В Германии есть понятие «параллельное общество». Оно появилось в самом начале 2000-х годов как констатация того, что мультикультурализм – это идеологический блеф. Вопреки потугам властей склонить к «интеграции в современное демократическое общество» мигрантов-мусульман, те предпочли иной выбор: жить рядом, но не вместе – жить в параллельном мире. Стареющее коренное население, взращенное на очень жестких стереотипах политкорректности, деликатно отодвигается и уплотняется, предоставляя всё больше жизненного пространства численно растущим параллельным обществам. Самый наглядный пример – строительство мечетей. В стране Шиллера и Гете в 2009 г. было 2,5 тысячи молельных домов и 250 мечетей. Четыре года спустя, в 2013 г., уже 1000 мечетей пригласили желающих в День открытых дверей. Именно в Кёльне, где в конце декабря произошли нападения на женщин, стоит самая большая в Европе мечеть. До того, как она была построена (2012 г.), пальма европейского первенства была у мечети Дуйсбурга. А в сентябре прошлого года Саудовская Аравия, неравнодушная к чаяниям единоверцев по всему миру, щедро предложила профинансировать строительство в Германии еще 200 мечетей. Особо стоит подчеркнуть, что некоторые христианские храмы за отсутствием прихожан передают мусульманам. В основном без скандалов, добровольно. Правда, слишком масштабное строительство заставляет идти на компромиссы – скажем, высоту минарета в Кёльне ограничили, чтобы был не выше знаменитого собора. 

Параллельное общество складывается стихийно, на основе пусть неформальных, зато крепчайших социальных связей. Обществ, параллельных немецкому, много, это не только турки (они пока самые многочисленные). Например, есть ливанцы. Если верить некоторым публикациям немецких СМИ, едва ли не все ливанцы, обосновавшиеся в Германии, связаны с криминалитетом. Наркобизнес, проституция – источники дохода, позволяющего «авторитетам» разъезжать на дорогих «Феррари» и ничтоже сумняшеся получать социальные пособия. Если же большинство немцев не могут себе позволить шикарных автомобилей, да и социальное пособие получают только те, кто действительно нуждается, – это уж их проблемы.

Известны случаи, когда беженцы специально преуменьшают свой возраст, чтобы иметь дополнительные льготы от принимающего их государства. А юнцы из местных этнических общин, подобных ливанской, справляются с преступными заданиями лидеров своих кланов не хуже взрослых. 

Тем не менее в Германии до сих пор запрещено разглашать информацию, которая может послужить поводом к дальнейшему углублению существующего в обществе раскола. На этот счет у полицейских федеральной земли Северный Рейн-Вестфалия (где как раз располагаются Кёльн и Дуйсбург) есть инструкция, которую недавно процитировала швейцарская газета: «В сообщениях о правонарушениях принадлежность подозреваемых или преступников к религиозным, этническим и иным меньшинствам следует упоминать только в тех случаях, когда на то есть серьезное основание». Дескать, мало ли какие выводы могут сделать граждане, если получат доступ к закрытой статистике! Министр внутренних дел Томас де Мезьер без устали повторяет: уровень преступности среди беженцев такой же, как в среднем по стране. Возможно, так оно и есть. Однако по половозрастной структуре контингент беженцев сильно отличается от местного населения высоким процентом молодёжи и непропорционально большим количеством мужчин. Из общего числа зарегистрированных в 2015 г. беженцев больше половины – люди моложе 25 лет (моложе 30 лет - 82%); среди беженцев в возрасте 16-20 лет женщин менее четверти. При этом официально утверждается, что количество преступлений на сексуальной почве не увеличилось. На фоне таких успокаивающих заявлений события в Кёльне не могли не показаться громом среди ясного неба. 

Кстати, Кёльн – отнюдь не единственная точка на карте Германии, где в конце декабря произошли нападения на женщин. По данным Федерального ведомства по уголовным делам, волна насилия прокатилась почти по всей стране. Дюссельдорф, Билефельд (федеральная земля Северный Рейн-Вестфалия); портовый Гамбург на севере; Бремен, Берлин, города в Гессене, Баварии, Баден-Вюртемберге, Рейнланд-Пфальце, Саксонии и Сааре. Итого из 16 федеральных земель в отчет ведомства не попали только 4: Тюрингия, Шлезвиг-Гольштейн, Мекленбург-Передняя Померания и Саксония-Ангальт. В отчете ведомства указывается, что нападавшими были в основном мужчины, на вид 16-25 лет.

Что здесь можно сказать? В мусульманских странах женщины, во-первых, не должны разгуливать без сопровождения представителей сильного пола, во-вторых, одеваться должны соответствующим образом. В противном случае последствия неизбежны. В Германии это уже поняли, потому что есть города, где сейчас обсуждается запрет на посещение беженцами дискотек. А городской совет Регенсбурга рассматривал недавно возможность устройства в автобусах специального отделения для дам. Так что, кто знает, как будет выглядеть Европа через пару десятков лет? 

Пока что невнятная реакция властей не слишком образумила смельчаков из числа нападающих: в Мюнхене через месяц после Кёльна полиция была вынуждена просить о помощи из-за повторившихся жестоких нападений на женщин.

Власти вынуждены предпринимать какие-то шаги, чтобы сохранить остатки доверия немцев к СМИ. Еще в сентябре, по данным опроса одного из главных социологических институтов, каждый пятый житель Германии признал, что не доверяет «лживой прессе». 

В стремительном вихре перемен ситуация меняется на глазах. Где люди могут почерпнуть сведения о том, что на самом деле происходит в стране, принявшей в 2015 г. более миллиона мигрантов? За один прошедший год в Германии было зарегистрировано 1 087 478 беженцев, т.е. больше, чем за 36-летний период 1953-1989 годов (900 тысяч человек). Прежний пик, 438 191 человек, был отмечен в 1992 г., но в сравнении с 2015 годом - это уже не пик, а скромная горочка. Ведь считается, что в 2015 г. в Германию прибыли ещё не менее четверти миллиона человек, которые не зарегистрированы. И ещё: примерно половина зарегистрированных беженцев находится неведомо где, не добравшись до места, которое им было предписано. 

А публикации немецких СМИ носят стерильный характер. Пока полиция официально не подтвердила, что нападавшие в Кёльне – мигранты, ни один журналист не осмелился об этом написать. На некоторых СМИ закрывают форумы, зато в Интернете появились специальные порталы, где можно найти реальные факты о жизни страны. Например, о том, что в Гамбурге медицинское училище, где учатся преимущественно девицы, пришлось взять под охрану, потому что студенток караулят обитатели расположенного поблизости общежития для беженцев. 

И в этих условиях власти ожидают от граждан благодушного гостеприимства. Канцлер провозгласила: Wir schaffen das («Мы это сделаем!»!). Прямо калька с Обамы («Yes, We can!»). Что ж, тем самым Меркель ещё раз подтвердила свою репутацию не слишком инициативного политика, который «для надёжности» предпочитает равнение на Америку. 

Однако на сей раз в правительственном стане нет единства. Идёт брожение в рядах ХДС: Юлия Клёкнер, которую считают одной из возможных преемниц Меркель (пока она заместитель Меркель по партии), предложила некий план А2: создать у немецких границ центры по приёму и распределению мигрантов, фиксировать количество мигрантов в день. Самый яростный оппонент канцлера, премьер-министр Баварии Хорст Зеехофер (ХСС), предлагает последовать примеру соседней Австрии, установив верхнюю границу приёма мигрантов в течение года. Бавария, расположенная на юге, вынуждена принимать удар первой волны пришельцев, которых затем государство пытается расселить по стране. Здесь, в Баварии, в 2015 г. осело больше всего беженцев – 159 тыс. человек. Поэтому не только Зеехофер, но и его предшественник Эдмунд Штойбер резко критикуют Меркель. Зеехофер направил письмо в Ведомство федерального канцлера, содержащее угрозу обращения в Конституционный суд, если правительство не изменит курс в отношении миграции. В ответ социал-демократы обвинили ХСС в попытке подрыва коалиции. В целом недовольство политикой Меркель ширится, раздаются голоса, призывающие к ее отставке. Однако впечатление таково, что люди у власти больше всего обеспокоены ростом популярности новой партии «Альтернатива для Германии», которую сегодня готовы поддержать рекордные 13% избирателей. Выбор немцев в пользу этой партии решительно не устраивает традиционных политиков. Не устраивает настолько, что премьер-министр земли Северный Рейн-Вестфалия Ханнелора Крафт (СДПГ) уже отказывается от публичных дебатов с представителями «Альтернативы для Германии». 

В такой накалённой обстановке реакция простых людей понятна: в Германии раскупают средства индивидуальной защиты, организуют группы самообороны. Реакция властей сугубо отрицательная: министр юстиции Хайко Маас (СДПГ) убеждён, что самооборона непременно будет правоэкстремистской. Как опасных экстремистов без устали клеймят участников движения Pegida. А между тем не далее как в начале этой недели, когда Pegida собирала очередную демонстрацию, был совершен поджог автостоянки, на которой оставили машины сторонники этого движения. Кто совершил поджог – полиции неведомо. Допустим. Только кто в таком случае экстремист? 

Если власть, живущая в параллельном мире, не способна обеспечить людям элементарную безопасность, люди сами находят альтернативу существующему.