России «Исламского государства» не относится к числу приоритетных.

Анализ вышеуказанных целей позволяет лучше оценить возможность скоординированных действий этих государств и в целом перспективы развития военно-политической ситуации в Сирии и вокруг нее.

Для Турции главной угрозой в настоящее время выступает установление контроля за турецко-сирийской границей и прилегающими к ней сирийскими районами со стороны правительственной сирийской армии, ополченцев и тем более курдов. В последние дни сирийские ополченцы совместно с бойцами курдских сил самообороны в результате стремительной наступательной операцией установили контроль над стратегически важным городом Тель-Рифаат в 20 километрах от границы с Турцией на севере провинции Алеппо. А несколько дней назад курдские бойцы освободили город Миннех и одноименную авиабазу, тем самым отрезав путь снабжения террористов из приграничного города Аазаз в Тель-Рифаат. С юга в двух километрах от Тель-Рифаат идут ожесточенные бои между сирийской армией и террористами.

Турецкая артиллерия за последние дни несколько десятков раз открывала огонь по позициям бойцов курдских сил самообороны на севере Алеппо. Таким образом, по словам командования сирийского ополчения, турецкие вооруженные силы прикрывают отряды боевиков в приграничных населенных пунктах. Также курды и сирийские ополченцы фиксируют переход с территории Турции вооруженных боевиков. Турецкое правительство уже заявило, что не потерпит перекрытия границы в районе городов Джераблус и Аазаз и наступления подразделений курдского «Демократического союза» на Аазаз. Премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу подтвердил, что турецкие войска наносят удары по позициям курдов на севере Сирии и пообещал и далее отвечать им «за каждый шаг» в Алеппо.

Согласно данным военных источников, Турция может задействовать для осуществления сухопутной военной операции в Алеппо от 70 до 80 тысяч военнослужащих при поддержке 300-400 единиц бронетехники и под прикрытием сил ВВС, базирующихся на американской военной базе «Инджирлик», а также на военном аэродроме в городе Диярбакыр – вокруг которого не случайно недавно вспыхнули боевые действия между турецкими правительственными силами и подразделениями «Рабочей партии Курдистана» и их союзников.

Для интересов Анкары одинаково опасны как перекрытие турецко-сирийской границы, так и появление в Северной Сирии автономного образования местных курдов, способного стать «центром притяжения» для турецких курдов.

Однако возможная сухопутная военная операция Турции приведет к консолидации всех противостоящих Анкаре сил – от остающихся в тылу подразделений турецких курдов до сирийского «Демократического союза», подразделений движения «Хезболла», иранских подразделений, сирийских ополченцев и частей сирийской правительственной армии. Лидер «Демократического союза» сирийских курдов Салих Муслим Мухаммад уже пообещал, что в случае вторжения Турции в Сирии «весь сирийский народ будет противостоять им».

Следует также учитывать присутствие в сирийском небе самолетов российских воздушно-космических сил, которые сделают фактически невозможными самостоятельные наступательные операции турецких ВВС – поскольку Россия заключала соглашения о предотвращении инцидентов напрямую с США.

Кроме того, обострение полемики между Анкарой и Вашингтоном по вопросам более активного вовлечения Турции в сирийский конфликт не позволяет говорить о том, что турецкая военная операция встретит безоговорочную (в том числе военно-политическую) поддержку со стороны США и НАТО. Это дает основания предположить, что, по крайней мере, в ближайшее время Турция попытается ограничить свое вмешательство в Сирии артиллерийскими обстрелами сирийской территории, беспрепятственным пропуском через турецко-сирийскую границу отрядов боевиков и увеличением финансовой помощи «Исламскому государству» и аффилированным с ним структурам. Ливанский телеканал «Аль-Маядин» уже сообщил, что не менее 400 боевиков радикальной исламистской группировки «Файлак аш-Шам» прибыли через Турцию в сирийскую провинцию Алеппо для оказания военной помощи террористической организации «Джебхат ан-Нусра». Тем не менее, именно самостоятельная полномасштабная военная интервенция Турции в Сирии в настоящее время представляется наиболее реальной в сравнении с другими аналогичными вариантами.

Интересы Саудовской Аравии в сирийском конфликте носят более опосредованный и многоплановый характер и лежат не только в военно-политической, но, прежде всего, в экономической плоскости.

Прежде всего, судя по имеющейся информации, в Эр-Рияде видят в дальнейшей эскалации военной напряженности в Сирии – неизбежной в случае военного вмешательства Турции и монархий Персидского залива – источник роста мировых цен на нефть, который произойдет без сокращения квоты на добычу в рамках ОПЕК самой Саудовской Аравией. Подобный «отскок» цен вверх позволил бы саудовским властям продолжить политику, направленную на расширение своей доли на мировом нефтяном рынке при одновременном снижении издержек для собственного государственного бюджета – который был сверстан исходя из цен на нефть более чем в 100 долларов за баррель, притом, что в Объединенных Арабских Эмиратах бюджет был сверстан под стоимость нефти в 80 долларов за баррель, а Катаре и Кувейте – менее чем в 60 долларов.

По данным Международного валютного фонда, подобная ситуация означает для саудовской экономики бюджетный дефицит в объеме 20% от ВВП, что превышает 120 млрд долларов, поскольку на нефтяные доходы приходится примерно 90% всех поступлений Саудовской Аравии.

В этой связи показательными стали договоренности, достигнутые 16 февраля на встрече в Дохе с участием представителей России, Катара, Венесуэлы и Саудовской Аравии о том, чтобы заморозить добычу нефти на уровне 11 января текущего года. Успех данной встречи связан в первую очередь с изменившейся позицией саудовской стороны – поскольку и Россия, и Венесуэла ранее уже высказывались в пользу замораживания и даже сокращения добычи нефти.

Что же касается Саудовской Аравии, то Эр-Рияд на протяжении нескольких недель подавал противоречивые сигналы, подчеркивая, в частности, что ни при каких условиях не сократит добычу без соответствующих действий других крупных игроков: России, Ирана и Ирака. По данным Международного энергетического агентства, Саудовская Аравия как ведущий производитель в рамках ОПЕК в январе текущего года добывала 10,2 млн баррелей в сутки притом, что соответствующий показатель России составил 10,9 млн баррелей в сутки.

Таким образом, подвижки в вопросе обеспечения выгодного для Эр-Рияда соотношения объемов добычи нефти и уровня цен на нее может стать для Саудовской Аравии достаточным основанием для того, чтобы ограничить свое участие в сирийском конфликте военно-техническим содействием силам возглавляемой США коалиции посредством подразделений королевских военно-воздушных сил. Тем более, что боевые качества саудовской армии (уже вовлеченной в конфликт в Йемене) значительно уступают аналогичным показателям армии Турции. Министр иностранных дел Саудовской Аравии Адель аль-Джубейр подчеркнул, что Эр-Рияд готов отправить на территорию Сирии наземные войска лишь в составе возглавляемой США коалиции, дав понять при этом, что его страна считает ключевым приоритетом в Сирии отстранение от власти президента Сирии Башара Асада в том числе «с помощью силы».

При этом в Эр-Рияде не могут не понимать, что вовлеченность Саудовской Армии в военный конфликт в Сирии неизбежно напрямую столкнет войска Королевства с их главным геополитическим конкурентом во всем регионе – Ираном - располагающим более высоким военным потенциалом.

Наконец, третья плоскость возможного расширения перечня участников военного конфликта в Сирии связана с действиями других арабских монархий Персидского залива. В данном отношении можно говорить о попытках членов Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Оман, Саудовская Аравия) обеспечить за собой более активную роль в данном объединении, исторически находящемся под значительным контролем со стороны Эр-Рияда. При этом монархии используют в указанных целях как тесные двусторонние связи со странами НАТО - учитывая тот факт, что состоявшийся в 2015 году совместный саммит Совета и представителей Североатлантического альянса не увенчался заключением соглашения о коллективной безопасности, которое позволило бы монархиям Персидского залива рассчитывать на объединенную военную поддержку со стороны Вашингтона и Брюсселя. В настоящее время США имеют военную базу в Бахрейне и Катаре, Великобритания - в Бахрейне и Франция - в ОАЭ. При этом Объединенные Арабские Эмираты, а также занимающий сходную позицию Бахрейн вынуждены сопрягать свои нынешние и перспективные действия в Сирии как с экономической ситуацией и положением на мировом рынке нефти (что опять-таки проявилось в поддержке со стороны ОАЭ российско-венесуэльской инициативы по нефтяным квотам), так и с западными державами – в первую очередь, с США. В Вашингтоне же военные источники весьма скептически относятся к военному участию монархий Персидского в военных действий в Сирии.

В частности, руководитель разведывательного управления Пентагона генерал-лейтенант Винсент Стюарт уже доложил американским сенатором о том, что даже саудовская армия, по его оценке, не способна вести успешные боевые действия на сирийском фронте.

Кроме того, уже в ближайшее время в регионе «Большого Ближнего Востока» может возникнуть военно-политическая ось Турции и Катара. Анкара ускоренными темпами реализует проект создания в Китаре собственной многофункциональной военной базы. На ней планируется размещение как военно-воздушных, так и военно-морских сил. Согласно имеющейся информации, турецкое военно-политическое руководство рассматривает данную базу в качестве опорного пункта на случай проведения будущих военных операций в акватории Красного моря, а также в районе Закавказья, Центральной и Южной Азии. Катар же, в свою очередь, рассчитывает таким путем укрепить свои позиции в неафишируемом, но все более реальном противостоянии с Саудовской Аравией вокруг ключевой роли во всем регионе. Развивая приоритетные отношения с Катаром, Турция позиционирует себя в качестве независимого геополитического игрока, способного самостоятельно отстаивать собственные национально-государственные интересы вне существующих международно-правовых и даже блоковых механизмов – что, в свою очередь, отвечает интересам Катара, неудовлетворенного собственным местом в системе Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива. Кроме того, Катар явно и тайно поддерживает такие движения, как египетские «Братья-мусульмане» и суннитские радикальные и террористические группировки в самой Сирии – являющиеся противниками саудовского королевского дома.

Таким образом, за исключением, возможно, Катара – который, между тем, занимает даже более сдержанную позицию относительно расширения военных действий в Сирии, чем Саудовская Аравия и ОАЭ – арабские монархии Персидского залива могут рассматриваться не как самостоятельные участники потенциальной военной операции, а как ее политическое прикрытие от имени Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива. Последний тем самым может попытаться заявить о своей особой роли в обеспечении системы региональной безопасности.

Тем не менее, непредсказуемый характер действий турецкого руководства и изменчивая геополитическая обстановка во всем регионе требуют держать в уме все четыре возможные опции дальнейшего развитии ситуации вокруг Сирии.

Искендеров Петр Ахмедович - старший научный сотрудник Института славяноведения РАН, кандидат исторических наук