После «Кровавой свадьбы» лейбористов мы внезапно получили полностью консервативное правительство.
Предполагалось, что все будет сложно. После голосования нам говорили, что победителя придется определять с логарифмической линейкой. На странице «Правительство меньшинства» в «Википедии» резко подскочил трафик. Споры о легитимности перерастали в скандалы, которых не постыдилось бы и «Шоу Джереми Кайла». Все ждали, что за выборами последует самый страшный конституционный кризис со времен отречения Эдуарда VIII — или, по крайней мере, со времен ссоры между Джейд Гуди (Jade Goody) и Шилпой Шетти (Shilpa Shetty) в эфире «Большого брата». Многие были уверены, что следующим премьер-министром станет Эд Милибэнд (Ed Miliband).
Прикиньте, они действительно так думали!
То, что произошло на самом деле, фанаты «Игры престолов» могли бы назвать «Кровавой свадьбой». Резня и кровопролитие начались с шокирующих экзит-поллов. В итоге мы получили полностью консервативное правительство — чего почти никто не ожидал, — и внезапно оказались посередине Кэмероновского десятилетия. Эры Кэмерона. Эпохи Кэмерона.
Нас ждут еще пять лет с этим лакированным ботинком в костюме и при компьютере, вышагивающим туда-сюда с неискренней улыбкой над сияющим подбородком. Он выиграл выборы, выиграл их полностью. Победил на все сто. Скачал обновления, перезагрузился и приступил к новому этапу. Может быть, на сей раз он порадует сатириков и проявит хоть какие-то человеческие черты, за которые можно уцепиться? А то из одних безликости и отстраненности много не выжмешь. Что ж, будем надеяться...
Между тем лейбористы провалились через дыру во времени прямиком в 1980-е. Некоторые считают, что восстанавливаться они будут лет десять, но не так давно они смогли справиться быстрее. Их точно так же разгромили в 1992 году, однако через пять лет они нашли себе воинственного лидера с мессианскими замашками и одержали полную победу. Что-то подобное может произойти снова.
Хуже всех пришлось либдемам. На национальном уровне они сейчас значат не больше, чем Антон дю Беке (Anton Du Beke). Сейчас очевидно, что в коалиции они играли роль козла отпущения и что Нику Клеггу (Nick Clegg) доставалась вся ненависть, причитавшаяся Кэмерону и Осборну. Это было неизбежно — Клегг выглядел редкостным пустым местом, чем-то вроде заготовки для персонажа в компьютерной игре. Это был просто фоторобот того парня, которого вы однажды видели на пикнике, незнакомец из лифта в здании саутгемптонской радиостанции. В результате он воплощал в себе то, что нам было психологически удобно в нем видеть. В 2010 году охваченная клеггоманией публика проецировала на него свои надежды, а уже через год люди стали его презирать.
Теперь поговорим об опросах. Долгое время никто не верил, что Эд Милибэнд может стать премьер-министром. Он был слишком неуклюж, неотесан и комичен. Однако опросы показывали, что он — главный фаворит. Успехи его избирательной кампании вроде бы это подтверждали — и мы вдруг начали смотреть на него совсем по-другому. Неожиданно он показался и обаятельным, и уверенным в себе. Неудачник шел к победе. Он даже стал — наполовину в шутку — секс-символом. Даже дурацкая восьмифутовая каменная плита, на которой он велел выбить свои предвыборные обещания, не лишила его шансов на успех. Ведь никаких шансов у Милибэнда не было с самого начала.
Да-да, вся эта предвыборная шумиха была полной туфтой. Опросы ошибались: на самом деле мы никогда не думали об Эде Милибэнде ничего хорошего. Дело в том, что респонденты врали социологам. Разница между результатами опросов и результатами выборов — ценнейший материал для ученых, позволяющий оценить разницу между тем, что люди говорят, и тем, что они думают на самом деле. Судя по всему, голосование за тори — это такое постыдное удовольствие, о котором не все готовы рассказывать. Никто же не станет говорить социологам, что он мастурбирует или слушает Гэри Барлоу (Gary Barlow). Или мастурбирует под Гэри Барлоу — причем в избирательной кабинке, голосуя свободной рукой за консерваторов. Ох уж эта кэмероновская Британия!
«Общественное мнение» многое определяет в нашей жизни — от того, какого цвета будет обертка на шоколадках KitKat Chunky, до того, будем ли мы бомбить очередную далекую страну. Поэтому так неприятно осознавать, что мы с тем же успехом могли бы просто кидать жребий. В сущности, весьма вероятно, что никакого «общественного мнения» и вовсе не существует — или, по крайней мере, что его невозможно выяснить без всеобщего тайного голосования. В преддверии 7 мая за общественным мнением как только ни охотились. Обычные опросы, онлайн-опросы, телеопросы... И все это ничего не стоило. Поразительно, что в эпоху, когда — благодаря интернету — каждый в любой момент может кому угодно сказать что угодно, никто не знает, о чем же думают окружающие. Единственный способ это выяснить — раздать им бумажки и ручки, как будто на дворе все еще 1962 год.
Если выборы 2015 года принесут нам что-то — кроме еще пяти лет правления человека с похожим на окорок лицом и лицезрения того, как лейбористы топчутся в своем вольере точно депрессивный белый медведь, — то это будет отказ от «опросного» политического невроза. Может быть, решения больше не будут принимать исходя из результатов опросов, мнения фокус-групп или популярности хэштега. Возможно, это хорошо. А возможно, очень плохо. Я абсолютно ничего не могу про это сказать — и вы тоже не можете. Потому что никто из нас ничего не знает.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Чтобы писать комментарии Вам необходимо зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
» Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации. Зарегистрируйтесь на портале чтобы оставлять комментарии
Материалы предназначены только для ознакомления и обсуждения. Все права на публикации принадлежат их авторам и первоисточникам. Администрация сайта может не разделять мнения авторов и не несет ответственность за авторские материалы и перепечатку с других сайтов. Ресурс может содержать материалы 16+