В Молдавии вовсю идёт избирательная кампания. Тем не менее, нельзя сказать, что обстановка каким-либо образом накаляется и местная публика готова реализовать свои кухонные революционные настроения. Противостоящие на местном Олимпе друг другу силы вполне знакомы избирателю. С одной стороны свои позиции пытается удержать проевропейский альянс, лидерами которого являются Влад Филат и Юрий Лянкэ, в общем, либерал-демократы. Им робко наступают на пятки националисты. С противоположной стороны – кандидаты с крепкими неформальными связями в России – Игорь Додон и бизнесмен Усатый. При этом Усатый, хоть и позиционирует себя политиком новой волны, выполняет скорее функцию местечкового раздражителя и скандалиста. В свою очередь Додон – эталон респектабельности, умеренности, спокойствия. Такой себе политик «германского типа».

Усатый делает резкие заявления, вбрасывает кое-какой компромат на либералов, зажигает публику бравыми речами. В частности, он весьма категоричен в отношении Приднестровья – дескать, старая элита виновата отсутствием воли и жесткости при решении конфликта. Дескать, надо было вовремя послать пару десятков, как он говорит, «вежливых людей» в Тирасполь, чтобы там арестовать бунтовщиков, и не выдавать арестованных – и сепаратизм был бы подавлен на корню. Напомним, был эпизод, когда молдавские спецслужбы умудрились в Киеве похитить Игоря Смирнова и переправить его под покровом ночи на пароме в Кишинев. Но затем знаменитого приднестровского «Деда» под давлением приднестровцев отпустили восвояси. Усатый даёт понять – пророссийской Молдове сепаратизм не угрожал бы, и Москва наверняка помогла бы Кишинёву затянуть эту незаживающую рану Приднестровья. Молодой российский бизнесмен молдавской национальности, который, по некоторым данным ещё десять лет назад работал проводником в поезде Кишинев-Москва, имеет своих симпатизантов, но до дерзости Жириновского пока явно не дотягивает. То ли ещё будет.

Респектабельный социалист Игорь Додон вышел из рядов коммунистов, вслед ему сыпались обвинения и упреки. Но это дела давно минувшие. Местные коммунисты сегодня представляют весьма жалкое зрелище. Неформальный лидер, их мозг и идеолог Марк Ткачук ушел из ПКРМ, обвинив Воронина в соглашательстве и пассивном поведении. За Ткачуком ушли и многие активисты и идеологи рангом пониже, в том числе комсомольские вожаки. Их претензии к Воронину касаются, в первую очередь, возможной зависимости нынешнего вождя ПКРМ от местных олигархов, чья ориентация отнюдь не пророссийская. Обвиняют Воронина в том, что из-за своих новых обязательств лидер коммунистов отказался вести борьбу за власть, чем поставил в недвусмысленное положение своих радикальных сторонников.

Ещё каких-нибудь пару лет назад коммунисты собирали мощнейшие колонны на проспектах Кишинёва. Краснознамённые колонны опальной Компартии никто не сгонял силой, в отличие от муниципальных служащих, которых чуть ли не за шиворот приволакивали в центр города либералы на свои митинги для поддержки курса европейской интеграции, скорее напоминавшие похоронную процессию. Теперь же ПКРМ уходит в небо вместе с жалкими воспоминаниями о несостоявшемся протесте, о проигранной революции, об упущенных возможностях и Воронине, которого «попутали бесы», когда надо было мириться с Россией и забирать Приднестровье.

Игорь Додон – политик с умеренным европейским лоском, без нарочитого гнева и жажды реванша. Его физиономия не содержит в себе никаких намёков на ностальгию по СССР, и молдавским либералам теперь сложно убеждать молодежь «забрать у бабушки паспорт», как это было в случае с ПКРМ. В отличие от лидеров и спонсоров либералов, Додон не имеет славы контрабандиста и рейдера. При этом Додон вполне в пророссийском духе провозглашает курс на интеграцию в структуры Таможенного союза, обещает федерализацию Молдавии. Ту самую, которой давно добиваются гагаузы и которая, в свою очередь, дает некоторые шансы на разрешение конфликта на Днестре.

Приднестровье формально держится в стороне от процессов в Молдове. На территории анклава выборы проходить не будут. Тем не менее, политическая борьба находит своё отражение и в приднестровских медиа. Это не случайно – почти половина населения Приднестровья имеет молдавские паспорта, а также – многочисленных родственников и знакомых, проживающих в самой Молдове. В Кишиневе учатся многие молодые приднестровцы. В Приднестровье, конечно, на публике не принято рассуждать об объединении с Молдовой. Местные власти продолжают оставаться на прежних позициях, требуя независимости. Однако при этом в локальных медиа поддержкой пользуются те молдавские политики, которые придерживаются пророссийской ориентации, вне зависимости от их публичных выпадов в сторону Тирасполя. «Подружись с Россией и приходи к нам», - примерно такого рода сигналы посылает Приднестровье на другой берег Днестра.

В происходящем на территории бывшей Советской Молдавии можно усмотреть новую линию поведения России на постсоветском пространстве – попытки сконструировать модель «мягкой силы». В ходе реализации этой модели нет смысла воспитывать «с нуля» каких-либо новых политиков, это слишком долго. Следует поискать себе сторонников в рядах уже сложившейся системы власти. Напомним, в прошлом примерно тем же на постсоветском пространстве активно занимались оппоненты России. Элита никогда не бывает однородной – россияне учитывают ошибки прошлого. Когда-то Воронина с его красными флагами восприняли слишком уж близко к сердцу – а он, наоборот, подвёл.

Главный вопрос нынешних молдавских выборов – сможет ли на обломках Компартии закрепиться новая дружественная по отношению к России политическая сила в лице политструктуры Игоря Додона. Сможет ли сам Додон удержать свой рейтинг пророссийского политика, поскольку и в этой сфере имеется некоторая конкуренция.

Определенную роль в судьбе ориентированных на Россию сил на политическом пространстве Молдавии может сыграть и другой известный политик – глава Гагаузии Михаил Формузал. Гагаузский лидер в последний год изрядно подпортил нервов официальному руководству Молдавии, лидерам правящей коалиции проевропейского правления и спецслужбам. На территории Гагаузии спецслужбы даже произвели несколько арестов, якобы кто-то готовил партизанскую войну против Кишинева. Спецслужбы усмотрели в происходящем попытки создания сепаратистского движения. Под лупой рассматривают до сих пор неформальный референдум об ориентации Гагаузии, в ходе которого анклав проголосовал за Таможенный союз.

В истории Гагаузии уже был период своей государственности. Она завершилась печальным и вынужденным вхождением в состав Молдовы, но настроения местного населения и по сей день неоднозначны. В Гагаузии сильны пророссийские настроения, и в свете жесткой линии Кишинева на углубление разрыва в отношениях с Москвой говорить о политической стабильности было бы абсурдом.

Советский патриотизм в прошлом сплачивал молдаван и гагаузов. Но пока на смену идеалам СССР не приходит европейская толерантность, вековые традиции дают о себе знать. В новой реальности, где молдаване порой предпочитают румынскую национальную идентичность, гагаузы чувствуют себя чужеродным элементом и опасаются ассимиляции. Настроения улицы автоматически приходят в политику, и в Гагаузии традиционно силен этнический, семейный фактор. Они держатся обособленно, они слабо владеют румынским языком и вообще достаточно неоднозначно воспринимают сам термин «румынский». В Кишиневе, наоборот, сегодня именно Бухарест рассматривается в качестве стратегического союзника и международного адвоката. На помощь Румынии местное руководство рассчитывает в случае возникновения кризисных ситуаций по газовым поставкам зимой из-за украинских событий.

Гагаузы вызывают раздражение в Кишиневе. Гагаузские политики, в частности Иван Бургуджи, да и Михаил Формузал, периодически оказываются фигурантами уголовных дел и публичных дискуссий о проблематике сепаратизма. Тема на слуху – уже половина дела. Уже резонанс, уже повод собираться людям на площадях. Уже есть о чем поговорить. Уже большая политика. И в такой ситуации голос Гагаузской автономии на общемолдавских выборах может сыграть свою определенную роль. Если поляризация в отношениях между властями Гагаузии и Кишинева будет возрастать, не только эксперты и спецслужбы, но и руководители Молдавии смогут наблюдать аналогию с происходящим в Донбассе. И одними лишь силовыми мерами и принуждением подобные проблемы не обязательно легко решатся. Последствия могут быть самые разные.

В Кишиневе гагаузов упрекают в том числе и в их взаимодействии с Тирасполем. Якобы, гагаузские активисты могут «научиться плохому», использовать опыт сепаратизма, накопленный в Приднестровье. Тем не менее, как фактор общественно-политической жизни сепаратизм и приднестровско-гагаузская тематика не играют весомой роли в настроениях молдавских избирателей. На слуху – скандалы по поводу коррупции, зависимости судей и силовиков от местной олигархии. Упреки по данным темам постоянно звучат из уст европейских чиновников. Молдова находится под международным мониторингом, и озабоченность по поводу влияния олигархов на политику не спадает. В ЕС понимают, что укрепление олигархов размывает общественное согласие и таким образом только подогревает сепаратизм и нестабильность. Несмотря на отдельные позитивные оценки, европейские политики, эмиссары и эксперты жестко критикуют руководство Молдавии. Их надежды на выход беднейшей страны Европы из кризиса пока не оправдываются. А это значит, что со временем, рано или поздно, мяч может оказаться уже на стороне России.

Если так захотят молдавские избиратели, разумеется.

Возможно, в этом случае силам, ориентированным на Россию, удастся добиться более заметных успехов – и в решении социальных проблем, и по теме Гагаузии и Приднестровья. Если говорить о дне сегодняшнем, то отсутствие видимых перспектив, расслоение общества и разочарование – это то, чем живёт нынешняя Молдавия. Регион упущенных шансов и политиков, чьим основным развлечением по-прежнему остаётся хождение по граблям.