О том, чтобы Сербия стала членом ЕС, её политическая верхушка мечтает с 2000 года. На это брошены все силы государственного аппарата. Однако отношения с Евросоюзом уже 15 лет напоминают игру, в которой сербов не отталкивают, но и не дают приближаться слишком близко. 

Летом 2003 года, устав от ожидания, Сербия приняла план гармонизации экономических отношений с ЕС и готова была начать радикально изменять законодательство, экономику, армию, военную доктрину, внутреннюю и внешнюю политику, совершенствоваться в области прав человека, межэтнических и конфессиональных отношений. Однако Европа пыл Сербии остудила. Продолжение разговоров о евроинтеграции Брюссель обусловил выполнением Белградом дополнительных условий. И эти условия не носили экономический характер.

Для Сербии условия, которые поставил ЕС, были трудными: сотрудничество с Гаагским трибуналом, признание вины Сербии за развязывание войн в 90-е годы, отказ от автономного края Косова, расширение прав мусульман в Санджаке, проведение гей-парадов и т.д. Руководство страны, в отличие от народа, на принятие условий было готово и некоторые из них начало выполнять сразу: извинилось перед всеми участниками конфликта, осудило все преступления, совершённые и не совершённые сербами, согласилось на переговоры с руководством Косова, восстановило экономические и политические отношения со всеми республиками бывшей Югославии. 

Однако это не открыло для Сербии желанные двери. Специально для неё придумали «Промежуточное соглашение» (7 февраля 2008 г.), которое рассматривается лишь как символический шаг на пути к членству в EС. А когда 29 апреля 2008 г. ЕС подписал с Сербией Соглашение о стабилизации и ассоциации, то тут же и заблокировал его. Разблокирование подразумевало ускорение выполнения поставленных ранее условий. После подписания соглашения начался мучительный процесс выполнения условий для его «деблокирования», который длился до 2010 года. 

Этапами на этом пути стали арест и передача трибуналу президента Республики Сербской (РС) Радована Караджича, согласие на развёртывание в Косове европейской миссии ЕУЛЕКС, предназначенной для подготовки Косова к независимости, проведение гей-парадов. Однако Брюссель всё время требовал большего: ареста командующего Армией РС генерала Ратка Младича, президента Республики Сербская Краина Горана Хаджича, признания независимости Косова. Последнее требование прикрывалось призывами «нормализовать отношения». 

Что примечательно, так это то, что только для Сербии путь в Евросоюз обусловили таким количеством требований. Движение по этому пути больше напоминает развал страны. Ведь от Сербии требуют уступок, разрушающих национально-культурный облик её народа. И требования эти не имеют никакого отношения к евростандартам, к согласованию законодательства Сербии и законодательства ЕС. От Сербии просто хотят, чтобы она перестала быть Сербией.

Парламент Голландии 13 октября 2010 г. вынес решение предложить европарламентариям отложить рассматривать кандидатуру Сербии до сообщения прокурора МТБЮ Сержа Браммерца о полном сотрудничестве Сербии с Гаагским трибуналом. Под этим понимались арест и передача трибуналу генерала Р. Младича. Поиски скрывавшегося генерала Младича должны были показать Европе, что Сербии можно доверять, что в ней соблюдаются законы, что желание быть с Европой - высший национальный интерес сербов. Арест генерала как уступка требованиям ЕС и США становился неизбежным. 

Браммерц регулярно наезжал в Белград, требуя отчёт о проделанной работе. Каждый раз перед его приездом белградская полиция и спецназ активизировались, причём делали это грубо, с шумом, чтобы никто не сомневался в их усердии. Специальная команда, созданная для поимки генерала, устраивала обыски в квартирах и домах соратников и родственников Младича. Главным планом полиции стало заставить сына генерала выдать отца. Много месяцев МВД «работало» с семьёй Младича – женой Босой, сыном Дарко, невесткой Биляной, внуками Анастасией и Стефаном. Жену генерала Босу привлекли к суду за хранение наградного оружия мужа и патронов к ним, лишили пенсии. Биляне предложили развестись с мужем, а когда она отказалась, пригрозили: «Теперь вы сами несёте ответственность за свою жизнь и жизнь своих детей». Вскоре Биляна по предписанию «сверху» и без объяснения причин была уволена из фирмы «Телеком». Сыну генерала перекрыли небольшой бизнес, кормивший семью. Давление на семью усилилось, начались обыски. Дом жены генерала и квартиру сына обыскивали в общей сложности 13 раз. Из дома полиция уносила деньги, тетради с дневниковыми записями генерала, личные бумаги и фотографии семьи, вещи. В мае 2011 г. генерал Младич был арестован в селе Лазарево и передан Гаагскому трибуналу. Затем последовал арест Горана Хаджича. Однако все старания властей были напрасны – они не приблизили Сербию к Евросоюзу. Появилось новое испытание – требование признать независимость Косова. 

Автономный край Косово и Метохия давно выказывал стремление отделиться от Сербии. Косовско-албанских сепаратистов поддерживали США, влиявшие на позицию ряда международных организаций и лидеров некоторых европейских государств. 

По предложению Франции решение о сербской кандидатуре в ЕС должно зависеть от взаимного признания Сербии и Косова. Сербия всячески артачилась, и 17 февраля 2008 г. Косово провозгласило свою независимость. Несмотря на уговоры, угрозы и ультиматумы США, «Республика Косова» продолжает оставаться непризнанным образованием. А Сербии на пути в ЕС поставлен шлагбаум. 

В 2011 г. под огромным давлением Запада переговоры между Белградом и Приштиной всё же начались. Хотя сербские власти и устранили первые барьеры на пути выхода края из изоляции, слово «независимость» в Белграде произнести не могли. В начале 2013 г. между Белградом и Приштиной был подписан Договор о нормализации отношений. В нём определялись границы и погранично-таможенные переходы, создавались «канцелярии по связям» в Белграде и Приштине, что очень напоминало дипломатические представительства, в Сербии признавались личные документы, выданные в Косове, были определены параметры присутствия Косова на международных форумах, четыре общины Севера Косова с большинством сербского населения включались в единую финансово-бюджетную систему края. Все пункты договорённостей с приштинскими властями максимально приблизили Косово к независимости, устранили присутствие Сербии в Косове, даже в общинах с большинством сербского населения. Косову не хватает только места в ООН, но, похоже, Белград уже готов уступить и в этом вопросе.

Однако для приближения к Европе теперь и этого мало. В 2015 г. от Сербии стали требовать не только признания полной независимости Косова, но и согласования с ЕС её внешней политики, что подразумевает введение санкций против России. Сербский правящий класс свою послушность Брюсселю и Вашингтону доказал, но переговоры с Евросоюзом о вступлении в него не начинаются. Сегодня перед Сербией стоит новое испытание – принять сотни тысяч беженцев, облегчив тем самым жизнь странам-членам ЕС, а также отказаться от сотрудничества с Россией. 

Обнажившаяся пустота мечтаний о вступлении в ЕС усилили евроскептицизм сербов. Количество тех, кто хотел бы видеть Сербию в Евросоюзе, снизилось с 56,4% (ноябрь 2014 г.) до 42,3% в марте 2015 г. А исследование, проведенное в июне 2015 г., показало, что сербские СМИ уже устали от темы евроинтеграции. Тема-то оказывается бессодержательной. Статей о Евросоюзе на первых страницах сербских газет и журналов (53 из 1673) оказалось меньше, чем, к примеру, статей о Сербской православной церкви и вере (65). Причём 28,3% посвящённых Евросоюзу статей характеризовали ЕС негативно. 

Вряд ли в Брюсселе сознают, что Сербию нельзя больше кормить пустыми обещаниями, но можно с уверенностью сказать, что та власть, которая придёт в Сербии на смену нынешней, от «европейской мечты» откажется.

Лондонский The Economist опубликовал 29 августа статью, в которой проводится тезис о «новых надеждах» на вступление в Европейский союз, которые якобы появились у «отстающих» балканских стран - Сербии, Македонии, Черногории, Албании, Боснии и Герцеговины и Косова. В статье утверждается, что сейчас «Балканы привлекают большее внимание в западных столицах». Особенно любопытен перечень причин, вызывающих, на взгляд The Economist, такой рост внимания.

Собственно, причин названо три, и все они фигурируют как явления одного порядка: а) рост на Балканах «коррупции, национализма и экстремизма», б) появление балканских мусульман в рядах боевиков «Исламского государства», в) рост в некоторых балканских странах «симпатии к России». Статья оставляет ощущение, что последнее беспокоит Запад больше всего.

По мнению The Economist, подписанные в конце августа Белградом и Приштиной соглашения, в том числе о статусе сербских муниципалитетов в Косове, позиция ЕС в пользу проведения досрочных выборов в Македонии, а также отказ от блокирования вступления в Евросоюз Боснии и Герцеговины свидетельствуют о готовности Брюсселя пойти навстречу чаяниям балканских народов, которые, дескать, стремясь в Евросоюз, штурмуют небо. Одобрительно отзывается The Economist и о роли США, которые «осторожно» возвращаются в игру на Балканском полуострове: «США, которые после 1999 года постепенно отстранялись от Балкан, теперь вновь становятся активны, часто помогая Евросоюзу своевременными дипломатическими советами».

К этому нельзя не сделать несколько примечаний. 

Прежде всего, чем вызвано заключение августовского соглашения о создании в Косове Объединения сербских общин? Ответ на вопрос очевиден: ключевым пунктом данного соглашения является положение о том, что работать Объединение сербских общин будет… «по законам Косова». Здесь налицо продолжение всё той же политики: методами давления и шантажа заставить власти Сербии признать оторванный от неё Косовский край «независимым государством» сначала де-факто, а затем де-юре. 

Поддержка идеи проведения в Македонии внеочередных парламентских выборов также не говорит о движении Евросоюза «навстречу чаяниям балканских народов». Бывшая югославская республика пришла к нынешнему кризису как раз в результате попыток западных кругов организовать в Скопье очередную «цветную революцию» с целью утвердить у власти других людей, более послушных и сговорчивых. Что же касается интеграции Македонии в ЕС, то, естественно, что внутриполитический кризис приблизить этот момент никак не может.

Не лучше выглядят перспективы Боснии и Герцеговины. Определенные уступки, которые в последнее время делает этой республике Запад, вызваны жесткой позицией, занятой боснийскими сербами во главе с президентом Республики Сербской Милорадом Додиком в вопросах защиты своего суверенитета. Однако говорить о растущих шансах Боснии и Герцеговины быть принятой в ЕС нет никаких оснований. 

Итак, что же мы имеем в сухом остатке? То, что у России есть серьезная поддержка на Балканах в лице, прежде всего, местного бизнеса и общественного мнения, – факт неоспоримый. В пользу Москвы работают конкретные достижения и перспективы сотрудничества с государствами региона, в том числе в такой трудной для Еврокомиссии сфере, как энергетика. По свидетельству председателя правления ОАО «Газпром» Алексея Миллера, «в августе, по оперативным данным, объем экспорта товарного газа Группы «Газпром» в дальнее зарубежье составил 13,8 млрд куб. м газа, и это на 23,2% больше, чем в аналогичный период 2014 года». «Мы видим, - говорит глава «Газпрома», - что спрос на российский газ в Европе растет, причём значительными темпами». 

Констатируя в таких условиях «рост симпатии» к России, Еврокомиссия и предпринимает попытки втянуть балканские страны в санкционную войну против России. Собственно, что предлагается сербам и другим балканским народам? Последовать примеру Финляндии? Так пример нехорош: вступление Хельсинки в санкционную войну уже привело к тому, что в апреле-июне 2015 года валовой внутренний продукт Финляндии сократился на 0,4 % по сравнению с предыдущим кварталом и на 1 % относительно того же периода годичной давности. По данным финской таможенной службы, в 2013 году на Россию приходилось почти 10 % финского экспорта (5,4 млрд евро). После введения взаимных санкций ЕС и России в 2014 году доля российского рынка в структуре финского экспорта снизилась до 8,3 % (4,6 млрд евро). Финляндия, может быть, наиболее красноречивый пример, но она не исключение: ни одна европейская страна от своего присоединения к санкционному режиму в торговле с Россией не выиграла, все они в той или иной степени проиграли. 

Рискнём предположить, что на самом деле причин роста внимания в западных столицах к балканским странам две: 1) желание Брюсселя (и Вашингтона) сплотить всю Европу под флагом антироссийских санкций; 2) потребность отыскать на континенте такие уголки, куда распоряжением Еврокомиссии можно «сбросить» хотя бы часть мигрантов и беженцев, поток которых в Европу не только не иссякает, но растёт. Ради того и другого можно ещё раз поманить «отстающих» миражом вступления в Евросоюз.