Сбой одного управляющего контура
Как стереотипы клинтоновской эры сделали непригодным канал медиа-коммуникации между Россией и Западом
 «К сожалению, та Россия, о которой я пишу, очень отличается от той России, которую знает моя русская жена. Я пишу о России страха и страданий».
Марк Франкетти, шеф-корреспондент московского бюро The Sunday Times.
«Мне кажется, что представление о русских за границей несколько устарело. И в том числе в этом виноваты западные средства массовой информации. В каком-то смысле это наследие холодной войны».
Наа Пхан, Редактор Вьетнамской службы Би-би-си
От редакции: К иностранным журналистам, пишущим о России, у нас в стране отношение весьма специфическое. Одни их искренне любят как представителей истинно свободной прессы, которая «раскрывает глаза на страшную правду», другие относятся к ним с недоверием и даже раздражением – «журналисты эти предвзяты, да и Россию на самом деле ненавидят». Так или иначе, вниманием они не обойдены. За их действиями и высказываниями пристально следят, их приглашают в телевизионный и радиоэфир, берут интервью, снимают передачи. И передачи эти тоже двух видов: смотрите, как нужно «нести людям правду», и смотрите, как они врут и «работают против России».
На наш взгляд, гораздо интереснее поставить задачу изучить этих людей, понять, с какими кругами в России связаны иностранные журналисты, насколько они способны следовать не стереотипам, а фактам, и насколько качественно в итоге они выполняют свою работу. Ведь свобода прессы существует не просто так. Пресловутое «люди имеют право знать правду» придумано не для удобства журналистов, и если СМИ не справляются с задачей качественного объективного информирования людей, то они, пожалуй, становятся чем-то лишним и даже вредным. Между тем, глобальный мир сегодня как никогда нуждается в надежном канале передачи информации и знания.
Иностранным журналистам портал Terra America посвятит целую серию материалов, открывает которую исследование Натальи Демченко.
* * *
Мода на западных журналистов и мода на Россию
«Нигде на Западе я не видел подобия ИноСМИ. Или такую рубрику, как “Они о нас”. Русские болезненно воспринимают, как о них пишут. У немцев такого нет, потому что им это “по барабану”»
Стефан Шолль, шеф московского бюро «Frankfurter Rundschau», руководитель московского бюро «Kölner Stadt-Anzeiger»[1]
Чтобы заниматься Россией, одного желания мало. Нужно или учиться в университете на отделении русистики, или иметь «русские корни» – непростой язык, непростая история, непростое настоящее. В одном из своих интервью Юлия Йоффе, бывший российский корреспондент сразу нескольких американских изданий[2], а ныне старший редактор New Republic, рассказывала:
«...Я услышала, что есть самый строгий, страшный профессор, который преподает советскую историю. Мне сразу же захотелось туда пойти, это был вызов».
Юлия Йоффе – типичный пример иностранного журналиста «с корнями» в России. Родилась она в Москве, а в США переехала вместе с родителями в возрасте семи лет. Прекрасно говорит по-русски, но выросла и училась в Америке; уже иная культура, хотя есть и особое отношение к России – дела семейные. Интерес к судьбе СССР и поиск будущей профессии привел ее в знаменитый отдел проверки фактов The New York Times, а стипендия Фулбрайта – в Москву, где она стала корреспондентом, пишущим на самые разные темы для самых разных американских изданий.
Мода на Россию время от времени возвращается в американские СМИ, и сейчас как раз такой момент. Этому интересу, конечно же, поспособствовали последние успехи российской дипломатии по Сирии, хотя есть и не менее интересная тенденция: растет число западных университетов, которые открывают кафедры и обучающие программы по славистике.
Иностранных корреспондентов в СССР было совсем немного, так что «первая волна» пишущих для западных изданий о новорожденной России хлынула к нам в 90-ые годы[3], благо новостных поводов тогда для зарубежной прессы здесь хватало. Было и ощущение сопричастности к тому, что здесь и сейчас «вершится история»[4] – удачная для журналиста комбинация, позволяющая заработать себе профессиональное имя. Поэтому переезд в Россию для иностранного журналиста вполне мог стать прекрасным шагом для развития карьеры. Это справедливо и для наших дней. Бывшие американские журналисты в России Эллен Берри и Клиффорд Леви получили сразу две премии – премию Джорджа Полка и Пулитцеровскую – буквально три года назад, в 2010 году, за серию публикаций о коррупции и злоупотреблении властью в России[5]. Юлия Йоффе после возвращения в США также «пошла на повышение» – у нее хорошая должность и регулярные публикации в качестве «эксперта по России» в солидных американских СМИ[6].
Журналисты в РФ вообще стали существами «особенными» еще во времена перестройки, в конце 80-х, когда стали ассоциироваться с «сокрытой правдой», которую доносят до населения. В 90-е годы СМИ и их представители – важнейший элемент политической и экономической борьбы в стране за власть. В начале первого срока Путина они даже рассматриваются как сопричастные власти лица – «медиакратия».
Положение же журналиста иностранного еще более интригующее – это человек оттуда, из «стран-победительниц в холодной войне над коммунизмом». Поэтому «сокрытая правда» в его случае – правда «более высокого уровня». Ряд отечественных изданий в своей сетке вещания даже имеет специальные передачи, интрига которых заключается в выяснении ведущим, что же о нас пишут, думают и говорят иностранцы. В нашей стране, очевидно, существует спрос на «чужое мнение», и спрос этот настолько велик, что на этом можно собирать аудиторию. И хотя в современной России полно собственной критично настроенной по отношению к власти прессы, похоже, что этого до сих пор недостаточно.
На радио «КП» замредактора отдела политики Андрей Баранов к обсуждению иностранной прессы приглашает иностранных же журналистов. Журнал Esquire создал отдельную подрубрику для своих популярных «правил жизни» – «Правила жизни в России», где собирает рассказы иностранных корреспондентов об их работе в нашей стране. Есть также ряд более мелких и менее регулярных публикаций о «жизни иностранных корреспондентов» на Slon.ru, в Look at Me, The Village, «БГ» и др. ресурсах.
В самом стремлении взглянуть на себя со стороны нет ничего предосудительного. Но в поиске чужого мнения легко потерять зачатки собственного представления о происходящем. Доброжелательная интонация в беседе с иностранцами зачастую превращается в постоянное верифицирование своих суждений через мнение заморского гостя.
Об этой черте российского менталитета Юлия Йоффе пишет:
«Россияне продолжают благоговеть перед западными людьми, тайно хотят в какой-то самоуничижительной форме стать западными людьми, отбросить свою неевропейскую часть, видя в ней что-то постыдное и отсталое. Но все рано продолжают настаивать на духовном превосходстве России».
Оснований для подобного рода выводов предостаточно – стоит пробежать глазами несколько интервью с иностранными корреспондентами. Например, в интервью Йоффе для «ИноСМИ» редактор издания, Алексей Ковалев, просит утешить его и сказать, что привычка «переводить стрелки» существует не только в России. А разговор Степана Демуры с Маклом Бомом (ведущим рубрики «Мнение» в газете The Moscow Times) на радиостанции «Финам» о трудовой этике в России – апофеоз «жанра». Во время чтения этого текста сложно отделаться от ощущения, что ведущий и гость буквально договаривают друг за другом фразы, приходя к выводу, что российская трудовая этика – это «трудовая этика раба».
Но, пожалуй, самый показательны пример – один из эфиров на радио «Финам», когда темой беседы Юрия Пронько с Юлией Йоффе и уже упомянутым Майклом Бомом стала высылка из России Люка Хардинга, корреспондента газеты The Gardian. К концу почти часового эфира кажется, что ведущий не просто полностью встал на позицию своих гостей, а даже перенял их интонацию ведения беседы. Доходит до того, что Йоффе и Бом начинают объяснять своему российскому коллеге, в чем смысл и функция журналистики. В этом ли был замысел ведущего? Надеемся, что нет.
Эти примеры фиксируют еще одну тенденцию – чаще всего мы приглашаем иностранных журналистов поговорить о вопросах морально-этических. И они совершенно не стесняются рассуждать на эту тему – в характерном снисходительном тоне, который вольно или невольно подхватывается российскими собеседниками. У таких площадок, как «Слон», «Серебрянный дождь» или радиостанция «Эхо Москвы» есть общая черта: заранее расценив приглашенного гостя как «своего», они по умолчанию соглашаются на положение «младшего брата» в дискуссии[7]. Исключения из этого правила пока малочисленны. Например, Наталья Минаева, ведущая программы «Иностранцы» на РСН, удачно нашла тон и манеру беседы. Корректность без заискивания и твердость без грубости. Минаева четко придерживается принципа не допускать обобщений без конкретных примеров – и разговор на равных можно считать состоявшимся.
Старший брат следит, но не понимает
"Действительно, менторский тон присутствует у западных журналистов. И у меня иногда такая «поучительность» проскальзывает. Думаю, это ловушка жанра».
Стефан Шолль
Тон «старшего брата» вообще характерен для иностранных журналистов, работающих в России. Вот снисходительное высказывание Йоффе в интервью «Слону» – столь ярко эмоционально окрашенное, что было вынесено редакцией в заголовок:
«– С какими мифами живет западное общество по отношению к России?
– Миф, что Россия – страна-злодей, “evil empire”, что здесь все время происходят какие-то махинации, и это осталось со времен холодной войны. Ну ребят, вы видели эту страну? Какие махинации?».
Иностранный журналист, пишущий о России, фактически объясняет своим соотечественникам Россию. Рассказывая нам о нас, они «объясняют Россию» уже нам. Соглашаясь на легитимность таких объяснений, мы отказываем сами себе в способности разобраться, что к чему. Управление смыслами – самый серьезный управляющий контур мира, в котором все большую роль играет уже не доступ к информации, а умение разобраться в том, что стоит за тем или иным событием.
Когда логика происходящего не укладывается в шаблонное представление корреспондента о том, как обстоят дела в России, эта «привычка к снисхождению» приводит к системному сбою – корреспондент, «объясняющий Россию», теряет способность трактовать увиденное и как-то прогнозировать ближайшие тенденции. Например, корреспондент Newsweek и Daily Beast в России, Анна Немцова недоумевает, как возможно, чтобы в России существовал консенсус по поводу невыдачи Сноудена США:
«Судьба Сноудена в последнее время стала важной темой в кругах московских журналистов, комментаторов и политиков. Политики, которые обычно грызутся между собой, проявили редкое для них единодушие и поспешили осудить Америку за ее попытки подслушивать весь мир. Несмотря на разные представления о роли и месте Сноудена в России, существует единодушное мнение о том, что этот человек поступил правильно, организовав утечку информации о деятельности АНБ. [...] Поражает то, что не только кремлевские сочувствующие выражают солидарность со Сноуденом. С ними соглашаются оппозиционеры и правозащитники, хотя и делают это по несколько иным причинам».
Когда Владимир Путин опубликовал статью в The New York Times, где объяснил смысл инициативы по уничтожению химического оружия и усомнился в американской исключительности, это шокировало часть американского политический истеблишмента и вызвало бурю обсуждения в комментариях, среди которых можно легко найти слова поддержки. К такой реакции оказались не готовы ни там, ни тут. Майкл Бом высказался по этому поводу:
«Хорошо было бы, если бы он применял это к себе. Я к тому, что вы помните закон против пропаганды гомосексуализма. Если бы он понял, что мы все равны – даже эти люди – это было бы хорошо».
Позже редактор The Moscow Times посчитал необходимым развить эту мысль в отдельной статье, где описал Россию как страну, которая на протяжении всей своей истории верила в собственную исключительность – от поисков «особого пути» между Западом и Востоком до исключительности времен Путина, опирающегося на Православную церковь и отрицающего западные ценности.
Сам того не заметив, журналист прибег к литературному приему, в использовании которого западные СМИ часто упрекают именно российскую прессу. Был использован «какнасчетизм» (how about trick), переключение обсуждения на подобную проблему в стране оппонента.
Уже тысяча раз было говорено неглупыми людьми, что это тупиковый путь для любой дискуссии.
Войны прошлого и проблемы настоящего
«Стереотипы в редакциях есть. И эти стереотипы нужно обеспечивать материалами. На своем опыте я вынужден это признать. Так же, как должен уметь чувствовать, какой материал возьмут, а какой нет. Я ведь должен чаще публиковаться, чтобы в редакции видели от меня пользу. А потому должен соответствовать запросу редакции».
Стефан Шолль
Один из ведущих американских специалистов по России Стивен Ф.Коэн в интервью Terra America объяснял причины снисходительного тона по отношению к России:
«Клинтон пришел к власти в 1993 году, он проводил в отношении Москвы политику, которая основывалась на мнении, что Россия проиграла холодную войну. Это ошибочное утверждение, которое оказало и оказывает огромное влияние на принятие политических решений в Америке. Если в холодной войне есть побежденная сторона, а именно – Россия, то США могут вести себя по отношению к ней как страна-победительница. Это означает, что США имеет больше прав, чем Россия, которая должна принять свое унизительное положение и подчинить свои интересы национальным интересам Америки, а Москве следует прислушиваться к советам Вашингтона в вопросах внешней и внутренней политики».
Юлия Йоффе на этой самой ошибочной точке зрения и стоит:
«Я понимаю, откуда берутся эти разговоры про то, что Россию поставили на колени, унизили и так далее. Потому что это действительно было: в свое время Россия проиграла холодную войну и утратила большую часть своего влияния в мире».
Кажется, что сила подобного «воздействия пренебрежением» в стремительном информационном потоке. Но если день ото дня в уважаемом издании читать о том, что в России дела обстоят только так, а не иначе, а времени составить собственное мнение по данному вопросу попросту нет, то рано или поздно Вы встанете на позицию журналиста, который Вам об этой стране рассказывает. И инерция такого «переваривания» информации сильна. Читатель становится заложником конъюнктуры, политического заказа редакции и личных переживаний корреспондента.
Но монополии на правду СМИ лишает Интернет. Американских журналистов все чаще обвиняют в предвзятости собственные соотечественники. Например, один из последних репортажей Эллен Берри, бывшего шефа московского бюро The New York Times, посвящен путешествию по трассе М-10[8]. Фотографии действительно впечатляют – на них запечатлены картины из жизни «заброшенной России». Однако в комментариях вы обнаружите не только читателей, пребывающих в ужасе от картин угасающей жизни в России, но и тех, кто указывает на однобокость репортажа:
«Красивые фотографии угасающей жизни. Хотя я бы сказал, эта ситуация характерна не только для России. Посмотрите на бывшие промышленные города в американской Новой Англии: Хартфорд, Холиок, Вустер. Там вы увидите такие же красивые картины распада и запустения».
И в том же духе:
«Могу ли я предложить маршрут от Бостона до Вашингтона (на таком же расстоянии, как Санкт-Петербурга в Москву) для последующей статьи? Там множество городов в таком бедственном положении, что они могут претендовать на звание самого бедствующего».
Российских политиков часто справедливо упрекают в том, что они, думая, как выстраивать отношения с западными странами, руководствуются стереотипными представлениями. Но иностранные корреспонденты демонстрируют аналогичное пристрастие к стереотипам. Хуже того – к догматическому стилю мышления времен клинтовско-ельцинской эпохи. Ее дух очень точно описал уже упомянутый профессор Стивен Ф. Коэн:
«Тысячи американцев приезжали в Россию при поддержке федерального правительства и частных фондов для того, чтобы буквально “показать” постсоветской России, как быть капиталистической и демократической страной. Американцы наводнили Россию; они даже проникли в администрацию Ельцина – люди вроде Джеффри Сакса располагали кабинетами в различных министерствах. Американцы писали для России законы, причем не только в сфере финансовой политики, но и в сфере образования. Фактически это было глубокое вторжение в Россию, это была попытка Соединенных Штатов переделать посткоммунистическую Россию так, как Америка считала нужным – для России и для себя».
Среди респондентов Terra America есть знаменитый британский журналист – Роберт Фиск, для которого открыты двери практически во все центры силы на Ближнем Востоке и который сам по себе является влиятельной политической фигурой в регионе. Фигур такого калибра и с такими возможностями влияния среди иностранных журналистов в России, как бывших, так и действующих, попросту нет.
Да и быть не может. В России прижились журналисты, которые, будучи образованными и повидавшими мир людьми, попали в ловушку собственного жанра, выработанного в другое время и для других задач.
Воспроизводство стереотипов о России пока еще худо-бедно работает на западную публику, но уже приводит к регулярному обвинению прессы в одномерности. Традиционная западная журналистика газет и журналов находится в глубоком кризисе (вспомним недавнюю историю с продажами The Washington Post и Boston Globe) и не способна одновременно решать проблему собственного выживания в мире Интернета и служить каналом международной коммуникации, тем более – поставщиком качественных знаний.
В Америке существуют многочисленные «мозговые центры» (think tanks), а в университетах – профильные кафедры. Работающие там люди способны более квалифицированно информировать США о положении дел в России, в том числе говорить и «неудобную правду». Но им нужны собеседники – аналогичные мозговые центры у нас. Без этого общение двух стран так и будет идти по «завирусованному» менторством и стереотипами каналу.
Отечественным же политикам, которые желают быть услышанными на Западе, необходимо целенаправленно выстраивать отношения с западной прессой, т.е. «связи с общественностью» в изначальном смысле этого понятия. Корректное и грамотное информирование обходится гораздо дешевле, чем ликвидация последствий распространения домыслов и слухов. В масштабе отношений целых стран кризис профессионализма всевозможных «толкователей» обходится слишком дорого.
[1] Полный текст интервью со Стефаном Шоллем Terra America опубликует в ближайшие дни.
[2] В основном она писала для Foreign Policy и The New Yorker, но этими двумя изданиями список далеко не ограничивается.
[3] Большинство «Правил жизни в России» в журнале Esquire написаны именно журналистами этой «первой волны», хлынувшей в страну накануне развала СССР или несколько позже, в середине 90-х.
[5] Премия была вручена за серию репортажей о российской судебной системе в номинации «Освещение международной жизни», которые освещали дело ЮКОСа, дело редактора «Химкинской правды» Михаила Бекетова, дело директора "Мемориала" Олега Орлова и др.
[6] Для понимания роли, которую играет Россия в карьере иностранного журналиста: сейчас Юлия сменила место жительства (вернулась в Америку), но за те несколько лет, что она провела в Москве, успела заработать известность в кругу отчечественных либеральных СМИ. Некоторые из них – например, телеканал «Дождь» – к ней до сих пор обращаются за комментариями по поводу актуальных событий – теперь уже в поиске «американской» точки зрения на события в США. Юлия же продолжает писать о России, выступая интерпретатором событий российской политической жизни, и вполне признана в этом качестве американским пишущим сообществом – и там, и тут.
[7] Правда, такая «стратегия» приносит определенные плоды. В западных СМИ все чаще появляются ссылки на статьи (в том числе и переводные) отечественных журналистов, пишущих о России с принимаемых позиций. Можно получить стипендию западного фонда или, например, гарантированный «канал связи» с Западом в виде приглашений на интервью, цитирования и проч.
[8] Она оставила этот пост в августе этого года и переехала работать в Индию.
Источник: terra-america.ru.
Рейтинг публикации:
|
