О возросшей роли Ирана в нынешнем раскладе сил на Ближнем Востоке
Переговоры «шестерки» международных посредников с Ираном не привели к окончательному соглашению по ИЯП, хотя новый крайний срок для его заключения был продлен еще на 7 месяцев. То, что наверняка вызвало бы острый кризис год назад, за которым последовали бы угрозы в адрес Тегерана, на этот раз произошло без драматизма и накала страстей. Более того, Барак Обама не считает целесообразным введение новых санкций, подготовленных Конгрессом в отношении Ирана. Эта новая реальность означает не изменение в отношениях между Соединенными Штатами и Ираном, а скорее является отражением мощных геополитических изменений, которые произошли и происходят на Ближнем Востоке и которые несколько отодвигают безотлагательность решения по ИЯП.
«Исламское государство» все изменило
Эти изменения проявились прежде всего в виде появлении «Исламского государства». Идеологически между «Исламским государством» и другими радикальными исламскими движениями джихада мало различий. Но с точки зрения географического присутствия «Исламское государство» стало реалией на карте мира. В то время как «Аль-Каида» стремилась взять под свой контроль крупное государство типа Афганистана, она все же оставалась прежде всего террористической организацией, а не государственным образованием. Она не могла длительное  время удерживать обширную территорию. А ИГ рассматривает себя как ядро, из которого должно вырасти межнациональное исламское государство Халифат. И это частично удалось: в Сирии и Ираке создано квази-государство, управляющее несколькими крупными регионами этих двух стран, у него есть что-то вроде обычных вооруженных сил, созданных, чтобы защитить и расширить контроль исламского государства. То есть получился феномен − исламистское движение, действующее как региональное государство. Пока, правда, не ясно, сможет ли это исламское государство выжить. Но прецедент создан. Также нельзя точно предсказать, сможет ли оно расширить свои границы.
Новая территориальная угроза
«Исламское государство» породило хаос и бурю, которые вызвали мощную турбулентность на глобальном и региональном уровнях. И многие страны вынуждены приспосабливать свою политику к этой новой реалии, а также реагировать на нее. Дамаск и Багдад не единственные, кому приходится иметь дело с «Исламским государством». Другим странам этого региона, Турции, Ирану и Саудовской Аравии, тоже приходится принимать это в расчет. Террористическая организация может нанести сильные удары и вызвать панику, но это не подрывает устои других государств. А у «Исламского государства» есть достаточно сконцентрированная сила, с помощью которой оно могло бы потенциально расширить его территорию. А это представляет собой серьезную геополитическую проблему. В пределах Ирака и Сирии «Исламское государство» представляет собой некую общность районов с арабским суннитским населением. Но сейчас оно вплотную подошло к границам курдских и шиитских областей. Это стало определять геополитическую сложность исламистского государственного присутствия на обширной территории.
Коалиция и роль Турции
Соединенные Штаты ушли из Ирака, надеясь, что Багдад обеспечит равновесие сил в стране, в том числе путем предоставления ряду регионов различные степени автономии, формальной или неофициальной. Но появление «Исламского государства» резко и полностью изменило баланс сил в Ираке, что в конечном счете вынудило Соединенные Штаты вмешаться. Сначала было принято решение Вашингтона направить боевую авиацию для ударов по позициям исламистов, а также малочисленные наземные войска, чтобы обеспечить костяк создания  региональной коалиции для борьбы с ИГ. На сегодня ключевой игрок этой коалиции − Турция. Анкара стала влиятельной региональной силой. У нее в распоряжении крупная экономика и мощные вооруженные силы в регионе. Стратегия Анкары при Реджепе Эрдогане всегда состояла в том, чтобы избегать конфликтов со своими соседями, и до сих пор Турция могла успешно делать это. Но Соединенные Штаты теперь хотят, чтобы Турция направила свои вооруженные силы, особенно сухопутные войска, для борьбы против «Исламского государства». Анкара где-то в этом заинтересована − чтобы конфликт в Ираке не перекинулся на турецкую территорию.
Турецкое правительство упорно удерживало и сирийский конфликт внутри САР, ограничивая собственное непосредственное участие в сирийской гражданской войне. Сейчас же Анкара оказалась в ситуации, когда ей угрожает давление ИГ на иракских курдов, которое в конечном счете начнет распространяться и на турецких курдов, составляющих до трети турецкого населения. Поэтому Турция находится в трудной ситуации. Если она вмешается своими вооруженными силами в войну против «Исламского государства», то ее армия впервые со времен Корейской войны вынуждена будет реально и полномасштабно воевать. А это – непростое испытание, тем более если турецкая армия понесет большие потери, что вполне вероятно. Риски реальны, а победа вовсе не гарантирована. Но у Реджепа Эрдогана руки чешутся от стремления вернуть Турции ту роль, которую она играла в арабском мире во времена Османской империи. Но Соединенные Штаты в Ираке провалились, и нет никакой гарантии, что Турция в этом преуспеет. Фактически, Анкара может быть вовлечена в конфликт с арабскими государствами, из которого она будет не в состоянии тихо и аккуратно выйти. Вашингтон смог это сделать, но с большими имиджевыми потерями.
В то же самое время нестабильность на юго-востоке Турции и появление новой государственной власти в Сирии и Ираке в виде ИГ представляет фундаментальную угрозу Анкаре. Отсюда и та дилемма, перед которой оказалась Анкара. Кроме того, Турция хочет видеть свергнутым режим Башара Асада, тогда как Соединенные Штаты пока воздерживаются из опасения, что это распахнет двери для установления в Дамаске исламистского режима, исповедующего идеологию джихада. Тем самым «Исламское государство» оказалось в центре американо-турецких отношений, хотя не решены предыдущие проблемы, такие как напряженные отношения Турции с Израилем.
Изменение региональной роли Ирана
Появление «Исламского государства» также изменило и положение Ирана в регионе. Тегеран выступает за проиранский, доминируемый шиитами режим в Багдаде, что очень важно для его интересов и для иранской политики обеспечения национальной безопасности. С точки зрения Тегерана, «Исламское государство» обладает способностью нанести мощный удар по правительству в Багдаде и потенциально осложнить позиции Ирана в Ираке. Хотя пока это – лишь потенциальная угроза.
Небольшие подразделения иранских войск уже находятся в восточном Курдистане, а иранские пилоты управляли иракскими боевыми самолетами во время отражения продвижения ИГ на Багдад и другие крупные иракские города. И даже гипотетическая возможность сохранения «Исламского государства», контролирующего пусть даже часть Ирака, абсолютно недопустима для Тегерана, что ставит на одну доску интересы США и ИРИ. Обе страны хотят разгрома «Исламского государства», чтобы правительство в Багдаде функционировало нормально на всей  территории страны. У американцев нет проблем с Ираном, гарантирующим безопасность на юге Ирака, как у иранцев нет особых возражений против проамериканского Иракского Курдистана, по крайней мере, пока шиитское правительство Багдада контролирует южные нефтяные месторождения, обеспечивающие большую часть денежных поступлений.
Из-за появления «Исламского государства» Соединенные Штаты и Иран оказались связаны общими интересами. Были многочисленные сообщения об американо-иранском военном сотрудничестве против ИГ, в то время как главная проблема, разделяющая Вашингтон и Тегеран, − ядерная программа Ирана − была маргинализирована. Именно поэтому объявление об отсутствии соглашения по ИЯП и ее урегулировании сопровождалось спокойной реакцией США и Ирана. Ни Вашингтон, ни Тегеран не хотят напрягать сейчас свои отношения по ядерной проблеме, которая была отодвинута на периферию из-за наличия общей угрозы в лице «Исламского государства».
Вполне естественно, что это сильно встревожило Саудовскую Аравию, третью основную державу в регионе после Ирана и Турции. Эр-Рияд рассматривает Тегеран как своего основного конкурента в Персидском заливе, который может потенциально дестабилизировать Саудовскую Аравию, в том числе через многочисленное шиитское население королевства. КСА традиционно на протяжении 70 лет рассматривают Соединенные Штаты как единственного гаранта своей национальной безопасности. Поэтому, напуганный потеплением отношений между Ираном и США, Эр-Рияд также опасается усиления самостоятельности Соединенных Штатов в плане источников получения энергии, которая резко уменьшила политическую важность Саудовской Аравии для США.
И чем более сильным будет «Исламское государство», тем более крепкими будут связи между Соединенными Штатами и Ираном. Вашингтон не сможет смириться с многонациональным исламским халифатом, который мог бы стать мощным государственным образованием нового типа, да еще и отвергающим американское присутствие в регионе. Чем больше угрозы исходит от «Исламского государства», тем больше Иран и Соединенные Штаты нуждаются друг в друге, что полностью противоречит интересами безопасности Саудовской Аравии. Эр-Рияду нужны напряженные отношения между США и ИРИ. Независимо от религиозного или идеологического фактора, гипотетический союз Тегерана с Вашингтоном формирует ту силу, которая угрожает выживанию саудовского режима. И у «Исламского государства» нет симпатий к саудовской королевской семье. И что важно – Исламский Халифат может расшириться в направлении Саудовской Аравии. И, похоже, это уже началось.
Место США на Ближнего Востока
 Соединенные Штаты не будут участвовать в новой масштабной войне в Ираке. Вашингтон не добился установления там стабильности и прихода к власти проамериканского режима в первый раз; и на сей раз это тоже вряд ли достижимо. Американская авиация применяет силу против «Исламского государства», что должно символизировать власть и присутствие Америки в регионе, так же как и его пределы. Американская стратегия заключения союзов и коалиций против «Исламского государства» чрезвычайно сложна; она напоминает запутанный клубок, так как турки не хотят втягиваться в войну без значительных уступок со стороны Вашингтона, иранцы хотят добиться смягчения американских требований к ИЯП в обмен на их помощь против ИГ, а правители Саудовской Аравии опасаются усиления роли Ирана.
Но появление «Исламского государства» еще раз поместило Соединенные Штаты в центр региональной системы безопасности, и это вынудило три главных ближневосточных державы пересмотреть так или иначе свои отношения с Вашингтоном. Анкара хочет еще раз создать Оттоманскую модель управления арабами, в то время как Иран вынужден взаимодействовать с Соединенными Штатами, чтобы не допустить усиления суннитской части Ирака и Саудовской Аравии. Тем временем «Исламское государство» усилило саудовский страх перед лицом возможного отказа Вашингтона от опоры на Эр-Рияд в регионе в пользу Ирана.
***********
И все-таки маловероятно, что «Исламское государство» как единая территория, а не террористическая организация сможет выжить. Турция, Иран и Саудовская Аравия ждут, когда Соединенные Штаты «решат вопрос» Исламского Халифата авиаударами и наземными войсками. Это, конечно, не разрушит «Исламское государство», но сломает территориальное единство Халифата и вынудит ИГ вернуться к тактике партизанской войны и терроризму. Это уже частично происходит. Но Анкара не сможет избежать усиления своей сопричастности к конфликту; Тегеран должен будет как-то сосуществовать с Соединенными Штатами; а Эр-Рияд должен будет серьезно проанализировать свои слабые места. Что касается Соединенных Штатов, то они в любой момент могут просто уйти из региона, оставив его в состоянии нынешнего хаоса. Кстати, уйти, оставив регион в состоянии хаоса, даже выгодно США, так как, во-первых, именно они являются автором так называемой «теории управляемого хаоса» и прекрасно в нем себя чувствуют, и, во-вторых, это состояние оставляет возможность вернуться туда в любое время.
Источник новости
Источник: posthunt.net.
Рейтинг публикации:
|
