Важнейшим событием этой субботы стали президентские и парламентские выборы на Тайване. Неожиданностью их результаты не явились: победа сторонников независимости островного государства, Демократической прогрессивной партии (ДПП), над пропекинским Гоминьданом предсказывалась аналитиками уже давно. Фактически речь идёт о полной смене внешнеполитических приоритетов. Если нынешний президент Ма Инцзю проводил линию на тесную интеграцию с материковым Китаем, то избранная новым президентом Цай Инвэнь (вступает в должность 20 мая) является стойким сторонником сближения с США, а также существенного увеличения военных расходов.



Иными словами, если Гоминдан был настроен на поэтапную, но всё же капитуляцию перед КНР, то ДПП однозначно берёт курс на то, чтобы завоевать независимость. Если потребуется, то вооружённым путём. В парламенте победа оппозиции столь же убедительна. Из общего числа в 113 мест ДПП получает 68, Гоминьдан — 35, остальные партии и независимые кандидаты в общей сложности делят между собой 9 мест. Символично, но победа ДПП состоялась в тот же самый день, когда лидер соседней КНР Си Цзиньпин дал старт работе Азиатского банка инфраструктурных инвестиций.

По большому счёту, проигрыш Гоминьдана на выборах был очевиден давно. На Тайване выросло уже несколько поколений граждан, считающих континентального собрата оплотом авторитаризма, коррупции и отсталости, а протесты в Гонконге и масштабная антикоррупционная кампания в КНР лишь играют на руку этим настроениям. Локомотивом неприятия ценностей материкового Китая является молодёжь, ориентированная на американскую, японскую и южнокорейскую поп-культуру и местный национализм, а в целом воссоединение с континентом сейчас поддерживает лишь пятая часть населения.

Избранный президент Цай Инвэнь уже обозначила свои первые шаги: встав у руля, она начнёт разрывать связи с материком (экономические, политические и культурные(. Также с большой долей вероятности можно прогнозировать преследование лидеров Гоминьдана по делам, связанным с коррупцией.

Продолжится и укрепление вооружённых сил, которое не прекращалась и при Гоминьдане. В частности, по информации СМИ, рассматривается возможность приобретения списанных американских самолётов AV-8 Harrier, а с 2016 года в войска начнут поступать комплексы ПВО собственного производства Sky Bow III. Но всё это сущие мелочи по сравнению с масштабным перевооружением, которое запланировала ДПП. Конкретные образцы и общее число намеченного к приобретению пока не оглашается, но ясно, что основную прибыль извлекут именно американские военно-промышленные концерны, в меньшей степени — европейские и японские.

Замысел сторонников отделения от Китая очевиден: без войны от Пекина не уйти. С 2005 года в КНР действует закон о противодействии сепаратизму, который предусматривает, в том числе и немедленное применение военной силы в случае провозглашения Тайванем независимости или при создании условий, которые эту независимость обеспечат — референдум, испытание собственного ядерного оружия и т. д. Последовательно укрепляются армия, флот и ВВС. По количеству кораблей и самолётов Пекин уже давно перегнал Тайбэй, но гораздо опаснее для острова сокращение качественного отставания. С особой тревогой на Тайване наблюдают за китайской авианосной программой и строительством новейших эсминцев типа 052D и 055 DDG. Ясно, что если тенденция сохранится, то Пекин после 2020 года уже реально сможет организовать эффективную морскую блокаду мятежных островов. Так что военная и геополитическая реальность будет подталкивать Тайбэй к эскалации именно в ближайшие годы, когда США ещё сильны на море, а Китай, напротив, недостаточно уверенно чувствует себя за пределами прибрежной зоны.

Приход к власти на Тайване ДПП меняет всю конфигурацию на Дальнем Востоке в сторону США и, частично, Японии. Если при Гоминьдане Вашингтон и Токио рассматривали Тайбэй как область, по умолчанию дрейфующую под КНР, то теперь всё меняется и возникает своеобразный «первый рубеж обороны», который можно снабжать вооружениями, естественно, за счёт клиента. Чем больше продержится такой «первый рубеж», тем легче будет остальным игрокам, когда они, наконец, вступят в драку. Оплачивать этот праздник хаоса Тайваню есть чем: по данным на октябрь 2015 Китайская Республика числится на 11-м месте в списке держателей облигаций Казначейства США с $ 178 млрд.

Имеет смысл напомнить и о ядерном оружии. В 1968 году представители Тайваня подписали Договор о его нераспространении, однако три года спустя Китайская Республика была исключена из ООН, так что формальных поводов соблюдать Договор больше не было. Тогда же правительство Тайваня постаралось ограничить работу МАГАТЭ, однако Агентство быстро обнаружило, что атомная программа островного государства носит далеко не мирный характер. Под давлением Вашингтона разработки в этой области свернули в 1976 году, но в начале 1980-х годов Тайвань вернулся собственной ядерной программе, которая на сей раз осуществлялась в обстановке куда большей секретности. До создания собственной бомбы оставалось не больше года, когда неожиданно сбежавший в Штаты полковник Чан Сянь И предал огласке тайваньские атомные секреты, после чего тогдашний глава Генштаба Китайской Республики Хао Боцунь вынужден был признать факт разработки ядерного оружия. Программа вновь была свёрнута лишь под давлением США фактически на финальном этапе. В настоящий момент военных ядерных разработок на островах Китайской Республики не ведётся, или, во всяком случае, о таковых ничего не известно. Функционируют лишь три гражданские АЭС, строительство четвёртой остановлено. Однако новый президент Цай Инвэнь может вернуться к ядерной теме уже на принципиально ином технологическом уровне.

Другое немаловажное измерение произошедшего на Тайване — внутриполитическое уже в самой Китайской Народной Республике. Китай неоднородное государство. Языковые, культурные и экономические различия между регионами здесь велики, особенно на юге. До сих пор в массовом сознании имелось ощущение, что идёт собирание китайских земель под крышей единого государства с центром в Пекине — и политика Гоминьдана, осуществлявшего интеграцию Тайваня в общее экономическое пространство, способствовала поддержанию этого духа. Но теперь, когда объединению появляется реальная альтернатива, прежние иллюзии рушатся. У национальных меньшинств и региональных (в том числе сепаратистских) движений за автономию возникает негласный заступник и пример для подражания. Сам факт безнаказанного появления откровенно антипекинской силы на пространстве «единого Китая» множит на ноль авторитет как властей КНР в целом, так конкретно Си Цзиньпиня. Само существование Цай Инвэнь на президентском посту Тайваня, не говоря уже о конкретных результатах её будущей деятельности, уже является дестабилизирующим фактором на всём пространстве от мегаполисов Гуандуна до песков Синьцзяна. Учитывая, что КНР находится перед лицом всеобъемлющих вызовов (структурная перестройка экономики и борьба с коррупцией на всех уровнях), даже небольшой толчок извне может вывести из равновесия всю систему, а затяжной военный конфликт грозит и вовсе отправить её в штопор.

Для независимого Тайваня же критическим обстоятельством остаётся время, которое играет против него. За два три года, даже при активной помощи США, он едва ли сумеет серьёзно перевооружиться и тем более возобновить и довести до логического финала собственную атомную программу. А вот материковый Китай за те же три года способен добиться впечатляющих результатов просто за счёт несравнимо больших ресурсов. Время пошло.