Дмитрий Мельников
Совсем недавно Москва и Пхеньян решили перейти во взаиморасчетах на рубли. Тем самым мы открыли путь для реализации масштабных экономических проектов – соединения железных дорог и добычи полезных ископаемых.
Вся работа в этом направлении будет отныне идти за рубли. Это позволит избежать никому ненужного «засвечивания» деталей наших финансовых транзакций, неизбежного, веди мы расчеты по старинке в «свободно конвертируемой валюте». В этих условиях некоторые российские политики впали в эйфорию, и предсказывают скорое вхождение КНДР в Евразийский экономический союз.
Между желаемым и действительным бывает дистанция очень большого размера.
В конце мая в столице Монголии Улан-Баторе, состоялась американо-северокорейская встреча: речь шла о путях нормализации двусторонних отношений.
Конечно, КНДР – суверенное государство, и можно было бы не обращать внимания на этот факт. Только ведь сближение Москвы с Пхеньяном во многом зиждется на неприятии стремления США и дальше господствовать в мире. Особенно это относится к Северной Корее: словесная перепалка и взаимные угрозы Пхеньяна и Вашингтона весной прошлого года поставили мир на грань глобальной катастрофы. Да и позже северокорейцы регулярно делали заявления о своей готовности нанести «беспощадный удар».
На этом фоне нынешние «посиделки» в Монголии выглядят не совсем логичными. Разве могут быть у заклятых врагов какие-либо темы для общения с глазу на глаз? Если и вести переговоры, так либо в присутствии международных посредников, либо - друзей. А эта встреча готовилась и проводилась в обстановке строжайшей секретности, о том, что она имела место, узнали лишь постфактум.
Единственной заметной фигурой с американской стороны выступал Роберт Айрхорн – бывший специальный представитель государственного департамента по вопросам нераспространения и разоружения. Остальные члены вашингтонской делегации – малоизвестные, не занимавшие сколь-нибудь высоких должностей, пенсионеры из того же ведомства. Единственное крупное достижение с участием Р. Айрхорна – заключенная в 1999 году договоренность о том, что Вашингтон окажет Северной Корее гуманитарную помощь в объеме нескольких миллионов долларов. Но - в обмен на предоставление доступа к объекту, который, как заподозрили в Пентагоне, мог иметь отношение к ядерной программе КНДР. «Доступ» не дал каких-либо результатов, получилось, деньги пустили на ветер. Северная Корея же продолжила свои разработки и сумела, в конечном итоге, создать ядерное оружие.
Пхеньян назначил главой своей делегации не второстепенного чиновника: в Улан-Батор прибыл заместитель главы МИД Ли Енхо. Он специализируется на достижении договоренностей по ядерной проблеме Корейского полуострова. Хотя, чтобы уравнять статус главных переговорщиков, он ехал на встречу в качестве советника Института мира и разоружения при северокорейском МИД. Организатором же мероприятия выступил Институт стратегических исследований при монгольском внешнеполитическом ведомстве. Видимо, также в роли «крыши».
О деталях переговоров не знал никто, японские журналисты перехватили Ли Енхо в пекинском аэропорту, однако из него удалось выудить лишь подтверждение самого факта встречи. На вопрос о содержании – лишь кивок головой в знак того, что говорить он ни о чем не будет.
Так вот, речь там шла о решении ядерной проблемы Корейского полуострова. Проще - о том, за какую цену Пхеньян готов расстаться с ядерным оружием.
Из собственных источников удалось узнать, что северокорейцы упирали на пример Индии. Эта страна, несмотря на не совсем законное обладание ядерным оружием, поддерживает довольно неплохие отношения с США. Так что делегация КНДР сходу предложила американцам рассматривать себя в качестве ядерной державы и «нормализовать отношения». В ответ на возражения посланцы Ким Чен Ына заявили, что их страна вынуждена была обзавестись ядерным оружием по причине «враждебной политики США». И предложили размен: Вашингтон отказывается от этой самой «политики», тогда Пхеньян будет готов рассмотреть вопрос о постепенном отказе от ядерного оружия. Что конкретно подразумевалось под размытым термином «враждебная политика», северокорейцы ответить затруднились.
Посланцам Пхеньяна было заявлено: Белый дом не намерен в очередной раз платить КНДР лишь за декларации о готовности пойти навстречу пожеланиям мирового сообщества. Если Пхеньян собирается разоружаться, то он должен обеспечить доступ инспекторов на все свои ядерные объекты. Так что встреча давних соперников свелась лишь к очередному обмену мнениями. Единственный плюс для сторон был в том, что они не рассорились окончательно. При этом собеседники сумели найти общий язык, обсуждая рост влияния Китая. Северокорейцы – возможно, не без оснований - опасаются, что в случае кризиса на полуострове КНР может проглотить их страну под каким-либо благовидным предлогом.
Вроде бы малозначащий обмен мнениями, но резонанс эта встреча имела большой. Сеул едва ли не на законодательном уровне рассматривает своего северного соседа в качестве врага. Поэтому любые контакты своих заокеанских начальников с Пхеньяном Южная Корея воспринимает практически как личное оскорбление. В Сеуле раздаются голоса в пользу проведения более независимой от Вашингтона линии не только в экономике, но и в политике, и сфере обороны. Пока – на уровне призывов, но кто знает, к чему может привести усиление роли Китая вкупе с откровенным заигрыванием главного союзника Сеула с его главным соперником в регионе.
После переговоров в Улан-Баторе северокорейская и японская делегации встретились в Стокгольме. Главная тема – возвращение похищенных северокорейскими спецслужбами в 1970-1980 годах японских граждан. Результаты встречи можно назвать прорывными, ведь раньше в Пхеньяне отказывались даже признавать наличие проблемы. Поэтому состоявшиеся переговоры выглядят для КНДР как потеря лица, выходит, все предыдущие громогласные заявления Пхеньяна были обманом.
Ну а Москве о результатах встречи в Улан-Баторе Пхеньян не сообщил.
Вероятнее всего, там считают: в условиях санкций Запада Россия дорожит каждым своим другом, и готова простить ему любые обиды.
Позицию Пхеньяна можно понять, если вспомнить историю развития этого государства. После своего появления на свет КНДР неизменно стремилась опираться на две основных страны-донора, КНР и СССР. Поначалу на первом месте находились мы, но и в последующем, когда Пхеньян во многом солидаризировался с Пекином в противовес «советским ревизионистам», мы все же оказывали помощь «братской стране». Когда было необходимо, КНДР дистанцировалась от Китая - для получения крупной партии помощи от нас. Так было, например, в конце восьмидесятых годов. Крушение Советского Союза вызвало обвал экономики Северной Кореи: помощь от Китая поступала, но жить на широкую ногу, как в прошлом, уже не получалось. При этом обладающие прекрасной исторической памятью корейцы всегда опасались чрезмерного усиления влияния КНР – а теперь этого просто и не скрыть.
Вот так у пхеньянских стратегов созрел план по сближению с заокеанским «врагом». Было решено следовать примеру Советского Союза, который вел диалог с оплотом империализма, имея за спиной ядерный арсенал. Северокорейское руководство решило, что, заимев «ядерную дубинку», можно будет говорить со США, пусть и не равных, но все же выглядеть «солидно».
Нынешнее желание Пхеньяна вести диалог с Вашингтоном, скорее, от безысходности. Китай демонстрирует все более прохладное отношение к Северной Корее, а опираться лишь на Россию - значит лишить себя возможности лавирования между двумя великими державами, как это было в советские времена. Интрига Вашингтона ясна: он настойчиво советует Пекину дистанцироваться от Пхеньяна как непредсказуемого партнера, и, в то же время, разыгрывает с северокорейцами антикитайскую карту.
Настойчивое желание наших союзников продолжать дипломатическое наступление на американском направлении продиктовано желанием получить максимальную выгоду.
Пхеньяну лишь осталось понять, что он заведомо проиграет, когда Вашингтон, не моргнув глазом, его предаст.
А в том, что он это сделает, сомнений не было и нет.
Источник: Столетие.
Рейтинг публикации:
|
