Экхард Кордес все представлял себе иначе. В 2014 году он был переизбран на пост председателя Восточного комитета немецкой экономики. Тогда он уже не занимал пост главы немецкого торгового концерна Metro, и у него было достаточно времени для представления интересов немецких компаний в странах Восточной Европы и Центральной Азии. Но растущая из-за украинского конфликта напряженность в отношениях между Россией и Западом осложнила задачу. Между тем, бывший многолетний топ-менеджер компании Daimler сейчас крайне напряжен в связи с участием в двух финансовых инвестиционных компаниях, погрузившихся в кризис. Поэтому к концу года он оставляет пост, говорит Кордес.
SZ: Г-н Кордес, спустя пять лет Вы покидаете свой пост. Вы потерпели неудачу?
Экхард Кордес: Почему Вы так решили? Нет!
— Говорят, Вы ушли не по собственному желанию, имело место давления со стороны ведомства канцлера.
— Своими громкими требованиями отмены антироссийских санкций Вы пошли против канцлера Ангелы Меркель. Это было умным решением?
— Я публично выражал позицию, которая не всегда соответствовала официальной позиции федерального правительства. Но это моя задача как представителя интересов экономики. Мы не занимались обструкцией, а в самом начале сказали, что признаем примат политики. Мы кстати не требовали безоговорочной отмены санкций, а ставили лишь под сомнение их экономическую эффективность, указывали на негативные последствия для немецкой экономики и требовали постепенного выхода из санкционного режима параллельно с прогрессом в реализации минских договоренностей.
— Канцлер же, говорят, была разозлена из-за критических высказываний в ее адрес с Вашей стороны, которые она прочитала в газетах, и не была проинформирована об этом Вами заранее.
— Как председатель Восточного комитета я не должен согласовывать официальные высказывания с ведомством канцлера.
— Это допустимо, будучи видным представителем экономики, публично высказывать позицию, даже если она отклоняется от официальной позиции правительства?
— Естественно. Если союзы будут всегда придерживаться курса правительства, можно их отменить. Задача Восточного комитета и других эконмических объединений состоит в том, чтобы указать политике на негативные последствия политических решений. Эффективность санкций сейчас ставится под сомнение и политиками правительственного лагеря, например, министром экономики Габриелем или баварским премьер-министром Зеехофером. То есть Восточный комитет не одинок в своей позиции.
— Не должны ли лоббисты действовать дипломатично для достижения своих целей?
— Мне не нравится слово лоббист, оно все упрощает. Европа — естественный партнер России, как в политическом, так и в экономическом плане, и наоборот. Экономики наших стран тесно переплетены. В лице России у нас есть огромный рынок, который мы можем обслуживать, и Россия в среднесрочной перспективе останется нашим основным энергетическим поставщиком. Я считаю политику, которая загоняет Россию в угол, в долгосрочной перспективе неверной. Изолированная и в экономическом плане подавленная Россия не будет простым партнером.
— Но Восточный комитет из-за ставшего публичным конфликта потерял свое влияние.
— Я этого не наблюдаю. Влияние получают не за счет того, что всегда представляют чье-то мнение, а путем представления хороших аргументов и убедительного разъяснения своей позиции. Но мы, как уже было сказано ранее, всегда признавали примат политики.
— Несмотря на то, что считали эту политику неправильной?
— Несмотря на то, что у нас всегда были большие сомнения по поводу того, что при помощи санкций можно было достичь поставленных целей. Германия несоразмерно пострадала от санкций. Объем немецкого экспорта в Россию в 2015 году сократился в два по сравнению с 2012 годом. Тогда экспортный объем был на уровне, соответствующем немецкому экспорту в Австрию, Бельгию и Чехию. Это показывает неиспользованный потенциал российского рынка немецкой экономикой. Что необходимо российской экономике для модернизации, может поставлять Германия, например, что касается машиностроения, которое особенно сильно пострадало от санкций.
— Это же цена политического развития, которое не принимают федеральное правительство и страны ЕС. Что в этом неверно?
— Мы с самого начала выражали сомнения относительно того, что санкции достигают поставленной цели — принудить Россию к изменению курса. Мы всегда указывали на то, что санкции неэффективны, если другие экономики, такие как Китай, Корея, Япония и Латинская Америка, в этом вопросе не оказывают поддержку. Участвуют только европейцы и американцы, но их торговля с Россией относительно невелика.
— Но европейцы в плане внешней политики и политики безопасности преследует совсем иные интересы, чем азиаты и американцы. Украина и страны Прибалтики серьезно обеспокоены растущим влиянием восточного соседа.
— Это беспокойство естественно нужно воспринимать серьезно, даже если я лично считаю его необоснованным. Но весьма спорно, что безопасность Центральной Европы укрепится за счет санкционной политики, ослабления и изоляции России. Кстати, экономическая слабость России навредит именно Украине, для которой Россия является главным экономическим партнером и рынком сбыта.
— Были санкции, которые работали. Например, в отношении Южной Африки, Ирана.
— Но тогда в мире была единая позиция. В отношении Росси единства нет. При помощи санкций мы разрушаем создававшуюся на протяжении долгих лет доверительную базу. Мы тем самым толкаем Россию в сторону Азии и Китая. В будущем Россия будет искать деловых партнеров там.
— То есть Вы призываете г-жу Меркель к отмене санкций?
— Мы призываем к тому, что нужно подумать о начале выхода из санкционного режима. После того как российское руководство в последние месяцы начало посылать сигналы к деэскалации, мы хотели бы видеть среди лидеров стран-членов ЕС больше решимости в том, чтобы пойти навстречу России. То, как санкции без особых дискуссий были продлены на шесть месяцев, разочаровывает. Тем самым потерян еще один шанс по сближению с Россией и нахождению положительной динамики в двусторонних отношениях.
