О некоторых особенностях «Холодной войны-2»
После распада СССР разве что самые ленивые комментаторы не высказывались в духе того, что «холодная война» завершилась и скоро наступит эра мира и благоденствия. Последняя — с учётом развала экономики и социальной сферы во всех постсоветских республиках — если даже и наступила, то почувствовали это лишь очень немногие. Однако по случаю украинского кризиса термин «холодная война» снова активно циркулирует в информационном пространстве, но уже в контексте её возобновления. Возможно, такое восприятие растиражированного клише «холодная война» обусловлено идеологической окраской противостояния: дело представлялось как борьба «свободного мира» с «тоталитаризмом», которую вели меж собой империи «зла» и «добра».
Между тем, противостояние основных фигурантов «холодной войны», будучи проявлением своеобразного «основного геополитического инстинкта», происходит уже несколько веков и нашло своё отражение в шедеврах мировой литературы (например, в блестяще написанном «Киме» Редьярда Киплинга). Свою роль при таком не совсем адекватном восприятии геополитического противостояния сыграли и заранее фиксированные временные координаты: подразумевалось, что всё началось после окончания Второй мировой. Сегодня некоторые исследователи (см. Л. Млечин, «Осаждённая крепость») ставят этот тезис под сомнение и полагают, что «первая холодная война» началась сразу же после 1917 г., когда западные страны начали вести борьбу с большевистской Россией, а «вторая» возобновилась после Второй мировой. Конечно, в «постреволюционный» период историческое геополитическое противостояние не прерывалось, однако оно велось по классическим канонам, и в нём отсутствовала информационно-идеологическая и экономическая специфика, присущая, если придерживаться принятой терминологии, «первой холодной».
Но верно и то, что после «первой» была длительная пауза, во время которой ставшая уже либеральной Россия после тяжёлого поражения могла лишь взирать на происходящее в мире. Только к началу «нулевых», после смены кремлёвского руководства, началась реанимация «цивилизационного-геополитического кода» России, и начался, если попроще, процесс суверенизации. Именно к этому периоду следует отнести начало нового цикла противостояния или же, следуя нашей терминологии, «холодной войны-2», которая, в отличие от прежней, протекает в асимметричном режиме в условиях формирования многополярного мира. В своей начальной фазе сопротивление побеждённых носило пассивный, а иногда и формальный характер, однако дальше ситуация начала меняться.
Для выявления общих тенденций этого процесса вкратце представим хронологию некоторых значимых событий за этот период, их обобщённые итоги и реакцию РФ на эти развития.
Краткая хроника событий
Операция НАТО «Союзная сила» против Югославии» (март — июнь 1999 г.), которая привела к распаду этой страны, многочисленным жертвам и признанию Косово, политические лидеры которого, в свете обвинений в торговле человеческими органами, выглядят более чем сомнительными в криминальном плане. Россия, в силу своей политической и экономической слабости, ограничилась чисто символическим военным (марш-бросок на Приштину батальонаВДВ) и дипломатическим («разворот самолёта Примакова») демаршами, которые, конечно же, ни к чему не привели. В итоге, с учётом «цветной революции» в Сербии, Россия как минимум в среднесрочной перспективе лишилась в цивилизационном плане близкого партнёра (союзника) на Балканах. США, наоборот, закрепились в регионе, создали в Косово крупную военную базу («Бондстил»), персонал которой подозревается в наркотрафике из Афганистана.
Афганская война (операция «Несокрушимая свобода»), начатая в ответ на теракты11 сентября 2001 г., изначально была воспринята Россией (и остальным миром тоже) как некая возможность объединения усилий в борьбе против терроризма. Более того, силам НАТО было предоставлено логистическое и прочее содействие. Однако и здесь, несколько в другой редакции, повторился предыдущий сценарий: предполагается, что после вывода войск в 2014 г. США сохранят в Афганистане своё присутствие. В перспективе ожидается дестабилизация Центральной Азии, что не может не коснуться России. Вторжение в Афганистан никак не помешало распространению международного терроризма, зато привело к росту наркотрафика: по оценкам экспертов, сегодня потери россиян от героина превышают потери ВС СССР во время афганской военной кампании.
Операция «Иракская свобода», начатая в 2003 г. как операция по уничтожению несуществующего оружия массового поражения. Россия смогла лишь заблокировать соответствующее решение Совбеза ООН, но не более. В 2011 г. война формально была объявлена законченной. В Ираке остались три базы американских ВС, а сама разорённая страна превратилась в территорию, где на фоне этнических и конфессиональных распрей ежедневно происходят террористические акции.
Конфликт вокруг Южной Осетии 2008 г. ознаменовал период так называемых proxy войн, которые США начали вести «чужими руками». В итоге конфликта в грузинском обществе укоренился «образ врага» в лице России, а сама Грузия, согласно изначальному замыслу, стала играть роль барьера между РФ и граничащей с Турцией и Ираном Арменией. Вместе с тем, впервые после распада СССР Россия проявила политическую волю, предотвратила реальную оккупацию Южной Осетии, возможную агрессию против Абхазии и признала обе эти республики. Тем самым РФ заново, не на словах, а на деле, восстановила свой статус ключевого регионального геополитического актора.
«Арабская весна» (2011 г.) также является проявлением стратегии с использованием proxy методик, наряду с широким использованием НПО и средств информационно-психологического воздействия, то есть «мягкой силы». Вместе с тем полностью соответствовать канонам этого жанра не удалось: в Ливии власть удалось захватить лишь с помощью военной операции НАТО. К тому же применяемая стратегия начала давать сбои: в Египте «отреваншировались» военные, а развязанная против Сирии война и вовсе приобрела мультиполярный характер — на стороне Сирии и её союзника Ирана выступили как Россия, так и Китай. Российские инициативы по уничтожению сирийского химического оружия изменили ситуацию не только вокруг Сирии и Ирана, но и в регионе в целом. Политика России в этом конфликте позволила ей вновь проявить себя глобальным геополитическим игроком.
Вместе с тем инициирование «арабской весны» привело к дестабилизации и гуманитарной катастрофе: по самым скромным расчётам погибли более 1 млн человек, а число беженцев перевесило 6 млн, что позволяет квалифицировать действия на Ближнем Востоке как военное преступление, сопровождаемое геноцидом (в режиме proxy), в полном согласии с определениями ООН. Наряду с этим события в регионе, в особенности в Сирии, консолидировали разрозненные структуры ультрарадикальных исламистов, превратив их в военную силу даже в терминах регулярных войн. Эта сила может проявить себя, в частности, на Кавказе и не только на Северном, где уже традиционно активны ваххабитские группировки, но и — с учётом особой активности азербайджанского и турецкого элемента в действующих в Сирии бандформированиях — на Южном Кавказе.
«Расширение НАТО». К представленной выше хронике следует добавить последовательное «расширение» НАТО: в 1999 г. в эту организацию вступили Венгрия, Польша и Чехия, в 2004 г. — Латвия, Литва, Эстония, Болгария, Румыния, Словакия и Словения, а в 2009 г. — Албания и Хорватия.
Но в период перечисленных выше процессов между США, ЕС и Россией сохранялся принятый ранее формат сотрудничества, соблюдались дипломатический ритуал и информационные приличия. Можно сказать, что в начальной своей стадии «холодная война-2» велась в вялотекущем, в известном смысле «латентном» режиме. Ситуация изменилась в корне, когда наступил украинский кризис.
Украина: бои в стиле full contact
Очевидно, что кризис на Украине наступил не в один день, и на то было достаточно объективных и субъективных причин национально-исторического, социально-экономического, управленческого и т.п. характера. Однако весь этот внутренний протестный потенциал был использован для силового и кровавого госпереворота, совершённого исключительно с целью «отрыва» этой страны от России и формирования откровенно антироссийской политической элиты с чертами восточноевропейского радикального национализма. По разным источникам, на «революцию» было потрачено достаточно много как материальных (можно встретить цифры от 5 до 40 млрд долларов), так и организационных ресурсов (было реализовано множество проектов информационно-общественной направленности). Есть все факты за то, что параллельно с этими действиями осуществлялись также иного рода специальные операции.
Нельзя утверждать, что Россия в украинском направлении ничего не предпринимала (поддержка Януковича, которого выделили среди прочих, скорее всего, по принципу «наименьшего зла», и т.п.). Однако акценты делались на традиционные «мероприятия», что характерно для российской политики и в других постсоветских республиках. Между тем эти методы явно устарели и стали менее эффективными, нежели те, которые использовали её оппоненты.
Создавшаяся ситуация вынудила российское руководство прибегнуть к жёстким действиям, а именно: на фоне масштабных военных учений (вплоть до десанта в Арктике) оперативно организовать референдум о присоединении Крыма к России, итоги которого были аккуратно оформлены законодательно. Риторика российских лидеров в адрес своих оппонентов была резкой и непримиримой, а информационная политика была эффективнее, нежели, например, во время грузино-осетинского конфликта. В ответ последовали санкции США и ЕС, на которые Россия пытается ответить не только симметрично, но и прибегает к стратегическим манёврам типа «поворота на Восток». В контексте всего этого и протекают драматические события на востоке Украины. В результате политкорректность и наличествующие приличия мигом исчезли и уступили место манерам в худших традициях «холодных войн». Конфликт ныне трансформировался, если можно так выразиться, в противостояние без особых на то правил в стиле full contact.
Вместе с тем данной фазе второй «холодной войне» присущ ряд особенностей, которые принципиально отличают эту войну от первой.
Некоторые особенности
Геополитическая и экономическая сфера. Следует признать, что в плане геополитических реалий Россия, даже с учётом возвращения Крыма с Севастополем и даже возможной федерализации Украины, опять оказалась далеко не в лучшем положении. Потеря Украины в целом — крупное стратегическое поражение, которое создало множество проблем как внутрицивилизационного и экономического, так и вполне реального военного характера.
Известно, что НАТО направляет дополнительный контингент войск в Восточную Европу. Не вызывает сомнения и то, что США будут настойчиво проталкивать Украину в НАТО. Однако тут многое зависит от позиции стран континентальной Европы. Последние в украинском вопросе сочетают антироссийскую риторику с умеренным поведением в реальной политико-экономической сфере, то есть ведут они себя достаточно двусмысленно. Более того, акценты еврочиновников и функционеров НАТО (почему-то напрочь лишённых какой-либо харизмы) по многим позициям разнятся от высказываний более реально воспринимающих действительность руководителей западноевропейских стран. Ещё откровеннее выступают бывшие лидеры «старого» света (Вацлав Клаус, Герхард Шрёдер), которые довольно резко раскритиковали политику ЕС в отношении Украины. Похоже, у многих европейских политиков (не говоря уж про аналитиков) есть чёткое понимание того факта, что происходящее на Украине направлено не только против России, но и против ЕС.
И дело не только в тактике или же в перехваченном разговоре помощника госсекретаря В. Нуланд, где она, кроме всего прочего, нецензурно отозвалась о ЕС. Ведь реально на Европейский союз, который и так перегружен финансовыми проблемами (Греция, Испания и т.д.), накладываются своего рода «экономические санкции» в виде ставшей почти обязательной экономической помощи Украине (как бы в «обмен» на торможение торгового сотрудничества с Россией, товарооборот с которой составляет примерно 400 млрд долл.). В стратегическом же плане очевидно, что реализация «украинского проекта», по крайне мере в среднесрочной перспективе, поставит крест на заманчивом замысле относительно конструирования «Большой Европы» от Лиссабона до Владивостока. В создавшейся ситуации Вашингтон сделает всё для сплочения вокруг себя европейских стран и создания единого «западного фронта», как это было в биполярную эпоху. Однако на фоне объективных тенденций снижения влияния США и стремления стран ЕС к «автономизации» такая перспектива выглядит несколько сомнительной. Представляется, что именно отсутствие гармонии между «старым» и «новым» светом является одной из тех характеристик, по которым «холодная война-2» отличается от «первой». Но не только этим.
В своё время СССР, с учётом китайского фактора, фактически вёл борьбу на «два фронта». Ныне ситуация изменилась. Китай, с его потребностями в энергоносителях и сложной военно-политической ситуации в АТР, занимает намного более гибкую, а иногда и во многом совпадающую с российской позицию по многим вопросам. Судя по заявлениям лидеров обеих стран, а также по конкретным шагам в экономической сфере и тональности китайской прессы, подходы сторон к украинскому кризису также в известной мере близки. Таким образом, ранее несколько гипотетическая многополярность сегодня стала ощутимой реальностью, и китайский фактор для России из негатива превратился в позитив (не следует забывать при этом про иные сценарии развития отношений Пекина с Москвой в перспективе). Примечательно, что некоторые американские аналитики полагают, что сегодня на два фронте «воюют» уже США.
Изменилась также ситуация с возможной политической «изоляцией России» от мирового сообщества. При голосовании в ООН (27 марта 2014 г.) за резолюцию, призывающую не признавать вступление Крыма в состав России, «против» проголосовали всего лишь 11 стран, а «за» — 100. Однако воздержались 58 (в их числе — Китай, Индия, Аргентина, Бразилия, Египет), а не пришли на это голосование представители 24 стран, в том числе Ирана и Израиля, то есть фактически 93 страны в той или иной форме поддержали Россию.
Вопрос наиболее остро стоит в экономической сфере, где РФ примерно в восемь раз уступает экономике США, то есть сохранились примерно те пропорции, которые имели место в советские годы. Известно, что американская экономика сегодня переживает серьёзные финансовые трудности, обусловленные долгами и дефицитом. Однако и российская экономика, по сравнению с советской, ухудшила своё качество из-за снижения в ней доли высокотехнологичной, наукоёмкой продукции.
Очевидно, что отставание в научно-технологической области является «ахиллесовой пятой» России в целом, что негативно сказывается также на оборонной сфере. Возможное усиление экономических санкций Запада, конечно же, в той или иной степени негативно повлияет на российскую экономику. Однако, как следует из примера Ирана, в эпоху глобализированной экономики подобные действия во многом потеряли свою былую эффективность. Повышает иммунитет России по отношению к санкциям также и то, что в последнее время в РФ актуализируются вопросы, связанные с оффшорными капиталами, зарубежными счетами и собственностью чиновников, а западные санкции побудили приступить к созданию национальной банковской электронной системы, то есть происходит «суверенизация», которая коснулась не только экономики.
Идеологическая-информационная сфера. Принятые в России законы относительно НПО с иностранным капиталом, регулирование вопросов двойного гражданства и ряд других подобных мер указывают на то, что формируется новый политический курс, направленный на минимизацию негативных последствий революции 1991 г. В контексте этого курса надо рассматривать и проявление политической воли по отношению к украинскому кризису, что было воспринято с энтузиазмом как политическим классом, так и обществом. Представляется, что основной причиной, способствующей национальному подъёму, является восприятие правоты того, что делает собственная страна и её руководство. Подобная социальная обстановка во многом отличается от той, что существовала в эпоху «первой холодной войны».
В той войне, как мы уже отметили, Запад играл роль «империи добра», которая сражалась против «империи зла». Если даже отбросить драматизированные агитационные формулировки и не углубляться в сравнения или интерпретацию реалий социализма-либерализма, тоталитаризма-демократии или атеизма-христианства, то следует признать, что ранее во многих случаях «правда» была на стороне Запада. Данное обстоятельство довольно остро воспринималось интеллектуальными элитами как «соцлагеря», так и тогда монолитного Запада. Это было неудивительно, так как именно «Советы» создали режимы «народной демократии» в Европе, а потом подавляли восстания в Восточном Берлине (1953 г.), Будапеште (1956 г.), Праге (1968 г.). Это они ввели «ограниченный контингент» в Афганистан в 1979 г. и сделали всё, чтобы в Польше подавили движение «Солидарности» в 1981 г. В этих «внешних делах» сегодня некоторые усматривают «козни спецслужб супостата», но эти козни всегда имели место и были обоюдными.
Во всяком случае, и без внешнего вмешательства в СССР расстреливали рабочих (Новочеркасск, 1962 г.), а мордовские лагеря методично заполнялись инакомыслящими, а то и просто людьми, позволяющими себе даже лёгкое вольнодумство. О «невозвращенцах» было принято говорить, что они «выбрали свободу», и в этом была изрядная доля истины: перечень грехов «системы» даже постсталинской эпохи на самом деле был более чем длинным. Однако складывается впечатление, что сегодня многое изменилось.
Из приведённой в начале «краткой хроники» следует, что США и их союзники при реализации своей политики действовали ничуть не лучше, а порой и намного хуже и бесчеловечнее «Советов». Это относится не только к тому, что случилось в Югославии и творится на Ближнем Востоке, но и конкретно к украинским событиям, где в первую очередь пострадал народ этой страны. Всё это связано с тем, что в западных обществах возникли проблемы системного характера.
Если придерживаться терминологии английского социолога Колина Крауча, в современном Западе демократия трансформируется в «постдемократию», то есть происходит слияние политического и бизнес-классов, в итоге чего интересы самого общества игнорируются, а демократические институты превращаются в формальную атрибутику, утрачивая своё смысловое и реальное значение. Такое положение дел возмущает не только отдельных интеллектуалов, но приводит к возникновению массовых протестных движений типа Occupy Wall Street и т.п.
Формирование «финансового тоталитаризма» было бы невозможно без тоталитаризма в информационной сфере. Оруэлловский «Большой Брат», используя достижения социопсихологии и информационных технологий, методично манипулирует сознанием широких слоёв населения. Параллельно контролируются сообщения и разговоры не только рядовых пользователей, но и руководителей вроде бы союзных государств. Неудивительно, что выступающие против «информационного тоталитаризма» «диссиденты» новой формации «выбирают свободу» в России или же пытаются выбраться куда-нибудь подальше от «свободного мира» в Латинскую Америку (Дж. Ассанж). Все эти явления, вкупе с антихристианским энтузиазмом по поводу однополых браков, порождают скепсис по отношению к идеологическим догмам либерализма.
Таким образом, ситуация в информационно-идеологической сфере существенно отличается от той, что была в годы биполярного противостояния. Более того, складывается впечатление, что в эпоху «второй холодной» империи «зла» и «добра» как бы поменялись местами.
Обусловленные системой правления проблемы в либеральных обществах, как показывает опыт СССР, естественным образом сказываются на качестве принятия решений. В этом контексте актуализировались и обсуждения об изменении глобального миропорядка в целом. Но это уже тема для другого разговора.
Гагик (Тер) Арутюнян
Источник: continentalist.ru.
Рейтинг публикации:
|
