Сергей Караганов — политолог, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.
Резюме: В следующем году мир будет таким же, как и сейчас — миром нарастающего хаоса. В этом хаосе появились как позитивные, так и негативные тенденции.
О внешнеполитических итогах года «Ежедневному журналу» рассказал известный эксперт-международник Сергей КАРАГАНОВ.
Сергей Александрович, единственное, пожалуй, в чем сходятся все аналитики — так это в том, что 2014 год был рубежным, что именно он открывает двери в некий новый мир. Причем это касается как внешней, так и внутренней политики. Каким будет этот новый мир для нашей страны, на ваш взгляд?
В следующем году мир будет таким же, как и сейчас — миром нарастающего хаоса. В этом хаосе появились как позитивные, так и негативные тенденции. Негативные заключаются в том, что к компании западных разрушителей существующего международного порядка присоединилась и Россия, жёстко действуя на Украине и в Крыму. Хорошие тенденции также связаны с Россией, так как благодаря этим жёстким действиям удалось предотвратить дальнейшее обострение украинских событий. А оно неумолимо накатывалось в связи с дестабилизацией этой страны, а главное — с казавшимися неизбежными новыми попытками киевских властей вступить в НАТО, что могло бы стать casus belli.
Россия не может позволить себе вхождения в НАТО государства, с которым она имеет более 2000 км незащищенной границы. А НАТО, как показала практика, когда есть возможность, легко превращается из оборонительного в наступательный союз: Югославия, Ирак, Ливия…
Хотя политика Москвы весьма рискованна. Можем и провалиться. Особенно при отсутствии решительных экономических и правовых реформ. Последние 8 лет их не было, и мы, поворовывая, проедая ренту, поругиваясь и побалтывая про модернизацию, уверенно катились вниз. Остается надеяться, что кризис вразумит.
Кажется, что за жесткими действиями Москвы на Украине стоит стремление России отвоевать себе место за неким главным столом, где ведущие мировые державы решают судьбы мира. Насколько такие представления о мироустройстве соответствуют сегодняшней реальности? И если соответствуют, каковы, на ваш взгляд, шансы, что России удастся занять это место?
К сожалению, современный мир вернулся, причём на самом деле уже давно, к традиционалистской политике. Впрочем, с одним отличием. Это отличие заключается в том, что часть стран, замечу, всё уменьшающаяся часть, продолжает эту политику лицемерно отрицать. Но факт в том, что, кроме сужающегося островка Европейского союза, дай Бог ему здоровья, мир ре-национализировался и возвращается к той традиционной геополитике, которая уже много раз приводила к открытым конфликтам. И счастье, что у нас сохраняется ядерное оружие, потому что иначе мировая война разразилась бы уже давно. Возможно, ситуация стала теперь даже хуже, чем в предыдущие века, потому что в Азии исторически не было идеи «баланса сил», это европейская концепция, порождавшая в том числе и войны, призванные этот баланс поддерживать. А сейчас эта концепция распространяется и на Восток.
При этом вопрос о присоединении к «высшей лиге» государств для России не стоит — только о её месте в этой лиге. Потому что Россия уже является третьим по влиянию и мощи государством, и следующие за ней идут с огромным отрывом. Другое дело, что из-за некоей инерции после коллапса СССР Россия в Европе не получила место, которое она считает выгодным и законным. Именно это привело к действиям в стиле геополитического ревизионизма. Но при всей экономической слабости нашей страны надо понимать, что пока существует только три действительно мировые державы: США, Китай и Россия.
В одной из своих последних статей Вы писали, что во время украинского кризиса страны ЕС полагали заняться с Россией фехтованием, а та отбросила рапиру и взялась за оглоблю. Выяснилось, что западные страны отвыкли использовать оглоблю. Является ли в этих условиях новая «холодная война» неизбежной? Какие средства для ее ведения есть у России?
На протяжении последних 20 лет в европейской политике происходила ритуальная «игра в фехтование», десять против одного. И эти десять неумолимо оттесняли своего оппонента, играя по собственным правилам. Но потом тому надоело, он отбросил рапиру и взял оглоблю, что оказалось для остальных десяти совершенным шоком. Во-первых, это разрушило тот приятный мирок, в котором они жили, а во-вторых, за это время они «оперировать оглоблей» отучились. И в результате инициатива оказалась в руках Москвы. Реально же «холодная война» никогда не прекращалась, хотя и была переведена в иное русло. Её отрицали, но на самом деле России продолжали навязывать условия, по аналогии с Германией после Первой Мировой войны. Правда, без прямых аннексий и контрибуций. Отрицалось право России на защиту своих интересов и вообще на существование собственной зоны экономического, политического и военного влияния. При этом аналогичная западная «зона контроля», военно-политического через НАТО и экономико-политического через ЕС, расширялась на зоны, считавшиеся в Москве жизненно-важными для ее интересов. Именно это и привело к современному кризису, который был неизбежен и мог произойти разве что немного раньше или немного позже.
Причём, хотя читателям «ЕЖа» может быть неприятно это признавать, сейчас у России гораздо больше возможностей для противостояния, чем у Советского Союза. Он строился вокруг коммунистической идеологии, которая к 1980-му году умерла, а Россия — на государственном национализме, который разделяет большинство. Кроме этого, СССР был окружён со всех сторон геополитическими соперниками, Западом с одной стороны и недружественным, а то и враждебным Китаем с другой. При этом союзники Советского Союза стоили чудовищно дорого. Многие забыли о том, что помощь, которую СССР предоставлял, была больше, чем давал весь остальной мир вместе взятый, несмотря на советскую бедность. А сейчас мы помощи почти не даём, соответственно, союзников немного, зато к сочувствующим относится большинство поднимающихся стран, а к противостоящим — меньшинство. Хотя и обидно, что сейчас это меньшинство с нами в недобрых отношениях, всё-таки в него входит и Европа, которая нам духовно близка, из которой мы вышли.
Одной из характерных черт новой внешней политики России стало использование весьма экзотических аргументов. Присоединение Крыма объясняется сакральным значением полуострова для русского народа, а также тем, что в НАТО предполагали разместить базы в Крыму. Кому адресована подобная аргументация? В чем ее цель?
Идея сакральности Херсонеса мне очень понравилась, потому что она означает, что Киев для России сакральным характером больше не обладает. Это обращено, во-первых, к тем россиянам, которые ищут чего-то сакрального, а во-вторых — к внешнему миру. Другое дело, что внешний мир, видимо, недостаточно развит, чтобы понять, что именно ему было сказано. А буквально произнесено было не только то, что Крым теперь является священной землёй, но и то, что Украина таковой больше не является.
Но сейчас вообще все любят экзотические идеи. Например, борьба с распространением ядерного оружия, а затем — за распространение демократии в Ираке, где в результате погиб почти миллион человек. Или поддержка демократии в Ливии и других арабских странах. Диких идей сейчас чрезвычайно много.
Источник: globalaffairs.ru.
Рейтинг публикации:
|
