«В ближайшие двадцать лет АТР кардинально изменится!»
Мы наблюдаем отнюдь не первый «тихоокеанский разворот» во внешней политике США
 От редакции: Портал Terra America завершает цикл публикаций, посвященных «тихоокеанскому развороту» во внешней политике США. Сегодня мы представляем вниманию наших читателей интервью с научным директором Института Индии, Китая и Америки (при Университете Кеннесоу, США, штат Джорджия) Дэном Стейнбоком. Как и многие его американские коллеги, он не склонен драматизировать напряженность в отношениях между США и КНР из-за событий в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях. Pacific Pivot он считает следствием сложившегося на сегодняшний день внешнеполитического консенсуса в США. Другое дело, что Китай может опасаться изменений в политике Соединенных Штатов в регионе после выборов 2016 года.
Но сам «тихоокеанский разворот», по мнению нашего собеседника, ― отнюдь не первый в истории. Обамовский ― по меньшей мере, четвертый. Да и вопрос о «сдерживании Китая» встал на повестку дня еще до прихода нынешнего президента в Белый Дом.
Особо отметим, что доктор Стейнбок весьма высоко оценивает понимание Россией значимости АТР и считает, что у нашей страны есть правильное стратегическое видение процессов, протекающих в данном регионе. Однако тактика должна быть скорректирована с учетом ускоряющегося развития событий в этой части света.
* * *
― Уважаемый господин Стейнбок, сегодня много говорят о «тихоокеанском развороте» администрации Обамы, о «перебалансировке» сил в АТР. Есть ли среди влиятельных политиков противники этого курса?
― На мой взгляд, в США имеется консенсус в отношении разворота к Азиатско-Тихоокеанскому региону. Разногласия касаются реализации этой политики, а не ее сути. Споры идут не о том, «что», а о том, «как».
И ведь это не первый «тихоокеанский разворот» Америки. Впервые США «развернулись» в начале XX века, когда они были быстро развивающейся державой, завоевали Филиппины и имели имперские амбиции. Вторая «перебалансировка» произошла после Второй мировой войны, когда США достигли полного экономического, политического и военного господства в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Третья ― в 1980-е и 1990-е годы, в период бурного промышленного роста Японии.
В эпоху Джорджа Буша-младшего фокус сместился на вопросы безопасности и противодействие угрозам мирового терроризма, хотя одновременно просчитывались различные сценарии подъёма Азии, включая различные варианты ее сдерживания.
В «развороте» администрации Обамы стратегические изменения обусловлены экономическими реалиями. По мнению неоконсервативного крыла республиканцев, все наоборот. Они считают, что экономические сдвиги будут происходить благодаря монополярному военному превосходству США. Поэтому подход к «перебалансировке» следующего главы Белого Дома ― вот что вызывает вопросы относительно стабильности в Азиатско-Тихоокеанском регионе. И Пекин испытывает в связи с этим беспокойство.
― А что в этой связи можно сказать о Ближнем Востоке? Он становится более или менее важен для США? Может ли спор об этом стать линией нового водораздела внутри американского истеблишмента?
― Вашингтон по-разному оценивает стратегическую значимость Азиатско-Тихоокеанского и ближневосточного регионов. После войны[1] доктрина национальной безопасности США основывалась на предпосылке, что Ближний Восток является основным источником энергии для Запада. Эта эпоха, однако, подходит к концу. Благодаря сланцевой революции к 2020 году США могут стать экспортером энергии. В результате, непосредственное экономическое значение Ближнего Востока в сценариях Вашингтона снижается, хотя стратегическое положение региона будет сохранять свою значимость. Экономическая, политическая и стратегическая роль Юго-Восточной Азии, наоборот, усиливается, начиная с 1980-х годов. И она будет продолжать усиливаться все ближайшие годы, как экономически, так и стратегически.
И демократы, и республиканцы это хорошо понимают. Сегодня этот вопрос ― один из немногих, по поводу которого мнения двух партий совпадают. Для демократов стратегические инициативы в АТР подчиняются экономическим реалиям. Старая республиканская школа склонна думать также. Однако, начиная с 1990-х годов, взгляды республиканцев на тему внешней политики подверглись значительному влиянию идеологии неоконсерватизма, согласно которой все экономические инициативы продвигаются за счет стратегического превосходства США.
К середине 2010-х годов разворот к АТР, безусловно, будет одним из главных приоритетов внешней политики. В более долгосрочной перспективе, благодаря своей экономической, политической и военной значимости, положение дел в регионе может оказаться самым важным политическим вопросом.
― Можно часто слышать, что «тихоокеанский разворот» Обамы, как политическая линия, до сих пор не обрел конкретных формы и содержания. Так ли это, на Ваш взгляд?
― Администрация Обамы с осени 2011 года запустила ряд инициатив, которые говорят о том, что США не просто напоминают о себе, но усиливают свое присутствие в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Но пытаясь перестраховаться, администрация не определила четкую стратегию «перебалансировки сил» в регионе.
― Помогла ли Обаме высвободить силы и средства разрядка с Ираном?
― Никакие, даже важные политические вопросы, включая установление дружественных отношений между Вашингтоном и Тегераном, никогда не мешали и не помогали США заниматься балансом сил в АТР. Хотя американо-иранские отношения были разорваны с конца 1970-х годов, их стратегическая значимость в среднесрочной перспективе менее важна, чем значимость набирающей силу Юго-Азии.
Другое дело, что после стратегического перенапряжения эпохи Джорджа Буша-младшего Обама начал искать возможности для более реалистичного баланса между амбициозными задачами внешней политики и серьезными экономическими ограничениями. А тут еще «шатдаун», из-за которого президент не смог принять участие в крайне важных азиатских саммитах в конце октября… К тому же, приближаются промежуточные выборы, и маячит конец эпохи Обамы.
― А какова, на Ваш взгляд, роль России в Азиатско-Тихоокеанском регионе?
― В Азиатско-Тихоокеанском регионе роль России определяется ее ключевым положением в Шанхайской организации сотрудничества и китайско-российским договором 2001 года. Роль России в регионе также зависит от ее непосредственных интересов на «евразийской шахматной доске», включая Евразийский Союз[2].
Исторически позиция Москвы по вопросам суверенитета и невмешательства, которая часто критикуется на Западе, с пониманием воспринималась на юге, юго-востоке и востоке Азии. И поскольку Россия делает акцент на безопасности, стабильности и экономическом развитии, она может стать конструктивной и востребованной силой в региональных конфликтах, что продемонстрировало дипломатическое вмешательство Путина в сирийский кризис. Этот подход может нейтрализовать дестабилизацию, ослабить «неоимперские» амбиции Запада и способствовать экономическому развитию.
― Фиона Хилл в своей недавней статье в Foreign Affairs «Банда двух. Россия и Япония делают ход в борьбе за Тихоокеанский регион» пишет, что союз двух стран потенциально способен изменить баланс сил в АТР и остановить китайскую экспансию. Вы согласны с этим утверждением?
― До своего возвращения в Брукингс[3], с 2006 по 2009 год госпожа Хилл была служащей Национального совета по внешней разведке со специализацией «Россия и Евразия». Анализ, который она провела в «Банде двух», является своего рода отражением ее прежних профессиональных взглядов. Разумеется, Россия и Япония потенциально могут изменить баланс сил в регионе. Но воспользуется ли кто-либо из них, по отдельности или вместе, этим потенциалом, ― это другой вопрос.
Кроме того, предполагать, что целью Пекина является региональная экспансия, было бы упрощением. Из истории США мы знаем более подходящую параллель. Основной целью Доктрины Монро была не экспансия США, как таковая, а предотвращение дальнейших попыток европейских государств колонизировать земли в Западном полушарии и вмешиваться в дела стран Северной или Южной Америк, что США расценивали как агрессию.
Ну а Россия и Япония… На пороге XX века они были зарождающимися мировыми державами, которые имели и возможность, и желание изменить баланс сил в регионе. Сегодня администрация Синдзо Абэ занимается преимущественно экономическими реформами, одновременно увеличивая военные расходы. Россия, в свою очередь, стремится диверсифицировать свою экономику, одновременно укрепляя позиции в регионе. Кроме того, у Японии очень нестабильные и конфликтные отношения с Китаем, в то время как Россия и Китай являются стратегическими партнерами.
― Как бы вы описали интересы и задачи России в регионе? Какую тактику Вы бы порекомендовали России?
― Сегодня, в эпоху после холодной войны Азиатско-Тихоокеанский регион ― это одновременно и вызов, и шанс для России. С одной стороны, растущая мощь Китая, растущие страны АСЕАН и страны Южной Азии ― все они нуждаются в природных ресурсах, ведь их индустриализация будет развиваться. С другой стороны, пострадав от западного колониализма, многие азиатские государства приветствуют акцент России на суверенитет и невмешательство, а также разделяют ее взгляды на зарождающийся мультиполярный мир и неприятие однополярных принципов обеспечения безопасности.
Наиболее важно то, что Россия, как мне кажется, имеет правильное долгосрочное мнение о регионе и его стратегическом значении. В ближайшие двадцать лет АТР кардинально изменится. Соответственно, краткосрочная тактика России должна быть скоординирована с ее долгосрочным видением.
― Вернемся к КНР и США. По Вашему мнению, «сдерживание Китая» ― это просто образное выражение или реальная политика?
― Администрация Обамы любит подчеркивать, что усилия США по «перебалансировке» сил в Юго-Восточной Азии не направлены на сдерживание Китая. Однако вопрос о сдерживании возник еще до администрации Обамы. При Президенте Джордже Буше-младшем США укрепили отношения со своими союзниками в Азии, начали двигаться в направлении более гибкого и продолжительного присутствия военных сил в регионе, заключили Соглашение о свободной торговле с Южной Кореей, вступили в переговоры с Транс-Тихоокеанским партнерством по вопросу о зоне свободной торговли и наладили новые взаимовыгодные связи с Индией и Вьетнамом. Администрация Обамы продолжает эти действия, и присутствие США в регионе постепенно растет. Кроме того, американские власти пообещали, что запланированное в будущем сокращение расходов на оборону произойдет не за счет Азиатско-Тихоокеанского региона.
В рамках плана по расширению присутствия США в Юго-Восточной Азии администрация Обамы объявила о перемещении своих войск в Австралию и Сингапур. В Вашингтоне Австралию больше не считают Down Under (другим концом света), теперь это Top Center (важнейший центр). Однако Канберра скорее склонна лавировать между стратегическими возможностями США, которые могут обеспечить ей политическую стабильность, и экономическими успехами Китая, которые необходимы для экономического роста.
В определенном смысле, политика «разворота» также влечет за собой более широкий географический взгляд на Азиатско-Тихоокеанский регион, включая в него Индийский океан и многочисленные островные государства.
― Как Вы думаете, Китай продолжит продвигать свои интересы на Ближнем Востоке, опираясь на хорошие отношения с Ираном?
― У Китая есть веские основания продвигать свои интересы на Ближнем Востоке. Если посмотреть на историю, Китай и Иран вели торговлю с 200 года до нашей эры. После войны[4] Пекин, в отличие от Вашингтона, имел дипломатические связи как с дореволюционной династией Пахлави, так и с послереволюционной Исламской республикой. Сегодня эти отношения подогреваются нефтью и газом, которые крайне важны для индустриализации Китая. Однако, Иран — это лишь часть ближневосточных интересов Китая, которые, помимо энергетической политики, включают в себя экономические и стратегические вопросы взаимоотношений с основными странами региона. В общем, Пекин признает стратегическую роль Ближнего Востока в зарождающемся мультиполярном мире.
― И все же, Пекин и Вашингтон будут конфликтовать или плодотворно сотрудничать в регионе?
― Оба государства играют свою, определенную роль в регионе. Основные интересы Китая направлены на Азию, в то время как взгляды США обращены на Тихий океан. Когда-то влияние США в экономических, политических и военных вопросах было намного более значимо. Сейчас роль Америки в этих областях по-прежнему важна, но превосходство США сохранилось только в военных вопросах, и во всех трех сферах усиливается роль Китая, и более всего это заметно в экономике.
Соответственно, эти два государства имеют очень разные подходы к сотрудничеству в регионе. «Разворот» США направлен на создание новой военной веерной системы в Азии, в то время как задача Китая, как она была определена на недавних азиатских саммитах, — расширить и углубить торговые и инвестиционные связи. Иными словами, цель Китая — создание «морского шелкового пути».
Беседовала Юлия Нетесова
[1] Второй мировой (прим. ред.).
[2] По всей видимости, имеется в виду ЕврАзЭС.
[3] Влиятельный мозговой центр Brookings Institute.
Источник: terra-america.ru.
Рейтинг публикации:
|
