Нынешний исторический момент как нельзя лучше можно охарактеризовать с помощью русской пословицы: «Не было счастья, да несчастье помогло». В результате украинского кризиса Москва вновь завоёвывает утраченные было позиции на мировой арене, возвращается к своей евразийской идентичности. Поворот на Восток требует не только расширения и углубления связей со странами Азии, но и пристального внимания к развитию и модернизации восточных регионов России.
Китай: сосед, друг или соперник? Отношения постсоветской России с Китаем традиционно носили противоречивый характер. С одной стороны, уже в правление президента Ельцина, когда российская внешняя политика имела однозначно атлантистскую ориентацию, русские и китайцы перестали глядеть друг на друга через амбразуру пулемёта, были улажены пограничные проблемы, а КНР стала вторым по значимости торговым партнёром РФ после Германии. С другой стороны, в отношениях постоянно присутствовала настороженность. Она подогревалась многочисленными российскими и западными экспертами, возрождающими старый, известный ещё со времён Владимира Соловьёва миф о «жёлтой угрозе» и панмонголизме. Сейчас он трансформировался в концепцию о неминуемой угрозе китайской экспансии на редконаселённые земли российского Дальнего Востока и Сибири. Эксперты рассуждают о том, что Россия легко может впасть в зависимость от более динамично развивающегося соседа. Правда, следует понимать, что это возможно лишь в том случае, если российский Дальний Восток по-прежнему будет оставаться депрессивным регионом. Однако если ДВФО продемонстрирует высокие темпы экономического роста, китайские инвестиции лишь поспособствуют его превращению в локомотив для развития всей страны.
В первую очередь, Россия представляет интерес для Китая как крупнейшая энергетическая держава. Масштабные темпы роста экономики КНР приводят к увеличению потребления энергоносителей. В 1980 году Китай потреблял около 3% мировой нефти. В настоящее время он потребляет 10%, обогнав по этому показателю Японию и отставая лишь от США, на долю которых приходится 27% мирового потребления. По данным British Petroleum, к 2030 году Китай будет обеспечивать 40% мирового прироста потребления нефти, даже если темпы роста китайской экономики снизятся с 8 до 6 %.
В настоящее время основными экспортёрами нефти в КНР являются Саудовская Аравия, Иран и Ангола. При этом около 20% потребляемой Китаем нефти поставляется через Ормузский, а 70% — через Малаккский пролив. В Пекине этим обстоятельством недовольны. Ведь проливы легко можно перекрыть, создав таким образом угрозу китайскому энергопотреблению. И не случайно в Поднебесной уже не первый год пытаются найти способы увеличить наземный импорт нефти. В 2005 году китайцы купили две трети акций компании «ПетроКазахстан», которыми ранее владели канадские фирмы, и 11% акций компании КазМунайгаз. С тех пор в Китай ежедневно поступает 400 тысяч баррелей нефти из Казахстана.
Однако для экономики КНР 400 тысяч баррелей — это, что называется, капля в море. Поэтому китайские компании CNPC и Sinopec наладили сотрудничество с российской «Роснефтью». С 2011 года «Роснефть» продаёт китайской CNPC 15 млн т нефти в год по отводу Сковородино–Мохэ (общий объём поставок до 2030 года составит 300 млн т). В марте 2013 года компании договорились о продаже ещё 365 млн т в течение 30 лет (сумма сделки составит 270 млрд долларов). С учётом же меморандума от 23 октября 2013 года российская компания обязуется поставить в Китай 720 млн т нефти до 2037 года. Уже в прошлом году поставки в КНР составляли 22,5% всего экспорта «Роснефти». Причём, по прогнозам экспертов, они будут только расти, и в скором будущем достигнут отметки в 35%.
Важную роль играют и проекты поставок в КНР российского газа. Однако следует признать, что «Газпром» в Китае оказался менее удачлив. Переговоры с компанией CNPC так и не перешли в финальную стадию. Стороны не договорились о цене. При 450 долларах за тысячу кубометров газа рентабельность поставок по восточному маршруту составит 15%, а при 350 долларах и вовсе будет нулевой.
Вывод, который из этого следует: Россия должна экспортировать в Китай сжиженный природный газ. Производство СПГ — это не только способ повысить рентабельность, но и возможность создать новые рабочие места и развить российские технологии. Тем более что в связи с освобождением полярных морей ото льда появляются беспрецедентные возможности для развития газового бизнеса в регионах Крайнего Севера.
Конечно, некоторые экономисты опасаются, что в долгосрочной перспективе Россия нужна Китаю лишь как сырьевой придаток, и в этом смысле её роль мало чем отличается от роли «чёрного» континента. Именно поэтому Москве необходимо диверсифицировать экспорт, поставляя в КНР не только сырую нефть, но и нефтепродукты, а также развивая совместные высокотехнологичные проекты.
В 2006 году китайцы предлагали нам создать совместное предприятие по производству автомобилей, но в российском правительстве вопрос «зарубили», посчитав китайский автопром «неразвитым» и «непрестижным». Через восемь лет КНР по производству автомобилей обогнала Россию, а китайские машины, пусть и уступающие японским и корейским аналогам, ездят по нашим дорогам. Что это: глупость или недомыслие?
Известно, что Китай активно импортирует выгодные и недорогие технологии, а российские учёные предлагают немало технологических решений, которыми не интересуются наши компании, нацеленные на простое и быстрое извлечение прибылей. Думается, что такие технологии было бы выгодно не просто продавать китайцам, а создавать совместные предприятия по их внедрению.
Кимерика: реальная перспектива или химера? В 2009 году Збигнев Бжезинский выдвинул идею создания Кимерики — экономического альянса США и Китая, двух наиболее мощных держав современности. Однако китайское руководство осторожно отвергло это предложение, заподозрив в нём подвох. В Пекине решили, что Соединённые Штаты стремятся навязать КНР такие валютно-финансовые условия, которые надолго затормозят реальное производство в стране, как это было сделано в случае с Японией в 1990 году. Кроме того, американцам по большому счёту нечего было предложить китайцам. Понимаю, что данный тезис вызовет ярость у отечественных либералов, но вот что по этому поводу писал Дэвид Голдман, бывший экономический советник администрации Рональда Рейгана, правый республиканец и сторонник свободной экономики. Анализируя итоги саммита восточноазиатских государств и США в Пномпене, состоявшегося в ноябре 2012 года, он пришёл к выводу, что предложения Вашингтона о создании Тихоокеанской зоны свободной торговли не несут реальной выгоды ни Китаю, ни странам АСЕАН.
При этом Голдман основывался на следующих доводах. Во-первых, Америка является не экспортёром, а импортёром капиталов. Каждый год она занимает у остального мира 600 миллиардов долларов для того, чтобы профинансировать свой 1,2-триллионный дефицит. Во-вторых, Соединённые Штаты всё ещё являются крупнейшим мировым рынком сбыта товаров, но темпы его роста значительно отстают от темпов роста внутриазиатской торговли. В 2009–2012 гг. американский экспорт в восточноазиатские страны увеличился на 15%, а китайский — на 50%. В том же году Китай импортировал из стран Восточной и Юго-Восточной Азии в 10 раз больше товаров, чем из США. При этом не менее 40% взаиморасчётов между КНР и странами АСЕАН проходили в юанях. В-третьих, США утратили свой статус эксклюзивного поставщика высокотехнологичной продукции. «У нас больше нет преимуществ в глобальном соревновании, — пишет Голдман. — Кроме продукции авиастроения, оборудования для электростанций и продуктов высокоразвитого сельского хозяйства нам нечего предложить миру. Перспективы увеличения добычи газа в США могут создать рывок в производстве удобрений, но это продукция развивающихся стран. Ещё недавно мы имели преимущество в строительстве атомных электростанций, но после того, как компания «Вестингауз» продала свой бизнес «Тошибе», совместные предприятия этой фирмы с китайцами легко могут строить АЭС на локальном уровне».
Крайне важен в этой связи вопрос о валютно-финансовом сотрудничестве России и Китая. Юань уже утвердился в качестве локальной валюты в Юго-Восточной Азии. В то же время взаиморасчёты между РФ и КНР с 2009 года ведутся в юанях и рублях. В перспективе это может привести к появлению корзины мировых валют, не привязанных к доллару. В Поднебесной, как, кстати, и в Индии, считают экономический альянс с Россией возможностью вернуться к Бреттон-Вудской системе, а то и вовсе освободиться от долларовой удавки.
Япония: имперский ренессанс в союзе с Москвой Для России, однако, было бы опрометчиво складывать все яйца в одну корзину и ставить в АТР только на Китай. Большую роль для российского разворота в сторону Азии может сыграть и Япония. Конечно, в отличие от Пекина, воздержавшегося при голосовании в Совете Безопасности ООН по украинскому вопросу, Япония выразила солидарность с Вашингтоном. Она мягко осудила Россию и пообещала киевской хунте 1,5 миллиарда долларов экономической помощи. Помимо Сан-Францисского договора об обороне и безопасности с США на японскую позицию влияют старые неурегулированные территориальные споры с Китаем. В Токио боятся, что КНР попытается решить вопрос с островами Дяоюйдао (Сенкаку) по крымскому сценарию.
Однако при этом представители японского истеблишмента ратуют за сотрудничество с Россией. В Токио обеспокоены тем, что Страна восходящего солнца зажата между двумя могущественными державами: Китаем и США, отношения между которыми вступают в фазу стратегического соперничества. И японцы не против появления в регионе третьего игрока. Данные тенденции усилились с приходом на пост главы японского правительства Синдзо Абэ, имперского националиста, проводящего более независимый внешнеполитический курс. Абэ борется с комплексом побеждённой нации и ведёт дело к пересмотру японской конституции, запрещающей стране иметь вооружённые силы. И ему, конечно, нужны союзники. Неудивительно, что, по словам заместителя директора Японского института международных исследований Юкио Сато, «между Абэ и Путиным существует «особая химия», и премьер готов открыть новую главу в отношениях с Москвой, несмотря на наличие проблемы северных территорий».
В первую очередь в сотрудничестве с Россией заинтересованы японские деловые круги. Бывший заместитель министра финансов Японии Масахиро Каваи заявил на недавнем Токийском форуме: «Нам хотелось бы верить в намерение Путина по-настоящему взяться за развитие российского Дальнего Востока, используя при этом возможности соседей по Северо-Восточной Азии, включая Японию. Россия очень привлекательна для японского бизнеса, но для серьёзного сотрудничества нужно создать благоприятный инвестиционный климат». Конечно, ключевой сферой сотрудничества станет энергетика. Японские компании «Мицубиси» и «Мицуи» уже сейчас участвуют в разработке газовых месторождений Сахалина. И в этом смысле крайне перспективным направлением стало бы налаживание экспорта СПГ в Японию, особенно учитывая тот факт, что после аварии на Фукусимской АЭС страна отказалась от использования атомной энергетики. Впрочем, российско-японское деловое сотрудничество знает и другие примеры успешной кооперации, не связанные с энергетической сферой. Взять хотя бы свободную экономическую сельскохозяйственную зону в Хабаровском крае, где японские и российские фирмы выращивают урожай по передовым технологиям.
Развивая отношения с такими восточноазиатскими гигантами, как Китай и Япония, не следует забывать и о тех странах, с которыми нас связывало тесное партнёрство в советское время: Вьетнаме и Индонезии. В этих государствах помнят русских и надеются на возвращение Москвы в регион.
Победу в войне, согласно китайскому «Искусству войны», одерживает тот, кто, во-первых, умеет беречь свои силы, и, во-вторых, действует творчески, заставая противника врасплох и нанося удары в наиболее болезненные для него точки. Если Тихоокеанский регион становится для США осью мировой политики, а Вашингтон навязывает нам конфликт (к которому мы, кстати, не стремились), значит, России надо быть там, где сосредоточены интересы её стратегического противника.
Александр Кузнецов
