Туркмения — это газ (много газа), возможности сотрудничества с Китаем в силу сложившихся экономических связей, великолепная курортная зона на Каспии. Как любая страна в современном мире, Туркмения не может обойтись без сотрудничества с окружающим миром, выбора «центра тяжести», определения приоритетов.
О планах и настроениях руководства и жителей самой закрытой из республик бывшего Союза нерационально, бессмысленно рассуждать, не побывав в Туркмении. Едва ли есть республика, про которую сложено больше мифов. Можно, конечно, попытаться смотреть исключительно с прагматической точки зрения, но в случае с Ашхабадом это небеспроигрышный вариант.
В любой непонятной ситуации туркмен… закрывает дверь
Современный Ашхабад производит ошеломляющее впечатление. Город-амбиция, город-сказка, город-музей, город пустых новых домов и неумолимого солнца. Город белых дворцов-небоскрёбов. Снег не лежит в этих широтах, вместо снега — ослепительно белые здания. Таким облик Ашхабада стал в последние лет семь, до этого величие было скромнее.
В «спальных микрорайонах», стерильно чистых и идеально спланированных, отгроханы хоромы о 12-16 этажах, но они не заселены даже на четверть. Несмотря на льготные условия получения (или покупки, в сложных туркменских схемах собственности с полоборота не разберёшься) недвижимости, желающих немного: внутренняя миграция в Туркмении не популярна, а у столичных жителей квартирный вопрос ребром не стоит. Строго говоря, эти комплексы с точки зрения рынка не нужны.
«Рабочие столовые» — гибрид ресторана и бистро — пустуют целыми днями. И не закрываются тем не менее, понятия «разорился» тут не существует. У туркменов посиделки в кафе не приняты. Большими компаниями они вообще не собираются.
Мировая экспансия готового ширпотреба обошла Туркмению стороной. Готовая одежда пользуется умеренным спросом, зато в каждом квартальчике есть ателье, так им привычнее. Продовольствие — почти целиком своё. Избыточное потребление как идеология не захватило туркменов.
Пробыв здесь всего несколько дней, понимаешь — эти люди делают так, как считают нужным. Социальная защита на высоте, живут рядовые туркмены неплохо. Не шикарно, но неплохо. Они абсолютно закрыты изнутри, и при этом, приходится поверить, скорее счастливы, чем обделены. Открытые таможенные границы им не нужны. Просто в силу внутреннего уклада жизни.
Канализация минусМестный русский язык поражает чистотой, классическим выговором, богатейшим словарным запасом. Всё потому, что канализационные информационные стоки последних 20 лет через Туркмению не проходили. Пресловутый нейтралитет и суперзакрытость Туркмении — не блажь Туркменбаши, а искреннее следование внутренним, аутентичным процессам. Об этом надо помнить, рассматривая любые проекты интеграции с участием Туркмении.
Конечно, Туркмения с удовольствием пускает к себе инвесторов и подрядчиков, особенно в сфере строительства. Но надо внимательно смотреть, что это за объекты. В подавляющем большинстве — амбициозные гигантские «красивости». Более того, не побоюсь этого смелого заявления, якобы имеющие сильное влияние прозападные финансовые рычаги в Туркмении — предположение, сильно преувеличенное некоторыми аналитиками.
В небольшой слабонаселённой республике много природного газа. Не так много, чтобы играть в большую игру. Но достаточно, чтобы держать свои двери закрытыми. Как показатель — белые (опять белые!), новенькие, закупленные в Китае пассажирские поезда, которые за пределы государства не ходят. Железная дорога в Туркмении вообще ограничена только Туркменией.
Надо отметить, туркмены сильно отличаются от тех же белорусов в одном аспекте. В своё время в Минске меня до глубины поразила одна вещь: магазины полны высококачественной доступной одежды из натуральных тканей и кожи с мехом, а люди одеты как-то… иначе. В бросовую европейскую ерунду (произведённую, на самом деле, в Китае). Потом мне объяснили: «Белорусское — не круто». Я, было, покрутила пальцем у виска, а потом припомнила своё советское детство, когда лично выпрашивала у родителей безумные деньги на некачественный китайский пуховик. Нам очень хотелось перемен, мы абсолютно не понимали, что и как переменится. Белорусам тоже хочется перемен, они тихой сапой требуют их от государства, не понимая, что перемены оставят их один на один с жестоким капитализмом. А туркмены перемен не хотят. Они им даром не нужны. Более того, они их искренне, до паники пугают.
«Да» означает «наверное, нет»
Пару лет назад велись активные разговоры об интеграции Туркмении в Таможенный союз. Вроде бы даже сообщалось, что идею озвучил сам Гурбангулы Бердымухамедов. А потом по всем дипломатическим каналам прошло безапелляционное: «Туркмения придерживается нейтралитета и воздерживается от участия в различных интеграционных проектах». Игра международных сил? Нет, не совсем.
Лидер республики цепок, жёсток и прагматичен. Говорят, что ещё и безжалостен. Взгляд действительно мгновениями жутковатый, ничего не скажешь. При личном контакте остро чувствуется лисья осторожность, отсутствие доверия к любым словам. В теме президент на все сто, местные журналисты лидера уважают вполне искренне, репутации дилетанта у него никогда не было. Ориентируется Гурбангулы Бердымухамедов на Арабские Эмираты, туда совершил первый визит в качестве президента, оттуда черпает опыт бизнес-идей и государственных проектов. Он просто не торопится. Никогда. Легко ли договориться с этим человеком? Не очень. Но это возможно.
С точки зрения прагматикаС точки зрения экономики Туркмения в реинтеграции не так, чтобы нуждается. Но есть ещё кое-что.
Аналитик Сергей Тихонов говорит: «Ашхабад имеет серьёзные геополитические риски в сфере безопасности. В приграничной с Туркменистаном афганской провинции Фарьяб нередки случаи активизации боевых отрядов талибов и террористические акты. Противостоять талибам туркменские пограничники, переведённые на самообеспечение, не в состоянии, а вероятность того, что хаос из Афганистана сможет проникнуть в Туркменистан, крайне высока. И тогда, скорее всего, Туркменистану понадобится помощь России. В случае стремительной дестабилизации на афгано-туркменской границе возможен даже возврат на границу российских пограничников, ушедших из республики в 1998 году по инициативе Сапармурата Ниязова. Под сомнением остаётся способность туркменских силовиков быстро противостоять засланным агентам и боевикам, практика показывает слабость силовых структур республики в борьбе против организованных отрядов.
Решение об участии в интеграционном проекте Москвы может быть принято исходя из потребности в «зонтике». А из всех возможных военно-политических центров, которые могут взять на себя роль защитника Туркмении (США, КНР и РФ), лишь Россия удовлетворяет условию принятия населением возможного «большого брата». Все исследования общественного мнения, проводившиеся в стране, показывают практически полное доверие подавляющего большинства жителей Туркменистана к России».
И это — единственно верная точка для диалога. Армия Туркмении действительно не блещет достижениями. Зато удивительна и прекрасна на парадах. Оркестр тоже впечатляет, но безопасности это не обеспечивает.
***
Строго говоря, на аркане никого не ведут. Однако реинтеграция (насколько далеко готова пойти республика — вопрос десятый) выгодна для Туркмении резким ростом безопасности границ, ведь в мире нынче неспокойно. Причём именно это неспокойствие грозит хрустальному мирку Туркмении гораздо сильнее, чем перемены от возобновления общего контура безопасности и экономических связей с союзными республиками. От перемен никуда не денешься, вопрос лишь в том, насколько сильными они окажутся. Вокруг этого тезиса и надо договариваться.
